Море серебряного света - Тед Уильямс

— Что это еще за дрянь? — спросил Джозеф.

— Алкоголь. Но не такой, какой можно пить.

— Знаю, — разочарованно сказал Джозеф.

«Вероятно по опыту», — подумал Джереми, но предпочел сохранить мысль для себя. Края раны были очень неровными, но осторожное прощупывание показало, что рана не глубокая и чистая, внутри ничего нет. Чувствуя себя лучше, чем за весь последний час, он сделал тампон из мокрой рубашки, рукавами перевязал рану и, при помощи Джозефа, перевернул Дель Рея обратно на спину.

И тут молодой человек так жалобно застонал, что на мгновение Джереми застыл в ужасе, как если бы он сделал что-то ужасное. Потом глаза Дель Рея открылись. Взгляд какое-то время бродил по помещению, не в силах сосредоточиться, испуганным ярким флуоресцентным светом.

— Это… это ты? — наконец сказал Дель Рей. Может быть он имел в виду кого-то другого, но Джереми не собирался придираться к пустякам.

— Да, это мы. Мы принесли тебя сюда, теперь ты в безопасности. Кажется, ты ударился головой. Что произошло?

Дель Рей опять простонал, но этот раз скорее от разочарования, чем от боли. — Я… я не уверен. Я только что отошел от лифта, когда что-то на потолке что-то бум. — Он прищурился и попытался отвернуться от света, но тампон не давал голове повернуться. Джереми наклонился вперед, чтобы на глаза Дель Роя упала тень. — Я думаю… я думаю, что они там что-то взорвали. Старались проникнуть в нашу часть базы. — Он мигнул и медленно поднял руку к голове, глаза слегка расширились, когда он нащупал повязку. — Что… насколько это плохо?

— Совсем не плохо, — ответил Джереми. — Я думаю, что на тебя упала труба. Они что-то делали там, наверху. Я слышал громкий треск, три раза — банг, банг, банг!

— Они, что собираются нас разбомбить? — сказал Джозеф. — Придурки. Они не возьмут меня так легко. Даже если они сделают дыру, я вылезу в нее и поотрываю им головы.

Глаза Джереми округлились.

— В одном он точно прав, — сказал он Дель Рею. — Не думаю, что они смогут прорваться через бетонный пол или бронированную дверь лифта — прямой дороги нет.

Дель Рей что-то пробормотал, потом попытался сесть. Джереми наклонился вперед, пытаясь остановить его, но более молодой мужчина не остановился. Он побледнел и покачивался, но в остальном выглядел почти как всегда.

— Вопрос в том, — наконец сказал Дель Рей, — сколько времени нам придется сдерживать их. Неделю? Да, мы сможем. Вечно? Это не сработает.

— Да, не сработает, если ты собираешься и дальше гулять под падающими трубами, — заявил Джозеф. — Говорил я тебе, ты должен был дать мне пойти за этой штукой.

Усталый и раздраженный, Джереми решил не спорить.

— Дель Рей, одно удовольствие видеть тебя без рубашки. Джозеф прав — ты действительно очень симпатичный молодой человек.

— Что? — Длинный Джозеф Сулавейо взвился на ноги, брызгая слюной от негодования. — Ты что, с ума сошел? Я ничего такого не говорил! Чего ты несешь?

Джереми громко, во весь голос, рассмеялся. Даже Дель Рей изобразил на лице гримасу, похожую на улыбку, когда более старший мужчина похромал в другое помещение, по-видимому собираясь утопить оскорбление в нескольких стаканах своего драгоценного вина.

— Я должен был сделать это, — сказал Джереми, когда он ушел, хотя и не смог удержаться от легкой улыбки. — Он совсем не такой плохой, но мы должны держаться вместе. Помогать друг другу.

— Ты уже помог мне, — сказал Дель Рей. — Спасибо.

Джереми махнул рукой. — Ерунда. Но я на самом деле испугался. Я подумал, что они пробились внутрь и застрелили тебя. Но они все еще там, снаружи, а мы здесь, в безопасности — пока. А! — Вспомнив, он наклонился и поднял с пола пакет Дель Рея. — И у нас даже есть пистолет.

Дель Рей вынул из пакета тяжелый пистолет и посмотрел на него так, как будто видел его в первый раз. — Да, — сказал он. — Один пистолет, но только два патрона. — Он вытер крошечную струйку крови, текшую по уху и, поморщившись, поглядел на Джереми. — Когда они пробьются внутрь, этого даже не хватит, чтобы застрелить самих себя.

ГЛАВА 12

Мальчик в колодце

СЕТЕПЕРЕДАЧА/ МУЗЫКА: Христос не хочет быть «Суперзвездой».

