Расследованием установлено… - Георгий Молотков

Уголовник Файнберг понесет достаточно суровое наказание за хищение социалистической собственности — архивных материалов из государственного хранилища. Но он получил бы столько же, если бы похитил на такую сумму карамели на кондитерской фабрике. А ведь цена (кто знает ее?) архивных документов, предметов истории и культуры все же другая, чем у карамели!

При таможенном досмотре у штурмана Ячника обнаружили контрабанды на одиннадцать с лишним тысяч рублей — он предстал перед судом. А если бы контрабанды оказалось меньше, чем на 10 тысяч рублей, ограничились бы только ее конфискацией. Почему?

Сейчас, когда в основу нашей морали ставится принцип социальной справедливости, придется ответить и на такой непростой вопрос: может ли владеть коллекционер ценностями в несколько сот тысяч рублей? Может ли он единолично, по своему усмотрению распоряжаться тем, что является достоянием всего народа?

Памятники истории и культуры появились куда раньше, чем закон об их охране. Жизнь и время подсказали его появление. Законодательство должно быть динамичным, когда практика подсказывает необходимость новых правоохранительных мер. Время терять нельзя, потери от промедления невосполнимы.

Забвение гражданского долга, своей личной ответственности за благополучие и безопасность государства подчас граничит с явным преступлением против нашей страны и народа. Мы живем в сложное и тревожное время. Против первой в мире социалистической державы идет оголтелая война без правил. Против нас используют любое оружие, наступление идет по всем фронтам. Те, кто еще надеется взять реванш и оставить социализм на «пепелище истории», действуют с невиданной изощренностью, бесцеремонно, нагло, попирая нормы международного права. Противники стремятся не только ослабить нашу экономическую и военную мощь, их цель — подорвать моральную силу социалистического общества. Контрабанда как инструмент диверсии занимает не последнее место во вражеском арсенале. Контрабандные тоннели используются не только для грабежа, но и для морального разложения отдельных граждан. Только в прошлом 1986 году на таможнях страны было конфисковано около 400 тысяч экземпляров антисоветской литературы. Но вылавливается не все, что ввозится курьерами подрывных организаций.

Ставка идет на подрыв социализма изнутри. Вот почему среди их трофеев в «психологической войне» — каждое преступление против нашего закона и морали, каждая наша неудача или беда.

Мы живем в обстановке, когда очень впору звучат ленинские призывы первых лет Советской власти: «Быть начеку…», «Быть наготове…» Бдительность была и остается нашим верным оружием, которое никогда не ставят в пирамиды.

Бдительность — это прежде всего любовь и преданность своей стране, своему народу, ответственность за его судьбу и благо.

«Признак верности в любви хорошо известен. Это такое состояние человека, когда он отдает щедро все, что может, в чем раньше отказывал. Любовь к Родине, верность ей неизменно вызывает ревнивую бдительность. Стало быть, в каждом из нас должен быть заложен этакий мощный «ген беспокойства» за безопасность Советского государства. Беспокойство — это в то же время и ответственность. Не отказывайтесь от ответственности — это и есть ваша совесть…» Эти слова принадлежат Артуру Христиановичу Артузову, одному из солдат славной чекистской когорты, семидесятилетие которой мы отмечаем в этом году.

Николай Волынский, Владимир Уткин

Трубный зов

Препарирование факта. I

Передача радиовещательной станции Би-би-си «Глядя из Лондона»

Кестон-Колледж, лондонский институт по изучению религии в коммунистических странах, получил сообщение из достоверных источников, что в Советском Союзе арестованы музыканты Валерий Баринов и Сергей Тимохин из христианского ансамбля рок-музыки «Трубный зов» и им предъявлено обвинение в том, что они собирались нелегально перейти советскую границу около Мурманска.

Информация об аресте ленинградских музыкантов Баринова и Тимохина скудна, и не исключено, что им вменяются в вину действия, которых они не совершали. Дело же обстояло так.

В начале марта к Баринову пришел молодой человек, который сказал, что он из Мурманска, очень интересуется рок-музыкой и, в частности, творческой деятельностью ансамбля «Трубный зов». Через некоторое время Баринов и Тимохин поехали в Мурманск. Как считали их друзья, их туда пригласил молодой мурманчанин, давно познакомившийся с Бариновым.

Поскольку Баринов и Тимохин очень долго не могли найти постоянной работы, то родственники Баринова и Тимохина и их жены не возражали против их поездки в Мурманск и не особенно беспокоились, когда после своего отъезда Баринов и Тимохин около месяца не подавали о себе никаких вестей.

