Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ) - Екатерина Оленева

– Ква! Ква! Ква–а–а–а!

– Что происходит?! – махал руками на своих подопечных профессор Слагхорн. – Господин Малфой, вы с ума сошли? Что за нелепые шутки?

Люциус, успевший вновь подняться на ноги, перестал квакать.

– Простите, сэр. Впредь постараюсь шутить иначе.

– Очень обяжете! Да что ж вы стоите? Садитесь уже!

Хогвартс притих, набирая в легкие побольше воздуха.

Высокий, красивый, разъяренный Малфой возвышался над всеми, словно Титаник над рыбачьими лодками.

Черты Люциуса заострились. Он затравленно озирался. Когда же медленно–медленно осторожно присел на краешек скамьи…

– Ква! Ква–ква! Ква–ква–ква–ква–а–а!

Стены Хогвартса содрогнулись – подростки захлебывались от хохота.

Не вовремя подоспела МакГонагалл, с гневным подозрением взирая на своих подопечных.

– Кто–нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!

– Господин Малфой публично демонстрирует свой уровень ЖАБА, – сверкнул ровными, как жемчуг, зубами Сириус.

Резко поднявшись, Малфой понесся к двери. МакГонагалл устремилась за ним вдогонку, похожая на коршуна, севшего несчастной добыче на хвост.

На ходу она пообещала гриффиндорцам:

– Я ещё с вами разберусь!

Лили перехватила взгляд Северуса. Он тоже смеялся. В своей особой манере, не разжимая губ.

– Что же делать?! МакГонагалл ведь догадается, чьих это рук дело, – хныкал Питер, пока они поднимались в гриффиндорскую гостиную.

– Конечно, догадается. Дурой никогда ж не слыла, – насмешливо фыркнул Сириус.

– Нас накажут! Нас вызовут к Дамблдору!

– За удовольствия нужно платить, – утешил Джеймс. – Хорошо ещё, если издерганными нервами. А то ведь можется статься, что и кровью.

К Дамблдору Мародеров не вызывали. МакГонагалл ограничилась личной выволочкой. Впрочем, Джеймс и Сириус нагло отпирались, утверждая, что к кваканию слизеринца не имеют ровно никакого отношения.

Лили не знала, по–геройски это или нет, но стоило вспомнить выражение лица Малфоя, на душе делалось как–то нехорошо. Чувство это весьма напоминало угрызения совести.

– Рем? – обратилась она к Люпину как к самому рассудительному из Мародёров. – Тебе не кажется, что мы немного …переперчили?

– Кажется, – холодно кивнул мальчик. – Но моего мнения с самого начала никто из вас не спрашивал.

– Публичное кваканье – вещь очень унизительная, – понурила она голову.

– А Малфой очень злопамятен, – напомнил Рем.

– Ему нас ни за что не вычислить, – отмахнулась Лили. – Раз ж МакГонагалл не смогла. Но, Рем, ты думаешь, мы поступаем по отношению к нему этично?

– Интересные слова ты знаешь, Эванс. Я считаю, – ответил желтоглазый, – что поступок моих друзей может быть и неэтичен. Но им весело, а кто я такой, чтобы все портить? Да и зачем? Я вовсе не так совестлив, как мне приписывают.

– Ты скорее разумен. Спасибо за беседу. Очень помогает разобраться с внутренними противоречиями, – язвительно сощурилась Лили.

– Всегда готов оказать поддержку хорошему человеку, – хмыкнул волчонок в ответ.

В ту же ночь между слизеринцами и гриффиндорцами произошла драка. Банальная и жестокая. Гидеон Пруэтт и слизеринец МакКей оба оказались в лазарете. Со Слизерина сняли сто пятьдесят очков, из чего легко можно было сделать вывод, кто являлся зачинщиком.

– Мерлин Великий! – трясся в своём кресле Питер. – Я знал, что этим кончится! Я вам говорил. Вы только представьте, что будет, когда Малфой догадается, кто сделал его квакушкой?!

– Барышням и крысам опасаться нечего, Пети, – презрительно скривился Сириус. – Малфой не станет марать о тебя руки. Не с твоей мордой такая честь.

– Он оторвёт нам голову! Всем! О! Мерлин! Это же была моя идея! Моя!!! Он меня живьём сожрёт!

– Размечтался, – насмешливо фыркнул Сириус. – Даже и не надейся. Ты не в его вкусе.

***

После кодовой операции «КВА» пришлось выдержать довольно длительную паузу. Страсти улеглись.

Идея с приворотным зельем принадлежала, конечно же, Нарциссе Блэк. Мушкетеры, мадмуазель и миледи разошлись во мнениях, кого и чем опаивать. Самого ли Малфоя влюблять, или, напротив, выбрав самый неподходящий предмет, влюбить его в Малфоя. Нарцисса предлагала предметом страсти сделать кого–нибудь из Хогвартских деканов, а может быть, даже самого Дамблдора.

– С ума сошли?! – возмутилась Лили.

