Аз победиши или Между землёй и небом - война - Сергей Стульник

- Нет, - быстро ответил Китч. - Больше не работает. Несколько лет как ушла. Слушай, Большой, если ты затеваешь крутое дело... может, ну его к черту? Для тебя мне не жаль денег никаких, как ты мог подумать! Я дам тебе сколько нужно, сколько хочешь, поезжай куда, схоронись. В тюрьме разве жизнь? Давай прямо сейчас и дам, и поезжай. Не хочу чтобы тебя сцапали.

- Спасибо, старик. Но это не то, о чем ты подумал. Так где мне ее разыскать? Она в добром здравии? - пристально посмотрел Грэй в глаза старому другу Китчу. Коротышка неожиданно отвел взгляд. У Грэя сердце вдруг заскользило из груди вниз... - Уж не хочешь ли ты мне сообщить, что... Бев несколько этих лет работает на тебя?! Я просил, конечно, тебя за ней присматривать, если пропаду внезапно, помочь в случае нужды, но не до такой же степени, друг! А?..

- Как ты мог подумать!! - искренне возмутился Китч.

- Ну тогда... неужели... - сердце рухнуло окончательно, куда-то в живот.

НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!!!!

Видимо, на лице Грэя отразился такой неподдельный ужас, что Китч замахал руками перед лицом, словно отгоняя назойливую муху.

- Жива, жива! Не думай... - Китч снова странно запнулся, и Грэй спонтанно принял мгновенное решение просканировать его мысли. Поспешно просканированные, они подтвердили - искренность неподдельна, но... ЧТО-О-О???

Сердце взмыло в грудь, и тут же вновь рухнуло, причем до самого низу.

- Беверли - твоя жена-а?.. - полуутвердительно-полувопросительно вымолвил ночной нежданный гость.

Хозяин промолчал. Его мысли сказали все без слов.

И ночной нежданный пришелец добавил, скривившись, будто неочищенный лимон целиком проглотил: - Мм-мда-а-а... друг. Ну что же, поздравляю. Хотелось бы и ее, конечно, поздравить...

- Не надо, - прошептал Китч. - Лучше не надо... я дам тебе денег сколько угодно, сделаю для тебя все, что хочешь, только...

- ...никогда не возникай пред ясны очи ее. Потрясающе. Ладно уж. Я твой друг, ты знаешь, а... на кой друзья сдались, если они не выполняют просьбы... друзей, хм, в беду попавших. Ты понял? Я - твой друг. По-прежнему. А мой друг Ушастик Китч остался в тысяча девятьсот двенадцатом... Не терзайся. Менее чем через сутки я исчезну... из твоей судьбы навсегда. А для Бев, я вижу, помер я пятнадцать лет назад... Что ж ты ее в сырости без нормального света держишь, супруг любящий, мог бы нору пошикарнее снять...

- Там, - вяло взмахнул ручкой хозяин, - твои шикарные хоромы, я все переоборудовал...

- Молодец, - похвалил Грэй умершего пятнадцать лет назад друга. Чего для любимой женщины не сделает настоящий мужчина. Я и не сомневался, что Бев достойна... и даже такой скряга денег не пожалеет. И когда успели, прыткие ребята... Ну ладно. О драконах боле ни слова, - он рассеянно взглянул на правое. - Тут за углом фордик стоит, и в нем сорок шестую минуту меня дожидается кореш. В китайской кутузке вместе торчали, парень что надо, в отличие... Я пошел, Лопоухий. Когда подскочить за обещанными услугами?

- Часа через полтора... - промямлил съежившийся, словно в ожидании удара, Китч. - Раньше не поспею... Грэй... Ты на меня зла не держи, я прошу... Ты ведь исчез, бросил ее, а она так мучилась... я не хотел, я старался удержаться, но она сама, знаешь... Прости меня, друг, я правда люблю ее. Ну что ты, в самом деле, если б она тебе нужна была, разве исчез бы...

- И то хлеб... Последнее дело - на кого-то вину сваливать. Молчи уж, герой. Оставил попечителя на свою голову, блин горелый. О'кей, дружок. Всего хорошего. Успехов, как говорится, в личной жизни и семейного счастья на долгие-долгие годы. Детишек вот только твоих - жаль... мальчишек-близняшек и красавицу-дочку... она хоть красавица? Или в тебя пошла, ушастая?.. - и Грэй ушел, не позаботившись ответить на сдавленный вопрос Китча: "Почему?..", в сердцах хлопнул дверью, едва не вывалив ее вместе с косяком из стены, и лишь на улице, медленно шагая в обратном направлении, обнаружил, что его щеки влажны. Сердце уже вернулось на свое место, но глаза явно переместились на мокрое... Даже удивился. "Неужели она мне была настолько дорога, что стоит слез моих?".

