Поездка в Хиву - Фредерик Густав Барнаби

возмущенным лицом уселся на ковер, как будто говоря: «Вот ведь до какой степени вы меня унижаете!»

С письмом решено было отправить одного юношу. Он выехал немедленно, а мы с караваном запланировали пуститься в дорогу тем же днем, но чуть позже.

Наконец дело дошло до приобретения лошади. Животное явилось в окружении практически всех жителей аула, воспевавших ему хвалебные оды, за исключением, пожалуй, лишь тех, у кого имелись свои лошади на продажу. Один старик пытался привлечь мое внимание, решительно качая головой и брезгливо морщась на лошадь, когда ее владелец не смотрел на него; однако стоило кому-нибудь, кроме меня, бросить на него взгляд – и престарелый джентльмен расцветал приятнейшими улыбками.

– Своего коня хочет продать, – сказал Назар. – Вон там стоит.

Он указал на совершенно хромую скотинку, выглядевшую так, что только к живодеру на двор. Впрочем, лучших вариантов здесь не было, поскольку хваленая лошадь шурина оказалась слепой на один глаз. Бесстыжий киргиз, ничуть не смутившись, тут же заявил, что это не имеет значения, поскольку один глаз, как он уверял, ни в чем не уступал двум; однако, если проехать еще примерно пять верст до другой кибитки, он может показать мне лошадей с двумя глазами.

– Да, да, с двумя глазами! – единодушно подтвердили все остальные, кивая с крайне серьезным выражением лиц, как будто подобная прибавка к зрению в рамках одной лошади являлась выдающимся фактом естественной истории.

Путь наш теперь лежал на юго-запад в направлении города Угенч, расположенного в двадцати трех верстах от Календерханы. Земля в этой местности активно возделывается, а поля покрыты сетью каналов, прорытых под прямыми углами и устроенных для снабжения всего региона водой из Аму-Дарьи. Здесь в изобилии выращиваются зерновые, а также jougouroo, которой киргизы и хивинцы кормят своих лошадей вместо ячменя.

Вскоре мы прибыли в соседний аул, тоже принадлежавший шурину моего проводника. Я уже начинал ненавидеть этого человека, пожалуй, даже в большей степени, чем диккенсовский персонаж Уэллер-старший ненавидел свою тещу. Мне не хотелось покупать у этого малого никаких лошадей; я был убежден, что он продаст мне либо какую-нибудь развалину, либо инвалида, чей дефект откроется уже после сделки. Но мне пришлось взять себя в руки. Я оказался в одной из тех неприятных ситуаций, какую непременно надо принять – при условии, что я хотел попасть в Хиву; к тому же проводник не скрывал своего раздражения по поводу моего отказа купить одноглазую клячу.

На этот раз мне привели серого коня. Приехавший на нем подросток щелкнул кнутом и направил жеребца прямо на канаву шириной около десяти футов, которую тот легко перепрыгнул. У животного действительно оказалось два глаза, что являлось несомненным плюсом, поэтому я согласился купить его и расплатиться в Хиве. Однако мое предложение не вызвало большой радости. Шурин проводника насупил брови и сказал Назару, что я могу оказаться как честным человеком, так и мошенником.

– Один Бог знает, – развел он руками.

По его мысли, взяв лошадь, я ведь мог и не прислать за нее деньги, и он бы тогда остался ни с чем. Люди конокрадствуют с незапамятных времен – значит, они будут заниматься этим и дальше.

Тут я слегка разозлился и уведомил его, что в моей стране конокрадство является далеко не таким популярным занятием, как в его, и что если бы мне действительно хотелось украсть лошадь, то я бы уж точно не позарился на такую бесполезную доходягу, какую собирался купить; и что проводник меня знал, и что я возьму животное только при условии выплаты денег в Хиве. Шурин проводника не хотел даже слушать меня, опасаясь, очевидно, своего родственника, который при получении оплаты мог никогда ее не вернуть. В конце концов мы нашли компромисс: я согласился выплатить половину суммы на месте, а вторую половину прислать с юношей, отправленным с моим письмом к хану. Ко всему прочему были куплены седло и уздечка, после чего Назар спешился со своего огромного верблюда и взгромоздился на мое новое приобретение.

Глава XXIX

Узек – Ненадежный мост – Оксус – Налогообложение в Хиве – Русский импорт – Торговцы – Улитка – Караван – Наряды – Седла – Хивинские лошади – Салам алейкум – Место для ночлега – Гостеприимство – Хивинский дом – Дыни – Индостан и Англия – Железная дорога – Железный конь – Пятьсот верст за двадцать четыре часа

Вскоре мы пересекли русло небольшой реки шириной примерно в двадцать ярдов, известной под наименованием Узек. Мне сказали, что она служит притоком Аму-Дарьи. Переехали мы по примитивному мосту, сооруженному из каких-то палок, поперечных шестов и засохшей глины; из-за крутизны берегов спуститься на лед оказалось невозможным. Проехав затем по узкой, обсаженной с обеих сторон высоким тростником дорожке, мы выехали на берег Аму-Дарьи, и я долго смотрел на эту великую реку, о которой мечтал с детских лет.

У ног моих лежал могучий Оксус – тот самый Оксус Александра Македонского, – скованный сейчас льдом шириной как минимум в половину мили и являющийся пограничной линией между подданными хана и теми, кто платит дань русскому царю.

Каждый хивинец в качестве налога за свой дом ежегодно выплачивает в казну хана одиннадцать рублей, тогда как люди на правом берегу реки платят по четыре рубля с кибитки русским властям. Правда, хивинцы, проживающие в городе, налогом не облагаются, и львиную долю своих доходов их повелитель получает с подвластных ему земель, а также от пошлины в два с половиной процента со стоимости каждого товара, ввозимого или вывозимого из его страны. Однако этот источник дохода значительно сократился, когда хан стал вассалом императора и с русских товаров пошлину перестали взимать.

Прежде чем переехать Оксус, мы на короткое время спешились у кибитки на берегу реки. В прежние годы здесь располагалась контора для взимания таможенных сборов с российских товаров. Сейчас тут грели руки над костром несколько хивинцев, приехавшие из Угенча и собиравшиеся торговать в Шурахане, который находился неподалеку от Петро-Александровска и ранее принадлежал хану, но теперь занят был русскими. Внешний вид купцов располагал к себе, а лица их весьма отличались от киргизских и татарских. Смуглая кожа и большие глаза у хивинцев совсем не походили на широкие круглые лица с красными щеками и узкими глазами, какие характерны для степняков. Один из торговцев обратил внимание на моего нового коня, рассмеялся и стал указывать на него своим товарищам.

– В чем дело? – спросил я Назара.

– Да просто говорят, что он медленный, как улитка, и