Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма

— Да, у твоего сына родится сын на исходе будущей зимы, — подтвердил демон.

— Увидишь — передай ему, что я очень рада.

— Да может ещё и сама передашь, сын твой — он вроде тебя, как прицепится — так и не отцепишь его, пока не получит всё, что ему надобно, — проворчал демон. — Если силовые потоки там, у вас, сделаете, как надо — сможешь с ним видеться.

Так-так, что это? Хорошие новости?

— У нас — это нынче где? Дома у меня? Или в Поворотнице?

— В Поворотнице. Когда ставили ту крепость, где мы с тобой увиделись, всё попортили. Сейчас меня там нет, и запоров нет, а сила всё одно ходит, как хочет, а надо бы — как ей свыше положено.

— И с какой стороны подступаться?

— Это ты у своего мага спроси, как проспится, он придумает, — усмехнулся демон. — Если он ту штуку разбил, что не давала пользоваться силой, он и это придумает.

Я уже мельком слышала про антимагический артефакт у мятежников, но думала, что вот сможет Анри принять нормальный доклад — там и послушаем.

— Спрошу непременно, — кивнула я. — А ты супруге своей передай, что деда её я видела нынче в ночь, беспокоится он, скучает.

— Скучает он, — фыркнул демон. — Ладно, навестим его как-нибудь с Аюной, невелико дело.

— Невелико, а приятно, — сказала я.

Шорох я скорее ощутила, чем услышала. А потом мою руку сжали.

— Друг мой Эжени, ты здесь, как это хорошо. А тебя, демон, я вроде бы тоже уже видел. Снова ты, да? Везде?

— Он сюда вчера заглядывал, — я улыбнулась Анри.

— Нет, не здесь, совсем не здесь.

Демон ухмыльнулся.

— Всё помнишь, да?

— Помню, — вздохнул Анри, и видно было по нему, что помнит он что-то такое, что лучше не помнить вовсе, наверное — что-то, очень неприятное.

— Решайся. Я могу раскидывать твоих врагов ещё долго, но что скажут потом о тебе? Вчера-то уже сказали — и даже не враги, а союзники, врагов я не слушал.

Что? Кто-то сказал что-то недоброе про Хэдегея? Дурак, что ли? Нужно разузнать.

— Ты? Раскидывать врагов? — не понял Анри.

— Анри, Хэдегей вчера помог нам. Маршалу Вьевиллю и компании. Без него и без Ульяны победы бы не случилось. Пришлось бы отступить, и…

Анри тяжело взглянул на него.

— Благодарю тебя, герой, — сказал он. — Если бы не помощь — сегодня бы дрались уже под стенами Лимея. Я помню, о чём говорил мне ты… и не только ты. И я уже почти готов это сделать. Только я не понимаю, как.

— Спроси своих магов, они придумают. Тут я тебе не советчик, я умею разбить врагов, а все эти мудрёные штуки — не про меня.

Анри замолчал, молчал долго, очевидно — решался на что-то. Или уже решился, но — никак не мог это произнести. Молчал, смотрел в стену, потом закрыл глаза.

— Слабый он ещё у тебя, госпожа Женя. Корми его хорошо, что ли, да позови своего мага, пусть полечит.

— Я и сама могу, — улыбаюсь, тихо глажу руку, веду над телом своим небольшим белым светом.

— Ты можешь, но немногое, твоя сила в другом. Ты его послушай, как проснётся, и подскажи, как сделать. Он не понимает, а ты поймёшь.

— Что это я пойму? Давай говори.

— Сам скажет, это его дело и его ноша, — ворчливо проговорил демон. — Он хотел встать за всё и за всех, да вот эти все не очень-то желают, чтобы за них встали. Ну и пусть идут, куда сами хотят.

— Он считает, что это его долг и его люди.

— Ну вот пусть ещё подумает, про долг и прочее. Когда не можешь ходить, как раз можно думать. Ничего не мешает, — рассмеялся демон.

— Ты это по своему опыту говоришь, да? — рассмеялась я.

Мне и не вообразить, сколько времени он провёл в том подземелье.

— Я не могу сказать, что всё время там думал, — ухмылка была прямо мальчишеская, озорная. — Но поверь, случалось.

— Верю, — кивнула я. — Что предложить тебе? Поесть, выпить?

— Ничего не нужно, ты уже всё сделала для меня на много жизней вперёд, — покачал он головой. — Поэтому если придёт ещё нужда — зови, я приду. А тут, я думаю, вы уже справитесь и без меня, — он снова поклонился и исчез в чёрном вихре.

Наверное, справимся, думала я.

