Ненависть и месть - Сергей Зверев

– То есть трус? Мы так и подумали, а потому дали нашему человеку команду убрать двух его приближенных. Уж это должно было привести к войне. И, кажется, наш расчет оправдался. Кто-то устроил взрыв на кладбище в день похорон этих двоих.

– Я уже знаю, кто. Свой же, из «синих», хотел убрать Порожняка и занять его место.

– Правда, интересная игра? – засмеялся Елизаров. – Я рассказываю тебе о том, чего не знаешь ты, а ты рассказываешь мне о том, чего не знаю я.

– Только крови в этой игре слишком много.

– Кровь – это непременный атрибут всякой серьезной игры. Вспомни Афганистан, Панфилов, кто-то наверху играл нашими жизнями, а мы платили своей кровью. И ее было значительно больше…

– Ты мне уже рассказывал об этом, капитан, тогда, два года назад.

– Да, не будем повторяться. Наш общий знакомый продолжал упрямиться, но в конце концов сдался и согласился вернуть деньги, которые с процентами к тому времени составили что-то около десяти миллионов. Он отправился в Москву и потребовал их у председателя банка Александра Кононова. Но Кононов решил распорядиться этими деньгами по-своему. Он их украл, перевел по липовым документам на подставные счета и где-то спрятал. Потом он просто сбежал. Мы об этом узнали лишь в тот момент, когда побег стал свершившимся фактом. Ситуация, в которой мы оказались, была не из приятных. С одной стороны – международный скандал вокруг Афганистана. Талибы заявляют о вмешательстве враждебных сил извне в дела суверенного государства, о том, что враждебные силы поддерживают одну из противоборствующих сторон. Наши деньги заморожены, мы платим огромные неустойки и не можем обратиться в банк за кредитом, поскольку любой солидный банк требует предоставления документации. С другой стороны – исчезают деньги, до которых мы уже почти добрались. Володин и рад бы их отдать, но не может, Кононов исчез.

– Зачем же вы убили Гришу?

– Мы его и пальцем не трогали. Это было не в наших интересах.

– Но ведь сначала кто-то убил Гришиного отца, а потом и его самого.

– Нашлись еще одни претенденты на деньги, которые украл Кононов. Это его собственный банк. Там у них есть такой… Строгин Евгений Николаевич.

– Конторщик бывший…

– Нет, ты все-таки молодец, Панфилов, – искренне сказал Елизаров. – Не зря я возлагал на тебя такие надежды. Добрался-таки.

– Еще неизвестно, до чего я добрался.

– Мой шеф довольно неплохо знает Строгина по прежней работе в конторе и через своих бывших сослуживцев узнал, что Строгин тоже занялся этим делом. Его можно понять, он сопредседатель банка, на него давят акционеры, среди которых, насколько мне известно, несколько очень крупных фигур. Строгин гонялся за этим щенком Кононовым по всей Европе, но в конце концов потерял его. Ничего не поделаешь, парень оказался изворотливым. Один раз они его взяли в Варшаве. Но он сумел сбежать. В Праге почти подобрались к нему, но Кононов опять выскользнул. Кажется, вышли на него во Франкфурте-на-Майне, но Кононов и там сумел вывернуться, ушел от слежки.

– Строгин убрал Володина, – полуутвердительно-полувопросительно сказал Жиган.

– Володин совершил непростительную глупость. Хотя… Может быть, мы его слишком напугали. В Москве он отправился к Строгину и заявил, что банк должен ему деньги. Банк на самом деле должен был выплатить эти деньги, но после бегства Кононова он оказался на грани разорения, а Строгин такого допустить не мог. Если бы он выплатил последние деньги какому-то вшивому подмосковному коммерсанту, с него самого сняли бы голову. Кто убил отца Григория Володина, я не знаю. По-моему, это произошло случайно. А самого коммерсанта убрали вполне целенаправленно. Люди для таких операций у Строгина были.

– Почему «были»?

– Потому что по крайней мере двоих мы ликвидировали. О том, что ты связан с Володиным напрямую, мы поначалу не знали. Уже потом от наших людей в органах просочилась информация. Я порекомендовал обратить на тебя особое внимание. Оказалось, не напрасно… На тебя обратили внимание и люди Строгина – ты был последним, кто встречался с Володиным перед его гибелью.

– Значит, это не вы удружили мне тротиловую шашку под машину?

У Елизарова брови приподнялись от удивления.

– Тебя еще и взорвать хотели? Я этого не знал. И все-таки наш человек сделал свое дело. Тех двоих, что прибыли по твою душу, мы пустили в расход. Дальше уже ничего не надо было изобретать. Ты стал разыскивать Кононова, отправился в Нью-Йорк, и нам оставалось только ждать, пока яблоко не созреет и не упадет к нам в руки.

