Компрессия - Сергей Малицкий

– Нет, не только, – постарался ответить на предположение Сиф Кидди. – Для продолжения рода не нужно… столько огня.

– А мне кажется, что нужно, – прошептала Сиф.

– Давайте не будем никого поздравлять, – печальнее, чем обычно, начал Стиай. – Я знаю, знаю, тут некоторые, – Миха вскочил и шутливо поклонился, – готовы поздравлять друг друга. А я вот не готов. Не хочется мне лепить еще одну вот такую же кленовую веточку, а потом каждый год смазывать ее пластиком. Она, конечно, не сломается, но скоро пластика в ней будет больше, чем травы и листьев.

– Это все? – удивился Брюстер, когда Стиай сел. – Маловато положительных эмоций поступило со стороны командора. Я, конечно, тоже пока поздравлять Кидди и… да, Пасифею не стану, могу только пожелать им всего самого лучшего. Спортсмена на финише поздравляют, а не на старте. Да, – погрозил Брюстер удивленному Рокки. – Даже несмотря на то, что некоторые из нас глаз не могут отвести от столь прекрасного пополнения в нашей компании! Тактичнее, господа, тактичнее! Такт понадобится вам именно теперь. Спешу сообщить для поднятия всеобщего тонуса, что мы с Вандой ожидаем прибавления. Да, еще одна девочка!

Ванда немедленно покраснела, Моника отчего-то заплакала, все остальные начали улыбаться, шутить, даже Сиф подсела к жене Брюстера и начала ее расспрашивать о чем-то вполголоса, явно доставляя ей удовольствие. Вот так плавно, без выплесков и здравиц, день, еще толком не разгоревшись, начал таять, пока не растаял весь. Пока за столом не остались Миха, Кидди и Моника. Сиф напросилась улететь уже в сумерках вместе с семейством Брюстеров, не дав сказать Кидди ни слова, проведя по его щеке ладонью так же, как она это сделала уже давно у океана. Рокки забрал Стиай. И они остались втроем.

– Вот так незаметно все и кончается, – вдруг произнесла в тишине Моника, заставив вздрогнуть одновременно и Миху, и Кидди.

– Да, да, – продолжила она через мгновение, поднялась и шагнула к открытой двери. – Это как сон. Пока не проснешься, ни в чем не можешь быть уверен.

– Я пойду, – заторопился Кидди, потому что незапланированное исчезновение Сиф выбило его из колеи. Он помнил ее шепот, что «мы увидимся завтра», но шепот без взгляда напоминал цветы без запаха, и это его угнетало.

– Прощай, Кидди, – вдруг произнес молчавший до этого Миха.

– Увидимся еще, – не понял Кидди. – Пока.

– Прощай, – упрямо сказал ему в спину Миха и тоже скрылся в доме, заткнув наконец давно уже умершего блюзмена.

Это была точка. И через семь лет после того вечера Кидди, рассматривая ветку в вазе на стойке Магды и прислушиваясь к нарушающему законы вероятности голосу Джонсона, понял наконец, что это была точка. Они встретились, чтобы расстаться. И Миха попрощался по-настоящему, именно поэтому через два месяца, когда накатила такая странная для конца осени теплынь, он ни слова толком, кроме ничего не значащей ерунды, не сказал Кидди в космопорте, куда его, скорее всего, демонстративно вытащила Моника. Она зябко ежилась в своем идиотском, не по сезону красном платье, несмотря на удивительно теплый, хотя и сырой ветер, и Миха обнимал ее за талию, пытаясь согреть, но у него это плохо получалось. Кидди нес какую-то околесицу, рассказывал, что он давно мечтал поработать где-то вне Земли, с трудом объяснял, чем он собирается заниматься, пытался сделать какие-то поручения, пока не оборвал себя на полуслове и не пошел на посадку. Он просто понял, что этот кусок жизни закончился и нечего тянуть из него нити.

46

Сиф ловко прыгала с камня на камень, то и дело останавливаясь, чтобы дождаться Кидди, но каждый ее прыжок отзывался деревянным стуком. Кидди так и не понял, была ли пропасть за их спинами отвесной; когда над горами показалось пышущее жаром светило, они уже почти достигли равнины, точнее достигли плоскости, потому что сами горы напоминали вздыбленный край этой плоскости, словно кто-то огромный пробежался по бескрайней степи консервным ножом, вздымая один ее край горным хребтом и утапливая другой пропастью.

– Ну вот, – Сиф присела на замшелый валун и сбросила с ног действительно деревянные башмаки.

– Что это? – Кидди опустился на колени, поймал в ладони маленькие сухие ступни. – Подожди. Что это за обувь? Откуда?

– Это ботинки. – Сиф возбужденно раздула ноздри. – Там, далеко за ночным лесом, живут… люди, которые носят такие ботинки. Однажды я примерила их, и мне понравилось. Но они хороши только для ходьбы по горам. И все же, если бы я не боялась тебя испугать, я обошлась бы без ботинок и ночью.

– Подожди!

Кидди оглянулся. Светило продолжало палить нещадно, но подползающие к горам облака понемногу поглощали его лучи, с той же стороны повеяло ветром, а вместе с ним запахом моря и свежестью. Кидди еще не мог разглядеть башню или что-то похожее, горизонт затягивало зыбкое марево, вдобавок впереди скользили какие-то мглистые вихри и тянулись к облакам странные растения, напоминающие гирлянды с насаженными на упругие стержни дисками.

– Мы спешим, – улыбнулась Сиф и отбросила ботинки в сторону.

Они исчезли, не долетев до земли.

– Это сон, – понял Кидди. – Настоящий сон, но более реальный, чем что-либо. Выходит, примерно так же, из воздуха, ты и достала их там. Осталось узнать, чем ты могла меня напугать.

– Горящими глазами! – зловеще прошептала Сиф, стянула через голову платье и тут же побежала вперед. – Или копытами, которые вырастают у меня на ногах! – крикнула она, не оглянувшись. – Не отставай!

Мгновение Кидди смотрел ей вслед, затем шагнул следом, пошел, ускорился и наконец побежал. Он догнал ее с трудом, но вскоре привык и дальше бежал легко, лишь с удивлением присматривался к ее движениям. Сиф почти летела над твердой почвой. Не летела стремительно, как птица, а летела, как человек, все еще остающийся еще и тем, кем его изначально создала природа, – зверем. Ее глаза сузились, голова чуть подалась вперед, ноздри расширились, руки ритмично отталкивали воздух назад, а ноги отмеряли сухую степь с размеренностью мерцающего курсора. В какой-то момент, когда Кидди начинал пробиваться ко второму дыханию и пот хлынул ему на лоб, ему показалось, что она начинает превращаться в настоящего зверя. Что ее ноги начинают изгибаться назад, спина округляться, а руки разгребают пространство все ближе и ближе к покрытой редкой сухой травой плоскости, но Сиф словно услышала его мысли, повернулась и с улыбкой погрозила ему пальцем. Она по-прежнему была только тем, кем была – бегущей к освежающим волнам амазонкой. Вот только стопы ее принимали грунт и отталкивались от грунта явно иначе, чем ноги Кидди, несмотря на то, что он-то был обут в легкие туфли. Ее стопы пружинили, когда принимали на себя вес тела, и изгибались назад, когда толкали его вперед. Холод неузнавания обжег Кидди, но он тут же замотал головой, чтобы вытряхнуть из головы бредовые мысли, сомнения, неуверенность, и тоже потянул на ходу через плечи нехитрую одежду.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});