- Но по большому счету свершившееся - справедливо. Я не имею право вызверяться на Ушастика и винить хоть в чем-то ЕЕ... Я все равно был не в состоянии дать ей в этом мире то, что обеспечил он, оседлая душа, подловив момент: домашний очаг, защиту, уют, детишек, сытость и покой... Что бабе нужно еще. Мой удел - странствие, я огонь, вода, ветер, что угодно, но не почва под корнями древа, порождающего жизнь. Я могу сжечь, я могу обогреть, могу напоить иссушенную душу, овеять вспотевший после тяжкого труда лоб. А женщина, как земля, жаждет постоянства и покоя, уверенности в будущем своих детей... - он посмотрел вверх, на звезды, запрокинув голову. - Моя дорога там, я ветер, я небо... И здесь, в родном мире, в любом времени, я лишь гость, пришел, ушел, здравствуй, до свидания, прохожий, забегающий на огонек, вынужденный убраться вон, когда щелкнет костяшка счетов, перебросив следующий оборот планеты вокруг собственной оси вниз, в прошлое... За что боролся, на то и напоролся, короче говоря. Так мечтал, так хотел этого - вот, заполучи и не жалуйся... Земля и ее оседлые души жители подчинены строгому соблюдению хода времени, сутки, щелк, сутки, щелк, складываются в года... год, кррак, год, кррак... один за одним нанизывающиеся на связующую нить мира - течение времени и пространства, сплетенных в единое целое... Оседлые души - частицы мира, их породившего, а вояджер - уже нет, и поэтому неумолимая полночь выбрасывает его вон, как только планета сделает полный оборот. Точка входа обращается в свою противоположность - точку выхода... Почему именно так поступают с путешественниками их родные миры, Грэй пока еще толком не разобрался. Потому принял за аксиому, что это их месть тому, кто предал, ушел... Организм предавшего, вернувшийся в родной ему ритм времени, вместо того, чтобы влиться обратно, стать частью, отторгается - прочь, прочь, как только минуют сутки - минимальная единица измерения Дороги...

- Вилли, - сказал он нарочито весело, выныривая из-за угла и влезая в форд. - Поехали кататься, у нас полтора часа увольнительной! Давай истратим их как настоящие мужчины. Вали с моего места! Как это сказал один умный человек, твой соотечественник, кстати... У настоящего мужика должна быть машина. Ах, у тебя нету машины? Ну-у, тогда ты еще не мужчина! Ох уж эти мне америкосы...

Непростая это, между прочим, штука - справедливость, - подумал Грэй, поворачивая "утреннюю звезду" направо, к северу, - и много горя видел род человеческий во имя ее. Зло с добром переплетены так тесно, что выдергивать их часто приходится разом. Жестокий путь справедливости прокладывается прямо по живому, по людям, безотносительно к их чувствам и естественным недостаткам... Вояджер - существо, обрекшее себя на страдания во имя справедливости, доложу я вам, господа оседлые души. И на то обрекшее, что пожаловаться некому и некуда. ТАМ, "наверху", Его нету... Нетерпимое это дело и немилосердное. Кроме всего прочего, искоренение зла иссушает душу того, кто посвящает себя ему всецело, отсюда очень точное: "жажда справедливости", - а остаток на дне кристаллизуется в нечто, более напоминающее ненависть, чем любовь... Вряд ли отдавая себе отчет в последствиях, вояджер между тем вовлекает обычных, не нюхавших смрада Дороги, людей в свои совсем не обычные игры. За ним следуют с увлечением, он притягивает своей энергией, но со свойственной людям хитростью они играют в эту игру, стремясь извлечь для себя максимум житейской пользы, в отличие от вояджера, обреченного на полнейший альтруизм - личной выгоды на Дороге не сыщешь, она там и рядом не стояла, ты только отдаешь, когда идешь, суперэгоист просто не сможет выйти на Дорогу... обреченного на неприкаянность души и одинокие ночевки у костра...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});