– Как вы узнали, что я еду в Нью-Йорк, чтобы найти здесь этого ублюдка?

– Нет ничего проще. Известный тебе Леон, он же Альберт Левин, еще с семидесятых годов фигурирует в секретных досье госбезопасности под агентурной кличкой Седой. В свое время ему сделали предложение, от которого трудно было отказаться. Леон, он же Седой, регулярно сливает информацию конторе. А моему шефу ничего не стоит до нее добраться.

– Строгину тоже?

– Строгин потерял в Запрудном двух своих лучших людей и занервничал. Это привело к потере времени, и мы опередили его. Ты ему уже не нужен, местонахождение Кононова известно. Хотя… не знаю, что может прийти ему в голову… Тем не менее здесь, на территории Соединенных Штатов, Евгений Николаевич очень ограничен в средствах. Даже добравшись до Кононова, он может воздействовать на него только уговорами. Но мы не дадим Строгину и этого шанса. Ты уже знаешь о том, что произошло вчера в Санта-Ана?

Жиган утвердительно кивнул.

– Так вот, это моя личная заслуга, – не без гордости сказал Елизаров. – Я выбрал точный момент, когда нужно было организовать утечку информации для ФБР, этим ребятам очень нужна какая-нибудь громкая акция. Газеты трубят о наступлении русской преступности, и арест двух столь значительных фигур поднимет их реноме в глазах общественного мнения. А здесь общественное мнение – реальная сила. О твоем существовании ФБР не знает, если, конечно, эти птички не запоют. Но на всякий случай я на твоем месте не стал бы задерживаться здесь больше чем на один-два дня.

– Что же будет дальше? – упавшим голосом спросил Жиган.

– Мы займемся Кононовым. Именно сейчас наступил подходящий момент.

– Яблоко созрело? – хмыкнул Жиган, с угрюмым видом теребя окурок.

– Кононов чувствует себя сейчас победителем. Я о нем кое-что узнал. Он начнет раздавать интервью налево и направо, выставлять себя невинной жертвой КГБ и русской мафии. Мы его тепленьким возьмем, а пока пусть порезвится.

– У Кононова есть и мои пятьсот тысяч.

– Нет уж, – весело сказал Елизаров. – Извини-подвинься, боец Панфилов. Считай, что это неустойка за нанесенный нам моральный и материальный ущерб. Мы и так для тебя слишком много сделали.

– Значит, я вас еще и благодарить должен за то, что вы меня поимели?

– Благодари Бога за то, что жив остался, а заодно и своего ангела-хранителя. Кстати, хочешь на него взглянуть?

– Сделай милость напоследок, капитан.

– Вон там, возле барной стойки, сидит девушка. Видишь? Скромненькая такая, в джинсовом костюмчике, со светлыми волосами.

Жиган обернулся.

Девица, сидящая у стойки с коктейлем в руках, скользнула по нему взглядом и мило сделала ручкой.

– Моя ученица, – довольно произнес Елизаров. – Бывшая спортсменка, чемпионка страны по пулевой стрельбе, специализация – «бегущий кабан». Стреляет с обеих рук, дерется, как Брюс Ли. Мы ей дали прозвище Скрипачка. Есть у нее такая слабость, любит носить оружие в скрипичном футляре. Присматривала за тобой в Запрудном. Хочешь познакомлю? Иногда она любит называть себя Таней…

Услышав это имя, Жиган вздрогнул.

– Благодарю, капитан. В моей жизни хватает других Татьян.

– Ну и зря. Ты же ей жизнью обязан. Правда, пару раз она прокололась. Отметелила двух каких-то подонков, хотя ей было строго-настрого запрещено светиться, проморгала киллеров, посланных Строгиным к Володину. Я уж было подумал, не отправить ли ее в отставку. Понимаешь, что я имею в виду?

– У нас говорят – отправить на Луну или в Сочи.

– Да, что-то в этом роде. Но я решил, что ее можно реабилитировать. Все-таки результат достигнут. Не мытьем, так катаньем мы добрались до нужного человека. Остальное – дело техники.

– А ты стратег, капитан… Такую комбинацию провернул…

– Спасибо за похвалу, боец Панфилов. Может, все-таки выпьешь со мной?

– Поцелуй меня в жопу, капитан! – Жиган встал из-за стола, резко отодвинув стул. – Пей со своей Скрипачкой!

Он уже собрался уходить, но на мгновение задержался и спросил:

– Капитан, ты вот столько базарил, а самого главного не сказал. Почему ты все-таки остался жив?

– А зачем мне погибать? Я же не идиот вроде тебя или твоего друга… как там его, Терентия, что ли?

Жиган испытал приступ унижения, заставивший его опустить глаза. Так грубо с ним еще никто не поступал. Некоторые, правда, пытались, но никому Жиган не позволял сделать из себя опущенного. Не позволит и теперь…