Цветущий сад - Маргарет Пембертон

Нэнси осторожно потянулась. Боли в руках и ногах не было. Она широко раскрыла глаза, чувствуя себя вполне здоровой и отдохнувшей. Затем села в постели, и Мария, поправив подушки, принесла ей на подносе завтрак. Нэнси отказалась от охлажденного шампанского и апельсинового сока, которые, как считала Зия, полезно пить по утрам, и вместо этого выпила две чашки горячего крепкого черного кофе, а вместо омлета съела только подрумяненный ломтик хлеба. Затем, напевая, спустила ноги на толстый ковер и пошла в ванную. Она пела, когда мылась, и напевала про себя, когда Мария причесывала ее и стригла ногти. Платье, которое она выбрала, было с лифом без спинки и рукавов, с завязками на шее и выглядело обманчиво простым.

— Мария, кажется, ты говорила, что мистер Санфорд до полудня будет совещаться со своим секретарем?

— Да, мадам. Он сказал, что вы не должны беспокоиться и вам следует отдыхать.

Нэнси усмехнулась:

— Я не нуждаюсь в отдыхе, Мария. Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо. А мистер Санфорд говорил, где он будет ждать меня за ленчем?

— Он сказал, что вы должны встретиться с ним в его апартаментах, мадам.

Ждать целое утро, чтобы снова увидеть его! Она знала, чем сейчас занят Рамон. Он инструктировал Вильерса относительно непредвиденных дел, возникших в связи с болезнью Зии. Не было сомнений, что если даже ей удастся убедить его в том, что она чувствует себя сносно, он поручит ей гораздо меньше дел, чем обычно выполняла Зия.

На террасе был занят пока всего один шезлонг. Было только девять часов, и большинство гостей отеля еще нежилось в постелях.

— Рада видеть тебя, — лениво произнесла Джорджиана, меняя свое положение, когда Нэнси приблизилась к ней.

Внимательный служащий бассейна в белых шортах уже подвинул другой шезлонг поближе к Джорджиане, принес подушки и прикатил неизменный столик на колесиках с напитками. Нэнси поблагодарила его и легла рядом с Джорджианой. Было очень тихо. Ни смеха, ни криков. Нэнси принимала солнечные ванны каждый день рано утром. Это было намного приятнее, чем позднее, когда на террасах появлялись Миды, Каррингтоны, Майклджоны и Лоземиры.

— Вчера я думала, что ты умираешь. Ты выглядела просто ужасно.

— У меня был очень напряженный день.

Джорджиана перевернулась на живот. Водопад ее золотистых волос низвергся вниз до самой травы, еще влажной от росы.

— Вир, Ники, муж и Рамон. От такой компании любой может утомиться, — сказала она сухо.

Нэнси почувствовала, что краснеет.

— Разве все так бросается в глаза?

— До вчерашнего вечера об этом знала только я. А сейчас, думаю, твое имя будут связывать только с именем Рамона, если вы будете продолжать смотреть друг на друга с таким откровенным вожделением.

— Я не просто хочу Рамона, — тихо сказала Нэнси. — Я люблю его.

— Как любят его сотни других!

— Нет, у нас все иначе.

Джорджиана доброжелательно засмеялась:

— Хотела бы я иметь гинею каждый раз, когда слышу это.

Неожиданно для себя Нэнси тоже улыбнулась:

— Это, конечно, звучит довольно банально, но это правда. Я люблю его, а он любит меня.

Джорджиана вздохнула. Все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала.

— А как насчет княгини Марьинской? Ты вполне уверена, что она не ждет его в Париже? Я слышала сплетни о том, что Рамон уже несколько лет поддерживает связь со своей будущей невестой, и вполне возможно, что это правда.

Нэнси покачала головой:

— Если уж Рамон женится, то на Тессе Росман.

Джорджиана подняла спинку шезлонга вертикально и уставилась на Нэнси:

— На этом ребенке? Да ты с ума сошла!

Нэнси усмехнулась. Джорджиана редко теряла хладнокровие.

— Нет, мне известно это, как говорят бизнесмены, из компетентных источников.

— Верю, — сказала Джорджиана мрачно и снова откинулась назад. — Так, значит, ты любишь Рамона, а он любит тебя? А как же Вир? Я не сомневаюсь, что он тоже любит тебя.

— Ты уверена? — Нэнси нахмурилась. Джорджиана была очень проницательной и близко знала Вира, поскольку он часто проводил время в компании Монткалмов. Джорджиана никогда не делала поспешных выводов.

— Да, — безжалостно продолжала она, — уверена. Когда он прибыл сюда с тобой, он выглядел таким счастливым, каким я давно не видела его, а через несколько дней стал похож на человека, который испытывает страшные муки.

Нэнси привстала, обхватив руками колени. Все ее мысли были настолько заняты Рамоном, что она и не помнила, когда последний раз видела Вира.

— Ну, что скажешь? — Джорджиана выжидательно смотрела на нее.

Нэнси все так же сидела, обхватив колени и глядя на неподвижную гладь бассейна.

— Я никогда не хотела огорчать Вира. Никогда не говорила, что люблю его, и не давала ему повода ждать от меня чего-либо. Мы принадлежим к одной семье и, хотя не виделись долгие годы, связаны родственными узами.

— Но он влюбился в тебя?

— Вир говорил мне об этом.

— И я верю ему. Он не какой-то там волокита, хотя, несомненно, весьма привлекателен.

— Мы никогда не были любовниками, — сказала Нэнси.

— Он и Кларисса тоже.

— Вир ничего не рассказывал о Клариссе. Я знала только, что он несчастлив с ней, вот и все.

— Он никогда не говорил и, уверена, никогда не расскажет всю правду о ней. Это слишком мучительно для него. — Джорджиана заслонила глаза от яркого солнца. — Кларисса — настоящая английская красавица: светлые волосы, голубые глаза. Довольно высокая и атлетически сложенная, что нравится многим мужчинам. Она любит охотиться верхом с собаками и предпочитает сельскую местность городу… — Джорджиана замолчала. Нэнси ждала. —…а женщин — мужчинам.

— Ты имеешь в виду их общество? — спросила Нэнси, хватаясь за соломинку.

— Я имею в виду — в качестве любовников, — резко сказала Джорджиана. — Вот почему она часто бывает за границей. В Индии, Марокко, Турции. Думаю, что здесь об этом знают не более трех человек. Вир, я и вот теперь ты.

— Зачем ты рассказала мне об этом? — спросила Нэнси, понизив голос.

— Потому что очень жалею Вира. Он пережил немало страданий и унижений в прошлом, чтобы снова страдать. Теперь, зная о его личной жизни, пожалуйста, будь с ним милосерднее, когда решишь рассказать ему, что любишь Ра-мона Санфорда. И еще, так как ты ближе к Виру, чем кто-либо другой, может быть, ты сможешь помочь ему. Вир мог бы развестись с Клариссой и снова жениться. Но он очень боится, что при этом публике станут известны странные пристрастия его жены. Естественно, так и будет. Но можно было бы уладить дело, если бы виновным оказался он и она развелась бы с ним.

— Тогда почему же он все не устроил таким образом?