Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович

В последнее время большое количество таких экспертиз с успехом провел молодой московский юрист и судебный медик Ю. Г. Корухов. А его саратовский коллега молодой судебный медик С. А. Буров пошел еще дальше. Он провел множество экспериментов, и ему не встретилось ни одного черепа, повторяющего размеры другого. Отсюда он сделал важный вывод: если раньше из благородной осторожности эксперты высказывались лишь за «возможность принадлежности черепа такому-то лицу», то теперь, не боясь ошибиться, они вправе говорить решительнее, категоричнее. Если «вписывается» — значит «да», не «вписывается» — значит «нет».

Впрочем, и здесь ученых не покинули их вечные сомнения. С. А. Бурову не встретились черепа, одинаковые по размерам. Ну а может, они встретились бы кому-нибудь другому?.. Может, это просто случайность?..

На помощь призвали математиков. Кафедра математического анализа Саратовского университета провела проверку данных, полученных С. А. Буровым, с точки зрения теории вероятностей. Результаты показали, что вероятность наличие черепов с одинаковыми размерами ничтожно мала и в криминалистической практике может не приниматься в расчет.

Так объединенными усилиями юристов, антропологов, медиков, математиков найден еще один путь к раскрытию преступной тайны. Все попытки замести следы, сделать неузнанным себя или свою жертву, а значит уйти от расплаты, обречены на провал. Наука верно стоит на страже человеческой жизни.

ФАКТЫ И ФАКТИКИ

«Если бы пришлось судить только тех убийц, которых застали с ножом над жертвой, только тех отравителей, у которых в руках захватили остатки только что данной ими кому-либо отравы, то большая часть виновников подобных преступлений осталась бы без законного возмездия. Наказание сделалось бы привилегией только тех, кто не умел совершить преступления, в ком преступная воля не настолько окрепла, чтобы давать возможность заранее обдумать и подготовить удобную обстановку для своего дела…»

Эти слова принадлежат выдающемуся русскому юристу, публицисту и общественному деятелю Анатолию Федоровичу Кони. И в самом деле, не так уж часто застают преступника прямо на месте преступления — стреляющим, мошенничающим, крадущим. Обычно бывает иначе: сделав свое подлое дело, преступник исчезает, приняв меры к тому, чтобы спрятать концы в воду. По мельчайшим крупицам, по отдельным кусочкам, расставленным точно на свои места и сцепленным воедино, надо силой воображения, опирающегося на строго установленные, бесспорные факты, восстановить подлинную картину. И помнить при этом, что решается судьба человека.

А работу эту делают не машины — люди. Они тоже иногда подвержены обычным человеческим слабостям — влиянию симпатий и антипатий, склонностью к поспешным обобщениям и выводам и многим иным, преодоление которых важнейший долг, непременная обязанность следователя. Ибо, попав под их влияние, слепо доверившись «очевидному», «само собой разумеющемуся», поддавшись воздействию ходячих, но весьма сомнительных «постулатов» типа: «этот уважаемый человек не может солгать», «всякий, кто затрудняется припомнить известные ему факты, вызывает подозрение», «человек с нехорошим прошлым скорее всего и преступник», следователь изменяет важнейшим законам своей профессии, в основу которых положены требования тщательности, добросовестности, непредубежденности, обоснованности, проверки и перепроверки.

«Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты», — поучал Уотсона Шерлок Холмс и был абсолютно прав. «Слишком очевидные факты» как раз и стараются «подбросить» следователю опытные преступники, чтобы направить его по ложному пути. Опытные следователи не «клюют» на такие приманки, они видят их искусственность, их нарочитость.

Одному рецидивисту, возомнившему себя крупным ловкачом, пришла в голову идея перехитрить «наивного» юриста, который будет расследовать учиненное им злодеяние. Чтобы отвести следы от себя, он инсценировал живописную картинку выпивки, которая будто бы предшествовала преступлению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Тогда, мол, следователь уверует, что его совершил кто-то из собутыльников. Настоящий же преступник, в силу сложившихся отношений, хорошо известных родственникам и соседям, пьянствовать со своей жертвой не мог. И, значит, его не могли заподозрить.

Инсценировка выглядела так: в комнате, где было совершено преступление, «ловкач» поставил на стол недопитые поллитровку и четвертинку, два граненых стаканчика, дюжину слив, разрезанные пополам помидоры, куски хлеба и рыбы, столовый нож. Все это выглядело весьма правдоподобно, и простака, конечно же, должно было сбить с толку.

