Демид. Пенталогия (СИ) - Андрей Вячеславович Плеханов

с Кристиной не имела ничего общего с «перепихиванием», которое он механически выполнял всю свою предыдущую жизнь. Он впервые понял, что такое любовь, что такое любить и быть любимым. Он отдался этому прекрасному чувству всей своей душой. Червь сомнения копошился в подсознании Вальдеса: говорил ему, что он совершает ошибку, что он становится слишком зависим от другого человека, становится слишком свободен и даже развратен в поведении. Вальдес старался не обращать на это внимания. Он действительно любил Кристину. Он собирался в будущем жениться на ней, обзавестись домом и кучей детишек и дать им хорошее воспитание. Таким образом, Вальдес, много чудивший в детстве, выправлялся на глазах и шел теперь по правильному пути. Покойный папаша Рауль, встреть он сейчас своего беспутного сынка Диего, пожал бы ему руку.

Происходили, конечно, и неизбежные ссоры, и связаны они были в основном с приступами консерватизма Вальдеса, проявляющимися как тайфуны местного значения - небольшие, но достаточно разрушительные. В августе было совершено двухнедельное как бы свадебное путешествие на Ибицу - остров в Средиземном море. К сожалению Вальдеса, нравы на этом острове царили более чем вольные. Гомосексуальные парни - с крашеными волосами или бритые наголо «сидели в барах и целовались взасос, не обращая внимания на окружающих. Транссексуалы, геи и просто извращенцы среднего пола свободно шастали по улицам, разодетые в лифчики, боди и платья такого фасона, что добрая шлюха покраснела бы от стыда. Марихуану продавали пакетами на каждом шагу и тут же, на каждом шагу, ее курили. Вальдес не учел того, что еше в конце шестидесятых годов Ибица была одним из основных рассадников хиппистской заразы, а теперь, в восьмидесятых, сюда съезжались отдохнуть в основном те, на чьи развлечения нормальные люди смотрели с неодобрением. Здесь, на Ибице, все любили всех, но как-то уж слишком много было этой любви и слишком уж она была неразборчивой.

Однажды Вальдес взорвался. Это случилось в заведении под названием «5 km», когда мускулистый черный негр двухметрового роста, с головой, украшенной бесчисленными ямайскими косичками а-ля Боб Марли, пригласил потанцевать Кристину. Не успел Вальдес моргнуть глазом, как подлый чернокожий спустил с плеч Кристины тонкие бретельки платья, в результате чего ее грудь полностью обнажилась, схватил девушку за бедра и ловким движением подкинул вверх. Вальдес изумленно смотрел, как Кристина, его Кристина, сидит на животе у негра, крепко обхватив его ногами, а он слюнявит толстыми губами ее нежные розовые соски. Кристина откинула голову назад и получала наслаждение, забыв обо всем на свете, в том числе и о своем женихе, сердитом, как бычок-двухлетка. Изумления Вальдеса хватило ровно на пять секунд. А дальше он продрался через толпу танцующих и свалил негра одним ударом в ухо.

Негр покатился по полу, Кристина, естественно, тоже. Люди вокруг заорали и расступились. Бедная Кристина ударилась очень больно, до крови ободрала себе локоть - теперь она сидела на полу и плакала. Но Вальдес уже не обращал на нее внимания. Он собирался продолжить драку и пританцовывал от нетерпения, пока поднимался чернокожий громила. Конечно, этот чертов культурист был тяжелее худощавого Вальдеса в полтора раза, но Вальдес не сомневался, что для начала выбьет гаду все зубы, а потом отправит в полный нокаут, а может быть, и в гроб. К удивлению его, негритос вовсе не собирался драться. Он только белозубо осклабился, постучал пальцем по лбу и пробормотал что-то вроде «Hey, guy, are you dopey or what? Cool down!» [Эй, парень, ты обкурился или что? Остынь! (англ.)] И ретировался, трус.

Вальдес в тот вечер долго извинялся перед Кристиной, и целовал ее ободранный локоть, и говорил, что не мог сдержаться, а потом она простила его, и извинялась сама, и плакала у него в объятиях, а потом он лежал на ней, и добросовестно совершал свои ритмичные движения, и никак не мог достичь оргазма, потому что все воображение его занимал чертов негр, сосущий грудь Кристины. Измучившись уже до боли, он вообразил, что берет ржавый железный крюк и распарывает им живот ниггера и кишки вываливаются наружу… Вальдес кончил сразу же, вскрикнув от необычайно сильного оргазма.

В принципе, можно было бы терпеть всю эту дрянь - тем более что такая жизнь нравилась Кристине, а ради своей девушки Вальдес был готов выносить многое. Но был у него один пунктик, который он так и не смог преодолеть. Он не разрешал Кристине загорать в чем мать родила.

Все это было неправильно - трудно было понять, где кончается обычный пляж и начинается нудистский.

Теоретически между ними было какое-то территориальное различие, но на самом деле все побережье Ибицы было завалено телами девиц, загорающих без лифчиков, а то и вовсе без ничего. Вальдес с удовольствием вовсе не ходил бы на пляж - бледная кожа блондина реагировала на палящий ультрафиолет не загаром, а каким-то непристойным раздражением, ярко-красным, как пластиковая зажигалка. Вальдесу постоянно казалось, что он - вампир, вытащенный из благодатного сырого подвала и издевательски брошенный под убийственные солнечные лучи. Шкура его не то что слезала клочьями - отваливалась пластами. Не помогал никакой крем.

Кристина - другое дело. Смуглая от природы, она загорела почти до черноты (что, кстати, тоже раздражало Вальдеса). Самое неприятное заключалось в том, что она стремилась раздеться полностью. Вальдесу была отвратительна мысль о том, что чужие мужики разглядывают голые прелести его девушки - потаенные местечки, которые по праву принадлежат ему одному. А еще более ужасным был тот факт, что Кристине нравилось, что ее разглядывают. Вальдес устроил пару громких скандалов, после чего Кристина начала загорать в купальнике - во всяком случае, при Вальдесе. Сам он не мог валяться часами на пляже - скрывался от солнца в номере гостиницы, пил ледяную колу, смотрел по телевизору бокс и тихо плавился от жары. Но время от времени он устраивал неожиданные набеги на пляж - чтобы проследить за нравственностью своей девушки. Всякий раз она была одета в обе половинки купальника - и верхнюю, и нижнюю. Но он был Уверен, что она обманывает его. У нее было столько друзей здесь… Конечно, они предупреждали ее. Передавали по цепочке: «Эй,