Не умирай в одиночку - Георгий Ланской

И только тогда я услышал за своей спиной легкий шорох, словно опасный зверь подкрадывался к своей жертве по вороху сосновых игл, предательски потрескивавших под его ногами. Так звучит ночь, где каждый час кого-то пожирают… где каждую минуту умирает неосторожная жертва, где каждый миг кто-то глядит в лицо своей смерти.

Я тоже хотел поглядеть ей в лицо, но не успел. Она прыгнула мне навстречу раньше, чем я успел заглянуть ей в желтые глаза, с вертикальными змеиными зрачками. А потом был страшный удар по голове, от которого во все стороны прыснули разноцветные искры, закружившиеся в бешеном хороводе…

И пришла тьма…

Гюрза

– Значит, все-таки метанол? – устало переспросила я. Сашка кивнул. Он тоже выглядел неважно, но держался не в пример лучше меня. Конечно, это не его лучшие друзья лежат вон там, за стеной, окутанные прозрачными трубочками. Это не ему приходится ежедневно встречаться с родителями друзей, которые смотрят на тебя молча и где-то в глубине души считают, что на месте их детей должна быть ты. Это не Сашка ежесекундно боролся за жизнь, неподвижно лежа на кровати, у изголовья которой ощерилась старуха-смерть.

Никиту нашла соседка. Она жила в смежной квартире и ежедневно навещала свою товарку, живущую напротив. Визиты наносились в строго определенное время, но не из-за врожденной пунктуальности. Просто вечером по первому каналу начинал верещать сладкоголосый Андрей Малахов, а потом сразу начинался любимый сериал. Нешуточные страсти а-ля Бразилия заканчивались ровно в десять часов вечера. Старушка не имела телевизора, поэтому на просмотр ходила к соседке. Ровно в двадцать два часа, когда на экране появилась заставка программы «Время», бабулька вышла на лестничную клетку и споткнулась о распростертое тело Никиты. Слабенькая и хрупкая бабуся, которую качал ветер при походе в магазин, заорала так, что прибежали соседи не только с этого подъезда, но и из соседнего, сметя препятствие в виде запертой железной двери. Они столпились на лестничной клетке, с ужасом глядя, как расползается кровавое пятно.

Никите повезло. Среди его соседей снизу оказалась женщина-медик, правда, гинеколог, но она умудрилась ловко перевязать его разбитую голову и обеспечить необходимое для правильной циркуляции крови положение тела, пока соседи вызывали милицию. Никиту в подъезде любили, поэтому оперативная обстановка была на должном уровне. Моментально известили родителей, машину после осмотра милиции загнали в гараж, а за котом взято шефство. Мне о случившемся сообщила захлебывающаяся в плаче мама Никиты. Я же, все это время пытавшаяся дозвониться до Никиты, проводила время в обществе Валерия.

Когда я узнала, что произошло, то впервые в жизни поняла, что такое шоковое состояние. До сего момент мне этого испытывать не приходилось. Меня затрясло так, что я выронила телефонную трубку прямо на облицованный кафелем пол Валеркиной кухни. Многострадальная «Нокия», которую я уже дважды роняла, один раз забывала в театре и один раз даже утопила в ванне, разлетелась на куски. Мне удалось собрать телефон по частям, но он не работал. Валера отдал мне один из своих, и я понеслась в больницу.

Никитино состояние оценивалось как критическое. Он потерял слишком много крови, и врачи почти не надеялись на его выздоровление. В довершенстве всего у Толика, который уже один раз приходил в себя, внезапно открылось внутренне кровотечение, и он впал в кому. Его мать поседела прямо на глазах. Один раз я столкнулась с ней в коридоре. Прямо на меня брела старуха лет семидесяти, хотя матери Толика было всего тридцать семь, она была интересной женщиной, следившей за собой по мере возможности. Меня она даже не узнала, чему я малодушно порадовалась. Я чувствовала себя виноватой, и встречаться с ней мне было тяжело.

Сашка приехал в больницу после моего сообщения. Там, сидя на скамеечке с продавленными сидениями, он и сообщил мне, что экс-оператор новостей Виталий Ефимов был отравлен метиловым спиртом, как, собственно, мы и предполагали.

– Как же он не понял, что пьет не водку? – удивилась я.

– А ты видела, как он пьет? – хмыкнул Сашка. – Он мог высосать из горла целую бутылку, причем чуть ли не залпом. А на вкус метанол от этилового спирта ничем не отличается, это я тебе авторитетно заявляю. Если судить по найденной в мусорке бутылке, поначалу они выпили обычную водку, а потом Виталика развезло, и ему было в принципе все равно, что пить, лишь бы горело. Вот и выпил.

– Он сразу умер?

– Нет. Долго мучился. Может быть, пытался доползти до двери, но в его состоянии это было тяжело. Метанол часто что-то такое делает с глазными нервами. Так что он почти сразу ослеп, а потом уже крутился по комнате, старался доползти до двери…

Мимо пролетела медсестра. Я подскочила, но она вбежала не в ту палату, где лежал Никита, а Толик вообще был на другом этаже, так что я уселась назад. То, что нам вообще разрешили посидеть в коридоре, было равносильно чуду. Но когда я нахожусь в том состоянии, которое было у меня на данный момент, со мной лучше не связываться. Впрочем, нас все равно отделяла от больных стеклянная дверь.