Но — простака!.. Осматривавший комнату таганрогский следователь П. И. Ковтун к их числу не относился. Ему было присуще острое критическое чутье, умение сопоставлять и анализировать. Замыслу преступника не суждено было осуществиться.

В обеих бутылках, рассуждал следователь, осталось совсем мало водки — в общей сложности не более ста граммов. Трудно поверить, чтобы люди столько пили, не закусывая, когда закуска была под рукой. А к ней явно никто не притрагивался. В комнате нет ни одной сливовой косточки, ни одного кусочка недоеденной рыбы, ни одной хлебной крошки. Можно было бы подумать, что их успели убрать, но пыль и общая захламленность комнаты опровергали это: здесь давно уже не было никакой уборки.

Так, еще никого не подозревая, еще не имея никакой версии преступления, следователь уже понял, что его хотят сбить с толку «слишком очевидными фактами». Не сбили! Наоборот, эта инсценировка даже помогла — только не преступнику, а его разоблачению: планируя ход расследования, следователь в своих рассуждениях учитывает и эту жалкую попытку обмана.

Все-таки не случайно уже на первом курсе юридических факультетов студенты изучают логику. Законы логического мышления вообще не плохо бы знать каждому человеку. И не только знать по-школярски, но и пользоваться ими на практике — в своих рассуждениях. Возможно, поубавилось бы тогда число скороспелых всезнаек и доморощенных философов. Возможно, стали бы иные товарищи осторожнее относиться к своим выводам и оценкам. Юрист же, если он не в ладах с логикой, может, как говорится, наломать немало дров.

Все ли помнят о том, что очевидное далеко не всегда является несомненным? Скажем, море на горизонте явно для всех смыкается с «небом». Рельсы суживаются вдали. Полная женщина, умело подобравшая свой туалет, кажется стройной и элегантной. Эти «бытовые картинки» знакомы каждому, и никто в таких случаях видимое не принимает за сущее. Зато в других, более «тонких», менее привычных случаях человек склонен забывать о таком важнейшем логическом законе, как закон достаточного основания, и делать поспешные выводы там, где для окончательного суждения еще мало необходимого материала. Такую ошибку делает даже Шерлок Холмс, несмотря на свой хваленый «индуктивный метод». В «Тайне Боскомской долины» он демонстрирует Уотсону свои познания в логике и трасологии: «О росте можно приблизительно судить по длине шага. Об обуви — догадаться по следам. Вот — следы правой ноги не так отчетливы, как следы левой. На правую ногу приходится меньше веса. Почему? Потому что человек прихрамывает — он хромой».

Вывод Холмса явно поспешен: человек мог вовсе и не быть хромым, а лишь симулировать хромоту. Холмс забыл здесь важное правило: «что я вижу» и «что это означает» — вовсе не одно и то же.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Не скрою, вызубрить это правило гораздо легче, чем применять его на практике. Ошибаются и не такие, как Холмс, — настоящие криминалисты, вооруженные новейшей техникой. Ибо техника — техникой, а без логики и она не поможет: ведь вывод делает человек. Вывод же — это умозаключение, подчиненное логическим законам. Если оно выходит из их подчинения, может случиться досадная осечка.

Крупный советский криминалист профессор А. И. Винберг рассказывает, как однажды надо было установить, являются ли два клочка бумаги частями некогда единого листа. Проверка осуществлялась с помощью ультрафиолетовых лучей: одинаковая интенсивность люминесценции свидетельствовала бы о тождестве. Клочки же люминесцировали с различной, интенсивностью, и эксперт заключил, что они «не принадлежат одному листу бумаги». Впоследствии иным путем удалось доказать, что этот вывод неверен. Но ультрафиолетовые лучи здесь совершенно не виноваты. Виноват криминалист, нарушивший логический закон достаточного основания: делая вывод, он не учел возможность различного люминесцирования отдельных участков одного и того же листа бумаги. Оказалось, что краешек листа «выглядывал» из стопки других деловых бумаг, лежавшей на подоконнике, и длительное время «обогревался» солнцем. Оттого-то он и сильнее люминесцировал. Не обнаружь это следователь, и преступник, нежданно-негаданно «обеленный» заключением эксперта, мог бы увильнуть от ответственности.