– А почему бы и нет? – оскалил мелкие зубки Петтигрю. – По мне, так классная идея. Вышибут змеючьего красавчика с позором из школы или нет, в любом случае плакала репутация Малфоя. Кубка Лучшего Ученика Школы ему уж не видать, как своих ушей.

– По–твоему, это забавно? Это уже не шутка и не шалость. Даже не каверза. Это откровенная подлость.

– Несмотря на то, что твоя горячность меня очень раздражает, Эванс, вынужден признать твою правоту, – кивнул Блэк.

– Согласен, – поддержал Джеймс. – Не нужно вмешивать сюда преподавателей. Давайте смеха ради влюбим в нашего красавчика какую–нибудь забавную зверюшку?

– Крысу, например, – скривил губы Сириус. – Что скажешь, Петти? – с ласковостью тигра обратился Блэк к своему нелюбимому другу.

– Пошёл ты! – пискнул Петтигрю, прячась за спиной смеющегося Джеймса.

– Сириус, да оставь ты его в покое.

– А мне идея с Крысой нравится, – расцвела Нарцисса улыбкой. – Напоить обоих и пусть, когда придут в себя, наш Люци плюётся и долго–долго чистит зубы.

– Отстаньте от меня! – чуть не плача, хмыкнул носом несчастный мальчишка. – Джеймс, ну скажи им!…

Джеймс покашлял, поправил сначала очки, галстук, потом сказал строгим голосом:

– Ребята, отстаньте от Питера немедленно. Он плохая кандидатура. Мисс Эванс, разделяете моё мнение?

– Целиком и полностью.

– Господин Люпин?

– Затея с Амортенцией вообще глупая, как, впрочем, и другие до неё. Но если вам без шалостей не спится, реализуйте её как–нибудь… помягче.

– Во имя здравого смысла, – ухмыльнулся Сириус.

– Во имя здравого смысла, – флегматично кивнул Люпин.

В тот день они так и разошлись, не придя к окончательному решению.

– С остальными мне всё понятно, – обратилась Лили к Нарси, когда девочки остались наедине. – Но почему ты так стремишься насолить Малфою? Зачем тебе это?

– А тебе зачем?

– Он меня однажды унизил.

– Однажды? Меня он унижал много–много раз. Мы же знакомы с ним не в пример дольше. Но дело не во мне.

– В Белле?

– Не совсем.

– В ком же тогда?

– Не твое дело, – с мягкой улыбкой ответила слизеринка.

А что ещё от слизеринки ждать?

***

Вечером Лили с Северусом готовили основу под костерост.

– Как поживают господа Мародеры? – привычно поинтересовался Сев, добавляя в бурлящее в котле зелье тонко порезанную белладонну.

– Как всегда.

– Хулиганят и надоедают всем подряд? Лили, а ты причастна к их нелепым выходкам против Малфоя?

Она замешкалась с ответом и уже решила, было, солгать, но Северус так припечатал её тяжелым взглядом, что Лили, струсив, кивнула.

– Лили! – простонал Сев, потирая тонкими пальцами виски и неприязненно морщась.

– Я… ну, я… немного… не в том, смысле, что немного… просто я…

– Можешь не продолжать.

Мальчик с досадой вогнал нож в столешницу. Тот даже завибрировал.

– Как думаешь, что сделает Малфой с теми, кто выставил его посмешищем перед всей школой?

– Но ты тоже смеялся!

– Я–то в стороне. Почему мне не повеселиться?

– Я думала, тебе понравилось!

– Как Малфой квакал?

– Предпочел, чтобы он кукарекал?

– Мне все равно, какие звуки он издаёт, если ты к этому никак не причастна. А так это …Малфой?

– Я знаю, что Малфой – это Малфой! Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

– Только то, что он здесь.

– Что? – обернулась Лили. – Нет!

Перед ними действительно стоял Малфой. И выглядел он, мягко говоря, странно. Скрестив руки на груди, слизеринец смотрел на них с будоражащей, волнующей, порочной улыбкой.

Лили смутилась под этим насмешливым и одновременно нежным взглядом. Светлые до противоестественности глаза завораживали. И отвращали одновременно.

Лили показалось, что когда–то нечто похожее с ней уже было. Нечто темное, страшное, постыдное и горькое до такой степени, что хочется плакать.

Мазнув по ней презрительным и острым, точно бритва, взглядом, Малфой повернулся к Северусу. Тут Лили запаниковала всерьёз. Слизеринский Принц так смотрел на её маленького зельевара, будто гладил глазами. Вслед за взглядом и тонкая бледная рука потянулась к Северусу. Лили никогда раньше такого не видела. И не хотела видеть. Это было волшебство, но совсем не того толка, о котором грезила она сама. Так передвигаются ночные демоны, незаметно и молниеносно. Только что Люциус Малфой стоял у дверей, и вот он уже прижимает Северуса к стене, мальчишка отчаянно мечется в его руках, абсолютно беспомощный.