Сансара. Оборот первый - Василий Анатольевич Криптонов

офис. — Обвела ещё одно: — А это — дом, в котором живёт Мишель.

Я присмотрелся. Если верить карте, Мишель жил через дорогу от офиса. Посмотрел в окно. Поднявшаяся метель видимость, конечно, скрадывала, но не настолько, чтобы не разглядеть целый квартал из ледяных многоэтажек. Я кивнул в сторону окна:

— Так он вон в том доме живёт, что ли?

— Да.

«А сразу не могла сказать?!» — чуть не вырвалось у меня.

Не могла, видимо. Хоть отдельный талон не заставила брать, и то ладно.

— Спасибо. Вы очень любезны.

Девушка, потерявшая ко мне всякий интерес ещё после первого слова «Мишель», дежурно улыбнулась. Её коллега даже головы не подняла.

Мы с тян вышли на улицу. Метель завывала так, что захотелось надеть наушники.

— Пойдём быстрее, — пряча лицо в ладонях, попросила тян.

Держа ледянки под мышкой, мы пробежали по тротуару до перехода. Перешли дорогу и оказались возле дома Мишеля.

Четыре подъезда круглой высоченной башни смотрели на четыре стороны света. А над подъездами…

— Ой, — пискнула тян.

Над подъездами из стен выпирали лифтовые шахты, по две над каждым. Полукруглые, прозрачные, они убегали вверх и терялись где-то в беснующейся пурге. По шахтам скользили лифтовые платформы. Одна, пустая, ехала вниз, другая поднимала вверх человека. Человек стоял у самого края и смотрел в даль.

— Может, я внизу подожду? — Тян просительно заглянула мне в глаза.

— Нет уж. — Я вспомнил Диану. — В таких делах главное — свидетели.

— Я же говорил, что боюсь высоты, — заныла тян, — меня в этом лифте удар хватит!

— Ничего, зажмуришься. — Я решительно распахнул дверь подъезда.

Прямо напротив входа начиналась винтовая лестница. Одолев первый пролёт, мы оказались на площадке с лифтами. А лестница уходила дальше.

— Или можешь пешком пойти. — Я кивнул на ступеньки, стремящиеся в бесконечность.

— На двадцать шестой этаж?!

— Ну, кто ж виноват, что не на третий. Зато согреешься.

— Очень смешно, — буркнула тян.

Спустившийся вниз лифт гостеприимно открыл двери.

Я взял побледневшую тян за руку и затащил в кабину.

Глава 34

Внутри кабины тян побледнела так, что в сугробе я бы её фиг нашёл, да и самому, честно говоря, стало не по себе.

У кабины не было ни стен, ни потолка — вместо него уходила в бесконечность ледяная шахта. Наличествовали только платформа под ногами и раздвижные двери, сквозь которые мы вошли. Через пару секунд после того, как вошли, двери сами по себе, не дожидаясь от нас никаких действий, закрылись, и от этого стало совсем неуютно.

Вдоль дверей вытянулись два ряда квадратных ледяных кнопок с номерами. Так я узнал, что в здании сорок четыре этажа и две снежинки. Без понятия, что означали эти кнопки, расположенные в самом верху — одна голубая, другая ярко-синяя, но интуиция подсказывала, что нифига не сауну с солярием. И ни тебе кнопки «стоп», ни тебе «вызов» — застрянешь, так хоть помирай тут! Не говоря уж об отсутствующих стенах.

Я с ностальгической грустью вспомнил истыканную бычками многих поколений жестяную табличку в родном подъезде: «Правила техники безопасности». Всякие там «Прежде чем войти, убедитесь, что кабина находится на данном этаже». Раньше над этой бредятиной ржал, как конь, и всё пытался представить, сколько ж надо выжрать для того, чтобы ухитриться таки войти в то, чего нет. А сейчас подумал, что эти самые «Правила» всё же лучше, чем отсутствие стен и самопроизвольно закрывающиеся двери.

Поддавшись внезапной панике, ткнул в кнопку с номером «1». Двери послушно разошлись.

— Не поедем? — обрадовалась тян.

— Поедем, — устыдившись порыва, буркнул я. — Сейчас только воздуха вдохнём на дорожку. Хоть и говорят, что перед смертью не надышишься.

Тян понуро опустила голову. Двери, выждав пару секунд, закрылись. Мне ничего не оставалось, кроме как надавить кнопку с номером «26».

Лифт тронулся и так стремительно набрал скорость, что уши заложило. Тян судорожно вцепилась в меня.

А мне, когда привык немного, даже понравилось. Подумаешь, ни стен, ни потолка! Так-то, если рассудить, нафига они нужны? Из шахты по-любому не выпадешь, хоть в блин раскатайся. А если кому взбредёт в голову стеночку потрогать или прислониться, так и сам себе злобный маньяк. Как говорит мой папа, законы Дарвина никто не отменял. И набиваться сюда, как селёдки в бочку, народ не станет — пешком прогуляются или подождут. Куда действеннее сработает, чем любые «Посадка не больше четырех человек». У нас, известное дело, где четыре, там и пять, а где пять, там и двадцать пять. Приятель у меня в бизнес-центре работает, рассказывал, что им какой-то мудрёный лифт поставили, с датчиком. Если народу набьётся больше, чем по технике безопасности положено, лифт тупо никуда не едет. И чего? Недели тот датчик не прожил, нашлась добрая душа, которая его то ли сломала, то ли отключила. А тут, пожалуйста — сама конструкция лифта уже защита от дебила. И никакой тебе лишней нагрузки на технику. Впрочем, они тут и на ледянках носятся, не заботясь о защите. Упадёшь — ну, сам дурак. Ещё, небось, и штраф выпишут: не умеешь ездить, ходи пешком. И мороз им нипочём… Крепкие ребята, в общем. И дай бог, чтобы этот Мишель не лучшим представителем своего мира оказался.

Всё это пронеслось у меня в голове, пока мы поднимались, и я даже панорамой города полюбоваться успел — красота! Тян, правда, так и не смог заставить открыть глаза, чтобы тоже посмотрела. На двадцать шестом этаже вывел из лифта зажмуренную.

* * *

Дверных звонков в этом мире не признавали. Из дверей, расположенных с двух сторон от лифтовой площадки, на том месте, где у нас находится глазок, торчали рукоятки коротких рычагов. А самих глазков не наблюдалось. Я вспомнил ледяные стены информационного центра и страховой конторы, и то, что снаружи происходящее внутри помещений тоже не просматривалось. А изнутри на улицу — пожалуйста, любуйся. Здесь, видимо, тот же механизм работает.

Я подошёл к нужной двери и тронул рычаг. За дверью негромко звякнуло. Я, восхищённый своей сообразительностью, дёрнул рычаг ещё раз, теперь уже от души. За дверью задребезжало так, словно в огромную кастрюлю накидали бубенцов вперемешку со ржавыми гайками и затрясли. Через секунду дверь распахнулась.

— Вы всегда так трезвоните?! — рявкнул взбешённый Мишель.

— Нет, что вы, — обиделся я. — Когда пожар,