Расследованием установлено… - Георгий Молотков

Так как аванса в журнале «Театр» под будущую публикацию получить не удалось, материальные заботы берет на себя Лурье. В связи с уходом из таксопарка Файнбергу ежемесячно выплачивается 300 рублей. За 7200 рублей Лурье в комиссионном магазине покупает «Жигули» и выдает Файнбергу доверенность, чтобы после занятий в архиве тот мог подрабатывать на машине. И главное условие: все, что удастся заполучить из архива, поступает в собственность Лурье. Выручка от похищенного делится честно — пополам.

Файнберг проходит ускоренный недельный курс начальных знаний по филателии. Ему втолковывается главное — что дороже. Таксист покупает польский «дипломат» и на машине работодателя отправляется на Красную улицу для сбора материалов о провинциальных театрах России.

После первого дня работы в читальном зале архива Файнберг обрадованно, но и растерянно докладывал Лурье:

— Писем там — как на почтамте!

— Тем лучше, — успокаивает его Лурье, — бери.

И Файнберг берет. Он доставляет Лурье десятки конвертов с марками России, прошедшими почту в начале нынешнего и в середине прошлого веков, 15 синих почтовых карточек без марок и множество других.

Файнберг наглеет. Похищаются ежедневно десятки писем и карточек. Компаньоны входят во вкус, аппетиты растут. Главное, все проходит без сучка и задоринки. Но Файнберг нарушает конвенцию. Он начинает продавать часть похищенных материалов на сторону. Лурье прекращает выдавать зарплату и отбирает «Жигули», Файнберг успевает лишь перед тем раздеть машину — и дружбе конец.

Но свято место пусто не бывает. На Лурье начинает работать другой человек. Это некто Михаил Поляков, еще молодой человек, подсобный рабочий Ленинградского государственного архива на Псковской улице. Вскоре и он был вынужден оставить эту работу, но познакомил Лурье с сотрудницей архива Наташей. Преступная цепочка не прерывается, филателистические архивные материалы попадают в руки Лурье.

По следам Лурье ленинградские чекисты вышли на преступную группу филателистов-грабителей, орудовавших в архивах столицы. Бригада следователей выехала в Москву. Первый, довольно ранний утренний визит они нанесли Петухову — «акуле», опыт которой попытались использовать в Ленинграде Лурье и его сообщники. Однокомнатная квартира этого тридцатилетнего коллекционера была сплошь заставлена ящиками и картонками, папками, альбомами с конвертами, открытками и другими филателистическими материалами. А представьте, сколько их прошло через руки Петухова, ведь он не собирал — он продавал. То, что было обнаружено во время визита следователей, — «товарный остаток» фирмы, сегодня меньше, завтра больше. Но откуда же поступал этот уникальный материал Петухову? В посредниках типа Файнберга он не нуждался — сам был штатным сотрудником Центрального государственного архива Октябрьской революции, а затем Центрального государственного архива Московской области.

В Центральном государственном архиве города Москвы орудовал еще один его сотрудник, некто Соколов, — человек опустившийся, готовый на все ради бутылки спиртного. Он работал в основном на Уткина, самого респектабельного и матерого в этой хищной птичьей троице. Уткин скупал краденое, наживаясь на последующем «обмене». Преступная группа орудовала в архивах Москвы не год и не два, и только разоблачение Лурье положило конец их бизнесу. Против них также были возбуждены уголовные дела.

Много интересного и редкостного можно увидеть в кабинете следователя, который ведет уголовные дела по контрабанде. Что только не проходит через этот кабинет! Слитки золота и платины, бриллиантовые колье и редкостные камни — ценности на сотни тысяч рублей. И вещи куда более дорогие, цены которым, собственно, и нет. Это уникальные произведения живописи, древние иконы, изделия знаменитых мастеров из золота, серебра, камня, предметы антиквариата, ставшие памятниками нашей истории и культуры. И все это перехвачено на пороге нашего дома, из которого пытались их умыкнуть, переправить за рубеж.

На этот раз в кабинете следователя были марки, конверты, открытки — то, что называется филателистическим материалом. Внешне этот материал явно проигрывал в сравнении с другими предметами контрабанды. Но, оказывается, ценится он на вес золота. Иная легкая как перышко марка тяжелее золотого слитка или бриллианта. Ведь речь идет не об обычных копеечных почтовых марках.