(изображение: Христос со Светловолосой Сучкой на сцене)

ГОЛОС: Слегка беллетризованная история певца Иоганна Себастьяна Христоса, который вернулся на сцену после гибельного увлечения адренохромом и смерти в огне своей группы, станет сетевой драмой — если сумеет миновать критический участок.

(изображение: музыкальный обозреватель Патси Лу Корри)

КОРРИ: «Сейчас на сеть давят рекламодатели из Библейского Пояса[30], которым не нравится герой по имени Христос, носящий собачью маску и поющий голым, не говоря уже о прочих менее приличных привычках. Сетевики предложили переименовать героя и назвать его „Иоганн Себастьян Суперзвезда“. Теперь уже сам Христос хочет закрыть проект, но не хочет возвращать деньги. Дело пошло в суд.»

(изображение: Христос на пресс-конференции)

ХРИСТОС: «Иск? Вы знаете, что могут сделать Международные Развлечения? Нагнуться и начать считать плитки на полу в душе…»

— Прям как в школе, тут, — с несчастным видом сказал Т-четыре-Б.

Пол очень давно не был в школе, но он знал, что имел в виду их юный товарищ.

Они были заперты в пузыре уже несколько часов, возможно полдня. В другой ситуации путешествие в прыгающем по волнам пузыре было бы восхитительным: течение толкало их через джунгли мира Кунохары, мимо огромных мангровых деревьев, чьи корни погружались глубоко в воду, их переплетения образовывали чудовищные здания из коры, большие, как города. Странные рыбы нюхали их, левиафаны из глубин обследовали маленький пузырь, но, к счастью, ни один из них не решился проглотить его. Птицы, размерами с грузовой самолет и расцвеченные, как взрывающийся фейерверк, созданный самим господом богом, крыса, размером со склад, водяные жуки, похожие на моторные лодки — они проплывали мимо самых разнообразных чудес. Но они, все четверо, были заперты в сфере, в которой едва хватало места для того, чтобы сидеть, вытянув ноги; они устали, закостенели и чувствовали себя совершенно несчастными.

Еще хуже, незаконченное послание Рени повисло в воздухе, как струйка отравленного газа. Ей угрожала страшная опасность, но друзья ничего не могли сделать для нее.

И вообще делать хоть что-нибудь, только сидеть и говорить, они спорили часами, но Пол думал, что они не приблизились к решению ни одной из загадок, которые стояли перед ними. Он рассказал все, что вспомнил из жизни в башне Жонглера, но хотя все были восхищены и поражены, никто не смог помочь ему найти смысл всех этих событий.

— Ну, что будет? — после долгого молчания сказал Т-четыре-Б. — Только плыть вперед, нас, это же просто эники-беники-бу, трое залезли в трубу, навсегда.

Пол печально улыбнулся. Лично он подумал о Винкене, Блинкене и Нуте, и об их деревянном башмаке, но их мысли шли одной дорогой.

— Мы идем в следующую симуляцию, — устало сказала Флоримель. — Скоро мы пройдем через ворота и Мартина попытается отправить нас назад в Трою; тогда, быть может, мы окажемся там, где сейчас Рени и все остальные. Мы уже говорили об этом.

Пол поглядел на Мартину, которая, казалось, не могла манипулировать ничем более сложным, чем ванное полотенце или ложка. Слепая женщина устало сгорбилась, вся ее уверенность в себе куда-то исчезла, или, по меньшей мере, изрядно уменьшилась. Ее губы двигались, как будто она разговаривал сама с собой. Или молилась.

«Надеюсь, она не сдалась, — с внезапным страхом подумал он. — Без Рени, которая толкала нас вперед, она — это все, что у нас есть. Флоримель тоже умная и храбрая женщина, но она не может предвидеть события, как эти две, а сейчас она слишком зла и обескуражена. Т-четыре-Б — ну, он всего лишь подросток, и не слишком терпеливый.»

«А я сам? — Даже мысль о том, чтобы взять на себя ответственность за жизнь этих людей, заставила его поежиться. Да, парень, вляпался ты в дерьмо, по самые уши, и хорошо это знаешь. В последние несколько недель ты испытал то, что никто — никто! — не испытывал в реальном мире, и выжил. За тобой охотились монстры, ты сражался в кровавой Троянской войне. Тогда почему ты не хочешь стать лидером, если это необходимо?

Потому что мне и так достаточно трудно быть Полом Джонасом, ответил он самому себе. Потому что достаточно трудно сознавать, что не помнишь огромный кусок своей жизни. И еще потому что я чертовски устал, вот почему.»

Почему-то это прозвучало не слишком хорошим извинением.