Побег

…В действительности, ни родственники, ни жены Баринова и Тимохина и мысли не допускали, что те якобы собираются в Мурманск. Тем более что ни тот, ни другой и не думали искать какую-либо работу. Цели у них были другими…

— На поезде доберемся до Лоухов. Оттуда на попутках — до Кестеньги. А потом уже и на лыжах. Там до границы рукой подать, — сказал Баринов. — Вот здесь будем переходить, — ткнул он пальцем в черную извилистую линию на карте.

На карте прекрасно была изображена приграничная территория СССР, подробно — лесные массивы, населенные пункты, дороги — крупные и мелкого значения, озера, реки и даже ручьи. Идя по такой карте, заблудиться невозможно.

— Возражения есть? — спросил Баринов.

Тимохин склонился над картой. Безусловно, Баринов выбрал самое удачное место. Но если бы у Тимохина даже и нашлись возражения, он все равно, скорее всего, промолчал бы. Так уж сложились их отношения — лидером был Баринов. В любом деле он брал на себя самое главное и трудное — идейную и организаторскую часть. Тимохину оставались лишь отдельные, эпизодические поручения. Так было и на этот раз.

Идея нелегального перехода границы опять-таки принадлежала Баринову. Она созрела после его очередной встречи с Лорной. Он тогда пришел к Тимохину злой как черт. Пахло от Баринова дорогим виски. Тимохин только поначалу покряхтывал в ответ на каждое ругательство друга (богохульство — грех) и наконец тихим своим голосом попросил объяснить, что же такое случилось.

— Не верю я им больше! — крикнул Баринов. — Ни на грош, ни на полслова. Водят нас с тобой за нос, дергают за веревочки, а мы: «Чего изволите? Гонения? Будут! Преследования? Пожалуйста! Пробуждение религиозного сознания у молодежи? Организуем! Психушки для верующих? И это найдем!» Надоело! Хватит!

Он умолк, глубоко вздохнул несколько раз, закрыл глаза:

— Господи, прости меня, грешного…

— Так что все-таки сказала Лорна? — не выдержал молчания Тимохин.

Баринов махнул рукой.

— И повторять не хочу — не поверишь. Я тоже сначала не поверил. То, помнишь, златые горы обещали и реки, полные вина… Концерты, записи на телевидении, фотографии в лондонских газетах, выступления по Би-би-си… А сегодня… «Знаешь ли ты, Валерий, брат мой, как у нас живется эмигрантам, если ты не капиталист или не имеешь помирающего богатого родственника? Конечно, братья во Христе не оставят тебя без хлеба насущного, но в основном будешь ты подобно псу бездомному бродить по помойкам и собирать отбросы!»

— Так и сказала? — усомнился Тимохин.

— Так, не так, но смысл именно такой. «Вызов из Кестон-Колледжа обеспечить не можем. Через Израиль — вообще нежелательно. Да и кто тебе, природному русаку, поверит, что у тебя в Иерусалиме дядя, какой-нибудь Бен-Гурион!» Да и не в этом, говорит, дело. Если уж сильно хотите, то и с вызовом можно постараться, хотя положение эмигранта в любой стране хуже горькой редьки. Конечно, если ты не ихний бывший шпион или крупный фигурант типа Солженицына. Никто, говорит, вас и не заметит ни в Лондоне, ни в Нью-Йорке…

— Как так не заметит? — упавшим голосом спросил Тимохин. — А передачи по Би-би-си? Ведь там их тоже все слушали.

— Вчера передачи звучали, сегодня о них забыли, А слушали эти передачи, друг мой Серега, больше у нас, а не у них. Знаешь, что Лорна мне напоследок сказала? «Для нашего святого дела вы нужнее в СССР. Бог вас не оставит и дух ваш укрепит». Вот так, Серега, брате мой во Христе!

Баринов закурил. Тимохин ничего не сказал, но даже в молчании его чувствовалось неодобрение. Ведь именно за сигарету, да за водку, да за демонстративную страсть к заграничным тряпкам Баринова исключили из общины. Нет бы чтоб вести себя тихо, незаметно, как и велит вера. Будто специально показывает, что плевать он хотел и на мнение старших братьев и вообще на предписание одеваться скромно, начисто отказаться от спиртного и табака. Да какой верующий после этого подаст ему руку. А ведь их задача, которую перед ними поставили Майкл и Лорна и в выполнении которой помогали Салли, Джеймс и особенно Аркадий, именно в том, чтобы привлечь к вере как можно больше молодых ребят. А куда их теперь вести, молодых? В молельный дом их обоих теперь на порог не пускали, в последний раз прогнали чуть ли не палками. Как тут работать? А все из-за пижонства Баринова, его несдержанности, неумения подчинить тело духу…