Полистайте двухтомный многостраничный филателистический каталог, выпущенный Министерством связи СССР. В нем указаны цены на марки. Самая высокая — полторы тысячи рублей. Но обратите внимание, цена почти трети марок в каталоге не проставлена, вместо нее этакий стыдливый прочерк. Он означает, что стоит марка больше полутора тысяч рублей. А сколько же она стоит? Столько, сколько запросят и сколько дадут. В мире филателистов свои цены, которые диктует конъюнктура и многое другое. Поэтому не надо удивляться тому, что марочное достояние филателиста Лурье, изъятое при его аресте, было оценено экспертами почти в 500 тысяч рублей.

В кабинете следователя нашли временное пристанище филателистические материалы, похищенные из государственных хранилищ, — в папках и альбомах несколько сот (!) конвертов, открыток и других почтовых отправлений. На них штемпеля разных городов России и зарубежных стран. Адреса, написанные витиеватой писарской каллиграфией, и беспомощный почерк руки, не привыкшей к перу. Гусиным пером при свете свечей, а то и лучины писались адреса многих писем, посланных в дорогу еще в начале прошлого столетия. «Почта» не разобрана: разные времена, разные адреса. Рядом с конвертами, адресованными шефу жандармов князю Долгорукову, конверт на имя назадачливого премьера Керенского, на одном — имя царской дочери, на другом — фамилия лодейнопольского городского головы. Несколько конвертов, открыток отправлены с фронтов русско-японской войны, корреспонденция, адресованная в редакции газет и журналов русской столицы.

И еще здесь находятся несколько конвертов, которые без трепета нельзя взять в руки. Они адресованы Николаю Чернышевскому, Вере Засулич, Надежде Крупской, Максиму Горькому. И сразу же вопрос: а кто писал им, о чем шла речь в письмах? И наконец, главное — где письма? Где, например, содержимое конверта, присланного Максиму Горькому Роменом Ролланом? Ведь мы пока говорили лишь о конвертах, а что было в них? Сохранились ли письма, совершавшие далекое путешествие в этих конвертах? Какова их судьба? Остались ли они в архивах, или проданы отдельно, или просто выброшены? На этот вопрос сейчас никто не ответит.

Когда в старину грабили почту, то охотились за деньгами, которые перевозились в почтовых каретах. Письма обычно не трогали. Но теперь и грабители стали иными. И когда на квартире Файнберга делали обыск, то обнаружили целую пачку небрежно сложенных писем. Для Файнберга они не представляли интереса — французским таксист не владел.

Кстати, во время обыска в его квартире было, найдено около 40 картин и акварелей. Они были небрежно свернуты и запрятаны среди мебели.

— Откуда они у вас?

— Купил на днях по случаю…

Эта версия уголовника продержалась один день. К вечеру было установлено: картины, среди которых были работы Левитана, Поленова, Малевича и других мастеров, похищены из профессорской квартиры на Петроградской стороне. Файнберг признался в краже со взломом, показал место в лесу, где было схоронено остальное из похищенного. И такой человек получил доступ в один из крупнейших архивов государства!

То, что было изъято у обвиняемых во время следствия в Москве и в Ленинграде, — это лишь часть похищенного ими из государственных хранилищ. Остальное распродано. Разошлось по частным рукам коллекционеров. Обвиняемые не без расчета называли имена известных людей, которые покупали у них наиболее интересные вещи. А главное, многое уходило за рубеж, продавалось иностранцам, переправлялось для продажи контрабандным путем за границу то, что принадлежало государству, всему народу, было его культурным достоянием.

* * *

В августе 1986 года один из народных судов Москвы рассмотрел уголовное дело по обвинению в контрабанде советского гражданина С. Г. Дьяченко и гражданина США П. Г. Д'Ория. Учитывая тяжесть совершенного преступления, суд приговорил их к длительным срокам лишения свободы с конфискацией принадлежавшего им имущества. Поводом для возбуждения уголовного дела послужил эпизод, произошедший в таможне международного аэропорта «Шереметьево».

По таможенным правилам каждый приезжающий из-за рубежа заполняет таможенную декларацию — сообщает о багаже, с которым прибыл в страну. Это дает ему право затем беспрепятственно вывезти принадлежащие ему вещи. В таможенной декларации гражданина США Д'Ория, уезжавшего на родину, была названа скрипка работы мастера Стариони. Таможенный инспектор спросил пассажира: тот ли инструмент, указанный в декларации, вывозит он из нашей страны. Уверенный, бодрый утвердительный ответ Д'Ория не рассеял сомнений инспектора. Ясность внес приглашенный эксперт. Американец пытался вывезти скрипку работы знаменитого итальянского мастера Ральяно. На месте подлинного этикета был наклеен фальшивый, вырезанный из каталога. Под этим фальшивым этикетом мастера Стариони в нашу страну был ввезен обычный современный инструмент. Вывезти же Д'Ория пытался инструмент уникальный, куда более ценный.