А потом Анри пробудился, немного поел и велел собирать совет прямо здесь, потому что необходимо принять наиважнейшее решение, а когда он встанет на ноги — одному богу известно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

41. Он будет первым

Анри смог хоть что-то соображать далеко не сразу после того, как пришёл в себя. Никогда в жизни он не испытывал такой чудовищной слабости, никогда. Неужели правы те, кто твердит о вредном влиянии на мага дьявольского сплава господина Руссо?

Он никогда не задумывался о том, откуда берутся обычные антимагические кандалы. Те были известны давно, и если очутился в них, то не можешь пользоваться силой, просто не можешь. Она есть, никуда не девается, просто никак не повинуется тебе. А тут не то, что не повинуется, а ты просто не чуешь себя, никак. А потом начинаешь чуять — чуть-чуть, медленно. И то ему больше повезло, чем Жанетте, та никак не очнётся. Но госпожа Евдокия и Асканио не теряют надежды.

Слабость и боль — ерунда, это пройдёт. Важно — что делать дальше. Сейчас разговор с братом в бреду не забылся, как мог бы забыться сон, а наоборот, помнился до последнего слова. И демон ещё, который тут крутится, и как оказалось — помогает его людям бить мятежников!

Впрочем, прихромал Максимилиан, который вдобавок к сломанной руке получил ещё и пулю в ногу, и принёс доставленные вот только что столичные газеты.

— Смотрите, отец, какая прелесть! Тут дивное о бое в долине Лягушки! И ещё о госпоже Жанне и её высочестве!

Анри сначала велел прочитать, что там пишут про Эжени. Он пока так и не понял, что произошло, за каким дьяволом их всех понесло в столицу в его отсутствие, и кто ранил Жанетту. Выслушал внимательно о том, как подлые мятежники, предводительствуемые бывшей маркизой дю Трамбле и Жанной де Саваж, разрушили здание полицейского управления Паризии, при том погибли доблестные защитники закона и порядка. Посмотрел внимательно на безмятежно щурившуюся на солнце Эжени. Ладно, он потом её спросит, что это такое, для чего им всё это понадобилось, и нельзя ли было избежать. Она, правда, взглянула на него, улыбнулась и пожала плечами — легонько так. Потом, всё потом.

Сообщения о битве на подступах к Лимею были одно другого красочнее. О том, кому продался Анри де Роган, если ему служат демоны преисподней — надо же, и о существовании преисподней вспомнили, безбожники несчастные. И о том, что небывалой силы гроза с градом на ровном месте — тоже дело рук проклятых магов. И чем меньше этих проклятых магов останется на франкийской земле, тем лучше.

— Можно подумать, они никогда не пользовались услугами проклятых магов, — горячился Максимилиан. — Было время, в очередь становились! И защитить их, и исцелить их, и одежду почистить, и парик уложить! И побриться! И дождь призвать, когда надо, и болото осушить, где лишнее! А теперь, значит, проклятые маги!

— Возможно, нужно дать им возможность жить без проклятых магов, — пожал плечами Анри.

— Вы о чём, отец? — тут же насторожился Максимилиан.

— Сейчас соберутся остальные — расскажу.

Сын и Эжени помогли ему сесть на постели — подложили со всех сторон подушки. Пришёл Асканио, выспавшийся и чистый, повёл с Анри процедуру, после чего ему стало проще дышать и сил как будто немного прибавилось. Прогнал Дуню спать — на кровати, как положено, и обещал, что присмотрит за Жанной.

Подтянулись и остальные — герцог Вьевилль, маркиз де Риньи, Жак Трюшон, ещё пяток офицеров, Рогатьен и Фелисьен. Северин осторожно заглянул в дверь и был усажен на лавку — сиди, мол, не мельтеши.

— Друзья мои и соратники, — начал Анри, когда все осмотрели его, убедились, что слаб, но деятелен, и на пару раз пересказали детали сражения с участием Асканио, Хэдегея и Ульяны. — Слушайте и не говорите сразу, что я неправ.

— Вы не можете быть неправы, отец, — пробурчал Максимилиан.

— Отчего же, могу, — усмехнулся Анри. — Но вы всё равно дослушайте. Мне кажется, мы сделали всё, что могли, и что в силах человеческих и магических. Мы били врагов, пока у нас хватало сил. И даже когда не хватало, тоже били. Но нас мало, нас слишком мало, и становится всё меньше. Кто-то погиб, кто-то перешёл на противную сторону. А у всех у нас дети, внуки, жёны, у кого-то родители и у многих — вассалы. И ради них, ради тех, кто ещё с нами и смотрит на нас, нужно уходить.