– Никита тебе что-нибудь успел сказать? – спросил Сашка.

– Нет. Но я поняла, что он что-то нарыл. Он таким странным тоном со мной разговаривал, что я испугалась. Я так поняла, что он догадался, кто убийца.

– А менты с тобой беседовали?

– Угу. А толку? Я же ничего не знаю…

Сашка вздохнул.

– Жалко… Хоть бы знать, где он копнул, что он такое нарыл… надеюсь, он выживет…

Сказано это было почему-то совершенно равнодушным тоном. Мне показалось, что Сашка жалеет вовсе не о том, что Никита, может быть, умирает там, на другом конце коридора, а о том, что сенсация уплывает прямо из-под носа.

– Как бы там ни было, я больше не желаю в этом участвовать, – решительно сказала я. – Я, между прочим, боюсь. Меня уже пытались убить. Теперь вот пострадал Никита. Толик до сих пор в реанимации. Так что я, начиная с этой минуты, слышать не хочу об этом деле.

– А как же твое делание докопаться до истины? – издевательски поднял брови Сашка.

– Пошел к черту, – грубо ответила я и поднялась с места.

– Юль, не злись, – примирительно сказал Сашка и схватил меня за руку. – Я же совсем не имел в виду ничего плохого…

– Я так и подумала, – фыркнула я и пошла к выходу, по пути скинув с себя белый халат. Сашка вздохнул и поплелся за мной.

– Ты сейчас куда? – спросил он.

– К Валерке поеду. Я у него сейчас живу. Вынести охи и вздохи моих родителей сейчас я не в состоянии. И до работы мне там ближе. А что?

– Да так. Вместе поедем, я тебя одну сейчас не оставлю.

– С чего такая забота?

Лицо Сашки неожиданно стало злым.

– А ты считаешь, что я такая паскуда и чурбан бесчувственный? Я, между прочим, тоже боюсь, только не за себя, а за тебя. Никите явно по башке дали не просто так. Кто поручится, что и тебя не захотят грохнуть, тем более, что это уже пытался сделать этот полудурочный Алишер. Да никто не поверит, что ты, по уши завязанная в этом деле, ездившая с Никитой в Астану, участвовавшая в ходе расследования с самого начала, не нафарширована различными сведениями. Да ваших подозрений в адрес первого зама губернатора и начальника ОВД уже хватит, чтобы закопать тебя под асфальт.

– Заткнись, без тебя тошно, – невежливо попросила я и стала махать рукой. Сашка остановил мою руку.

– По телефону такси вызовем. С шашечками. Я лично не хочу, чтобы вместо дома нас отвезли прямо на кладбище. Валерке скажи, чтобы он тебя до работы возил. И вообще, я бы на твоем месте от Вильмы пока ушел и посидел дома, а лучше уехал куда-нибудь. Пусть Валера тебя свозит на горнолыжный курорт в Куршавель.

– У меня аллергия на Куршавель, – капризно ответила я.

– А, ну да, конечно, – фыркнул Сашка, – ты же оттуда не вылезаешь… Ты дальше Турции-то была где-нибудь?

– Нет, конечно.

– Ну, вот тебе и повод съездить. Намекни Валере, что устала, боишься, и что хотела бы отвлечься от этих ужасов. Валерка по миру покататься любит, так что думаю, тебе не откажет. У него в паспорте уже места, наверное, нет для виз. Вон с него загар не сходит…

– Хорошо, – кивнула я. – Попрошу путевку в Австралию. Это очень далеко, думаю, там меня убийцы не найдут. Выйду там замуж за местного папуаса, и буду разводить крокодилов.

– Папуаса… Село ты, Юлька, необразованное… Ладно, вон наше такси подъехало…

Ехали мы молча. Сашка умильно поглядывал на меня, но я на провокацию не поддалась. Гадко было, на душе кошки скребли. Мысли, как бы упорно я не гнала их прочь, все равно крутились вокруг Никиты и его догадок. Что же такое он там раскопал?

Валеры дома не было. А вот его сынуля Артем присутствовал. С ним у нас, кстати, появилось полное взаимопонимание с первого дня знакомства. Я еще не забыла свои детские проказы, да и характер у меня был соответствующий. Например, позавчера мы с Артемом до трех часов ночи проиграли в компьютерную игру с романтическим названием «Смертельный бой». Артем меня разгромил с оглушительным счетом, но и мне удалось выиграть в нескольких поединках. В итоге игры я пришла к выводу, что он играет нечестно, так как выигрывал он в основном на оружии, которое то и дело вынимали его виртуальные бойцы. Я же этого делать не умела и билась по-честному, то бишь ногами и кулаками. А выиграть мне удалось несколько раз исключительно благодаря своей реакции. Если бы я еще в клавишах так не путалась… Обнаружив, что меня нет в постели, Валерка проснулся среди ночи и вышел узнать, куда я подевалась. Увидев, чем мы заняты, он скорбно вздохнул и удалился на боковую, пробормотав напоследок: «Как дети малые…» Я не отреагировала. Какой, к черту сон, когда мой боец, коего за лысину и широкие штаны я окрестила Бульбой, вдруг достал из синих шаровар устрашающих размеров кладенец и начал рубить бойца Артема в капусту.