Графитовая графиня - Наталья Патрацкая

На пороге стояла Клава и улыбалась, размахивая поясом.

Вечером в комнату Катерины вошел Ефим с комплектом великолепного постельного белья. Она боролась с желанием послать его куда подальше, потом у нее возникла мысль, что они — равны! Ефим и Катерина легли в прекрасную постель, укрылись одеялом. Он быстро понял, что легли они вдвоем, но еще быстрее понял, что ее в постели нет. Он откинул одеяло в пододеяльнике: на постели лежала изумрудная мантия, но без Катерины.

Катерина вылетела из постели, оставив в ней изумрудный халат, пролетев некоторое время невидимкой, она оказалась летящей в ступе по типу ракеты. Она лежала в странной кабине, обитой изнутри зеленым шелком, приборов никаких она не видела, но прекрасно ощущала полет. Катерина летела в неизвестном направлении, но теперь ее скорость была раз в сто больше, чем в ступе. Она летела недолго, но быстро, в чем она летела, она не понимала, но чувство страха отсутствовало.

Ступа — ракета приземлилась на берегу моря. Катерина не успела ничего понять, как створки ракеты открылись, и она вышла на песок в комбинезоне. Катерина увидела странное плавательное судно. Людей рядом не было. Красный катер с закрытой палубой качался на волнах. Катер дал задний ход, в нем открылись двери. Катерина зашла внутрь красного катера. Двери за ней захлопнулись. Она села в единственное кресло.

Катер полетел по волнам. Катерина увидела корабль, но катер пролетел дальше красной стрелой. В холодных волнах моря были видны две мужские головы, они держались руками каждый за свой мяч. Из катера выдвинулась платформа, матросы легли на нее, и вместе с платформой были подняты выше волны, и задвинулись внутрь катера.

Катерина уловила, что ее катер спас двух человек, но как это получилось, она не осознала. Катер полетел к берегу. Два человека были доставлены на берег в сухой одежде. Ей дали на них посмотреть, чтобы она убедилось, что с людьми все нормально.

Сильным потоком воздуха Катерину засосало в ракету — ступу с небольшой кабиной. Теперь она летела сидя, красные шторы с окон были сдвинуты, она наблюдала в окно полет сквозь облака, и полет вне облаков в ясном небе. По контурам земли Катерина догадалась, что она находилась в районе Тихого океана, а теперь возвращалась домой, ракета зависла над крышей дома. Она сама вышла в открытый люк ракеты.

На крыше, огороженной по контуру, стоял стол. За столом сидели бабушка Ксения с Клавой и Зинаида Захаровна.

Одно место было пустое. Дамы улыбались, приветствуя Катерину. Из чердака ленивой походкой вышел Ефим:

— Привет, Катерина! С почином тебя!

* * *

Серебристые кроны деревьев. Темное зимнее утро. Липовая аллея. Аллея города. Чудо, какая она хорошая! Серебрятся от инея ветви лип. Голубоватые ели прикрыты пышным снежным покровом. Снег скрипит под ногами. Небо совершенно неопределенного цвета — темное и все, но как прекрасно идти по аллее, когда над головой до горизонта видны кружева серебристых крон деревьев! Спокойно бьется сердце. Вместо мучительных мыслей о работе, в голове возникают песни.

И Катерина поет:

— Висит на заборе, колышется ветром…

И все прекрасно. Мир светел и чист. Чудеса. И хочется ей в вальсе кружиться, и радостно петь. Зачем сердечные капли? Надо только идти пешком на работу, и мир окрашивается в чудесные краски зимнего утра. Кружева серебристых крон удовлетворяют потребность в красоте на рабочий день. И вот она, работа!

Но нет, мысли с неприятностями опять исподволь выползают из закоулков мозга. Вновь расцветают пышным букетом нервные мысли. Катерина даже решает уволиться! Но видения зимнего утра спасают ее! Незаметно для себя она втягивается в работу и уже с удовольствием читает местный технический перевод с немецкого языка. Мысли ее в работе. Все нормально.

Спасибо великому актеру Константину Райкину, благодаря его выступлению у фирмы есть Греческий зал в столовой. Чем зал примечателен? Любая очередь быстро и незаметно рассасывалась — это как чудо. Не надо было думать о еде, 60 копеек в кассу и за всех все обдумал местный шеф-повар. Катерине оставалось взять обед и сесть за прекрасный стол, достойный украсить любое кафе, а стулья здесь стояли такие тяжелые и добротные, что она согласна иметь их у себя дома.

А публика? О, что здесь за публика! Это самые здоровые люди с предприятий. Это самые нетерпеливые люди. Это те, которым все надо быстро и сейчас. Какие здесь красивые мужчины и независимые женщины! Сколько здесь знакомых и совсем незнакомых людей! А глаза? Они так и светятся, они так и ищут объект для внимания! А, вот и тот, из-за которого этот греческий зал кажется лучшим рестораном в мире! Свет очей, в котором мир преломляется.

Катерина не видит окружающих людей, они ей совсем не мешают. У нее обед! И не беда, что на подносе разлиты щи, а тефтели под интересным соусом! Все мелочи! Сияющие глаза окупят все. А если нет глаз, которые ей сияют? Надо искать. Вон их, сколько ждущих и вопрошающих! И обед станет чудом!

Именно в залах общепита происходили свиданья в обед. Катерина ушла уже из двух фирм, люди из которых обедали в этом огромном помещении, в котором было много раздач. Несколько плит — печей варили разную пищу для разных столовых. Мужчины остались в прежних фирмах, но здесь их можно было увидеть при необходимости.

Высоцкий выступал пару лет назад в двух километрах от этой столовой. Катерина на концерты Высоцкого не ходила. Он приезжал выступать со своими концертами, и был рядом с длинным, длинным зданием. Кто не поленился — его слышали живого. Николай Николаевич его слушал лично.

На фирме дисциплина была железная, работы много, дорога от КБ до цехов на заводе была неблизкой. Катерина некоторое время сидела во втором ряду кульманов, потом пересела в первый ряд у окна. Но и здесь не обошлось без общественных работ. Часть конструкторского отделения как-то отправили с места работы на колхозные грядки для прополки свеклы. В добрые старые времена на колхозные грядки вывозили проветриться и поработать людей любых организаций и рангов.

Через некоторое время Катерина почувствовала свободу от общения с людьми. Из окон фирмы хорошо просматривалось знаменитое шоссе, но однажды это счастье закончилось. В фирме появился новый директор, он купил вычислительные машины, тогда они были огромными, и выселил конструкторский отдел из длинного, длинного здания. В их комнатах поставили вычислительные машины, которые требовали хорошего помещения и ухода, но они быстро морально состарились.

Но конструктора к этому времени были выселены в здание на задворках, к которому приходилось ходить по грязной дороге. В качестве компенсации за неудобства, директор в окна конструкторов поставил кондиционер, дующий прямолинейно кому-нибудь в ухо, и по этой причине являлся страшным раздражителем общества. Теперь, чтобы пойти в цех или столовую, надо было одеваться и идти по плохой дороге, все это мало радовало и отвлекало от работы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});