Куплю тебя, девочка - Любовь Попова

шанс на приличное существование. Мужа. Детей.

Чувство вины топит, и я обреченно киваю, проводя пятерней по волосам. Так просто. Просто вбиваешь фото, и находится Лина. Без фамилии. Без социальной страховки. Просто Лина, готовая исполнить любую вашу фантазию, судя по фото. Алена моя… Моя, блять!

— Ее, кстати, на аукционе продали, — говорит Артур, щелкая мышкой… — В восемнадцать. Знаешь, за сколько?

Цифра впечатляла, но то, что Алена стала шлюхой после восемнадцати, тоже не успокаивало.

— Ты ее угробишь. А она твою карьеру. Мне-то как бы это на руки, но ты же меня потом винить будешь.

— Да заткнись ты! Думаешь, я сам этого всего не знаю! Я возненавидел ее, когда понял, кто она такая. Десять лет дрочить на детскую мечту, а тут она появляется наяву! Рядом с ней вообще мозг машет ручкой.

— Ну понять можно. Она хороша. Но и тебе не пятнадцать.

— Вы как сговорились. Вот отец говорит так же. Себя угрохаю, ее. Хотел свадьбу же еще оттянуть. С ней побыть побольше. А она сама все решила. Ненавидит меня еще хлеще моего. Но и отказать не может. Безумие какое-то.

— Не сложно догадаться почему. Хотя, судя по ее физической подготовке, она бы могла и член тебе отгрызть. Хорошо сосет?

— Да заткни ебало!!! Давай поговорим о том, как сосет Диана.

— Хорошо. Я ж ее учил, — хмыкает Артур, а меня тошнота берет, потому что не я учил Алену.

— Идиот.

— Идиотом будешь ты, если не выкинешь ее из головы и жизни. На тебе столько висит! А ты ебешься, как пацан. Надя-то чем плоха?

— Надя молодец. Она будет отличной женой. Если с кем рваться к власти, то именно с ней. Но, блять… — вспоминаю, что обещал забрать Алену, а она все не звонит. Хватаю телефон, набираю и слышу короткие гудки. Это или занято, или черный список. Второе вероятнее.

Проверяю. Бинго!

— Молодец! — ору в трубку, как псих. — Было бы все так просто. Раз, занес человека в черный список, и он вылетел из твоих мозгов.

Встаю и понимаю, что заваливаюсь на бок. Тут же подлетает Артур, ведет меня на диван и там оставляет. А я сжимаю зубы в напряжении и попытке встать. Но слышу:

— Да спи ты уже.

— Хороший ты человек, Артур, — говорю вяло, почти не соображая. Сознание скачет перед глазами, и когда их закрываешь легче. Легче не думать. Легче не мечтать. Легче не вспоминать о нежной коже и запахе, от которого так же кружится голова.

— Хороший — это в детском саду, а я просто приспосабливаюсь. А к тебе проще всего, потому что можно будет занять твое место.

— Что? — поднимаю голову, вижу, как Артур закрывает страницу с Аленой и открывает видео, где на помосте стоит какая-то девушка. Голая.

— Спи говорю, — отвечает Артур, закрывает ноут. А я закрываю глаза и погружаюсь в сон. И мысль еще плещется, кого убить, чтобы всю жизнь снился только один человек?

Алена. Такая красивая. Желанная. С влажной от пота кожей лица. Искусанными губами. С растрепанными волосами. Мечта, воплотившаяся наяву. И я уже с ней. Уже между раздвинутых ног, уже готов коснуться полуприкрытых грудей, таких сочно выступающих сосков.

Как вдруг она выгибается и что есть силы орет, буквально оглушая и спугивая стайку птиц над головой. А я невольно бросаю взгляд вниз, под круглое пузо, где между ног происходит это самое. Лезет головка ребенка.

Меня как подкидывает из сна. Пинком. И я открываю глаза, пытаясь понять, где вообще нахожусь и что мне такое могло присниться. Привидится же… Алена же не дура, чтобы не предохраняться, верно?

Это первая мысль, а вторая, что спал я о-очень долго. А за окном вместо заката — рассвет.

— Пятница?! — ору я, осознавая, что проспал ночь. Но все еще хуже.

— Суббота, — отзывается со смешком Артур.

Он мне что-то подмешал. Я резко вскакиваю, но тут же валюсь обратно на диван, как подкошенный.

— Да не бзди. Зато выспался, — мысли что ли читает, скотина.

— Сколько я спал?

— Больше суток. Зато меньше времени трахнуть Алену.

— Ты охуел!? — другого слова просто не нашлось. — Ты что мне подмешал?

— Я тебе говорил и повторюсь, от твоего успеха зависит слишком многое. И я не собираюсь терять шанс на нормальное существование из-за твоего неуемного либидо. И не смотри на меня так. Твоя Алена дома. Все готовятся к свадьбе.

Нормальное существование. И об этом говорит человек, который сидит в хате за тридцать миллионов в центре Москвы.

— Я тебе не верю, — реву я и вскакиваю снова, наступая на сидящего за барной стойкой козла. Тот тут же поднимается и тычет в меня вилкой, которой что-то жрал. Бросаю взгляд на тарелку. Спагетти. И рядом стоит еще одна порция. — Где мой телефон?!

Артур указывает вилкой на угол стола, и я хватаю смартфон, не сводя взгляда с Артура. Уже спокойно сидящего и наматывающего макароны на зубцы. Иногда я с завистью думаю о его выдержке. Иногда сдерживать собственные эмоции получается с трудом. Особенно, когда это касается Алены.

В телефоне тридцать пропущенных вызовов. И я сначала просто их пролистываю. Отец. Мать. Надя. Даже Аня. И только один единственный от Алены. На душе теплеет. Все-таки волновалась. И я автоматом набираю именно ей, быстро пройдясь пальцами по волосам и в раковине прополоскав рот.

— Выспался? — спрашивает, и мне хочется уловить обиду в его голосе, но я слышу равнодушие. И она давит на грудь, вынуждает задыхаться.

— Я вчера был в ЧС?

— Я вчера разговаривала по телефону. А когда перезвонила, в ответ пришло сообщение, что ты спишь.

— С кем разговаривала, — вспоминаю вчерашние фото и подозрения-клещи уже пьют кровь, лишая мысли.

— С мамой твоей, — вздыхает Алена, и я присаживаюсь рядом с Артуром, стреляя в него взглядом. — Она волнуется за Сережу. Хотя тренер уверяет, что все нормально.

— А поговорить с самим Сережей она почему не просит? Давно ей говорю купить ему мобилу.

— Точно! — восклицает она, и я слышу скрип кровати в ее комнате и чуть тяжелее дыхание. К маме бежит. — Ты на свадьбу-то явишься? Твоя невеста этим сильно интересовалась.

И только я хочу ответить, как она кричит.

— Лисса! А пусть тренер передаст трубку Сереже. Да, Никита звонит. Скажу, — смеется она и понижает голос, а я подпираю рукой голову. Им наслаждаясь. Каждым звуком, который произносят эти розовые губы. Меньше всего мне хочется думать, что они могли делать раньше. Но воображение упорно подсовывает картинки. — Тебе просили передать, что ты говнюк.

— Очень приятно. Там уже