Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Борь… — Оскар обнял несчастного и отвел в сторонку. — Давай успокоимся и потолкуем, как нормальные мужики…

— С тобой толковать? — удивился Борис. — Дурное дело. Ты ж все равно обдуришь.

— Хочешь домой? Не соскучился еще по жене, по детям?

— Надо мне… Я только жить по-человечески начал. Я, может, еще раз женюсь.

— Хорошо, поедем с нами на пляж, искупаемся, придем в себя.

— На пляж? — Борис шарахнулся от Оскара, как от заразы. — Да ты в уме ли? Какой пляж? Весь город закрыт.

— Как это закрыт?

— От таких, как ты. Теперь это частная территория. Влезешь — первый же снайпер тебя подстрелит.

— А с какого счастья это частная территория? — спросил Оскар, оглядывая низкий туман, зависший у горизонта.

— Ты не знал? Хорошо же ты сохранился в своем Париже. Слушай и запоминай: сеньор Родригес Гарсия… — с выражением произнес Борис и дал собеседнику время переварить информацию.

— Так…

— …Подарил этот город своей прекрасной Марии Кончите.

— Да что ты?

— Оскар, идем! — окликнул его Женя. — Ребята, здесь нечего делать. Мы ничего не докажем этому человеку. Надо вернуться домой и подумать.

Документы были разложены на столе в кабинете Натана Валерьяновича и прочитаны много раз, но решение не пришло. Профессор с удивительным хладнокровием выслушал мнения.

— Да, — согласился он, — со своей стороны они правы. Мы действительно усыновили мальчика незаконно и скрывали происхождение. Этот факт опровергнуть нечем.

— А то, что мать подкинула его в нашу лодку? — спросила Юля. — Я свидетель.

— Так-то оно так. Да только женщина была уверена, что это лодка Копинского. Видимо, там он ее принимал, как хозяин. Если они представят материалы в суд, мы потеряем Лео.

— А то, что мальчик столько времени воспитывался в вашей семье…

— Юля! Сироту можно усыновить, когда от него отказались родители. Если отец о нем ничего не знал — это не основание…

— Или не хотел знать, — уточнила девушка. — Ведь сам Копинский на Лео не претендует. Я не вижу здесь заявления с требованием вернуть сына. Вы видите?

— Вот это и странно, — согласился Натан. — Не исключено, что заявление будет представлено в последний момент. Возможно, они не могут найти самого Копинского. Савелий сказал, что после подписания отказа от имущества в пользу сына, его никто не видел.

— Посмотрите-ка… — Женя развернул выписку из устава организации. — Если не ошибаюсь, Копинский был активным членом их «братства»… Юля, ты лучше меня понимаешь английский, прочти, что написано.

Девушка прочитала абзац и расстроилась еще больше.

— Да, — согласилась она. — Согласно уставу, потомки членов общества, включая незаконнорожденных, поступают на содержание общества, ну и так далее… с полным пансионом до совершеннолетия.

— Ну, это они сами насочиняли, — махнул рукой Натан. — Ни один серьезный суд не примет во внимание…

— Нет, — возразила Юля, — здесь написано, что каждый из них подписал контракт, в котором все оговорено. Вот, здесь как раз копия… и подпись Макса. Хороший контракт, между прочим. И мы бы с вами его подписали, если б вступили в организацию. Конечно, вы только почитайте, что они предлагают детям, в случае смерти родителей или потери семьи. Денежное содержание, лучшие школы мира, личные гувернеры, гарантированное медицинское обслуживание и так далее. Вы, Натан Валерьянович, с удовольствием подписали бы такую бумагу. И я бы подписала, на всякий случай. Если бы найти мать Лео, — предложила Юля. — Заставить переписать то дурацкое письмо, что она подсунула в пеленки младенцу. Если б она не Максу оставляла малыша, а, например, хозяину яхты. Это был бы другой разговор.

— Что мы знаем об этой женщине? — спросил Натан. — Как ее зовут?

— «Печальная Эльза», — ответила Юля. — Вообще-то мы ее поиском не занимались.

— То есть, совсем ничего не знаем. Оскар! — крикнул Натан и поднялся из-за стола. — Где ты есть? — не дожидаясь, пока ученик оторвется от работы, он спустился в лабораторию. — Скажи, пожалуйста, сможет ли Греаль обработать информацию по имени и хроно-координате. Возможно, «печальная Эльза» — это прозвище, по которому можно найти… Что? — не понял Учитель. — Ах, вот как! — Он вернулся в кабинет под вопросительные взгляды товарищей. — Эту работу Оскар делал три года назад. Сказал, что информации ноль. Настолько вопиющий ноль, что она явно подчищена нашими друзьями-друидами. Соображают ребята быстрее нас.

— А зачем он ее искал? — удивился Женя.

— Оскар! — Натан еще раз подошел к двери. — Зачем ты ее искал? — профессор выслушал ответ и вернулся. — Давайте оставим его в покое, — предложил он. — Пусть занимается своими делами. Нет, значит, нет. Надо подумать, что мы еще можем предпринять.

— А по почерку он искал? — спросила Юля. — Ведь он видел записку только в полицейском участке. Нам ее на руки не отдали. Только сейчас, и то в виде копии.

— Как можно искать человека по почерку в компьютерной сети? — не понял Женя.

— Он не Эльзу искал, а Лео. Думал, что Мирославе хватит ума вернуть младенца обратно матери. Он искал по всякому, но по почерку искать не мог, потому что не имел образца. А поисковая программа на почерк у него есть, это я точно знаю. У Эльзы характерный почерк. Смотрите, как она пишет букву «п»… что-то среднее, между кириллицей и латиницей. И буква «т»… Возможно, эта женщина долго не жила в России и отвыкла от русских букв. Мне даже кажется, что я видела такую манеру письма. К тому же ошибки… В трех словах четыре ошибки. Разве это не портрет незнакомки? — Присутствующие внимательно поглядели на Юлю. Девушка слегка растерялась, но не отступила. — Натан Валерьянович, пойдемте-ка с ним потолкуем.

Неохотно, исключительно из уважения к присутствующим, Оскар снял очки и включил нормальный, человеческий монитор. Прошло время, прежде чем зрение восстановилось.

— На кой черт полиция подшила к делу салфетку? — не понимал Оскар. — Я думал, Мирка подтерла ею Левкину задницу, и делу конец. Что там можно понять по почерку? Ошибки? Возьми кусок туалетной бумаги и попробуй написать на коленке послание к беглому папаше… через час после того, как родишь. Я посмотрю, какой у тебя будет почерк.

— Конечно, — согласился Натан Валерьянович со всеми сразу. — Мы ничего не знаем об Эльзе, кроме того, что она «печальная». Но почерк действительно необычный.

— Копинский предпочитал русских проституток всяким другим. Ну и что? Думаете, я не перерыл архивы по русским эмигрантам за последние двести лет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});