Ричард Длинные Руки — грандпринц - Гай Орловский

Я хотел было послать арбогастра в галоп, но помимо воли соскочил и, подбежав к крыльцу, протянул старику руку.

— Обопрись, отец. Ступеньки обледенели.

Он сказал неохотно:

— Я пока еще и сам могу…

— Ты воин, — сказал я настойчиво, — и я воин. Нет стыда принять помощь собрата. Ни на поле боя, ни… после битвы.

Он пробормотал:

— Давно я таких слов не слышал…

Я держал руку протянутой, он наконец оперся, крыльцо блестит, покрытое корочкой льда, как глазурью. Я придерживал его, пока дед одолел все три ступеньки, и даже провел еще пару шагов, ибо с крыши натекло в оттепель, и теперь я сам едва удерживаюсь на обледеневшей дорожке, заметно выгнутой горбиком.

Лишь выведя его на улицу, где снег выскоблен до брусчатки, я отпустил дряблую старческую руку и вспрыгнул в седло.

Промчавшись по указанной улице, повернул на втором повороте налево, Бобик бежит впереди и, распугивая прохожих, старается угадать, что же я ищу.

Серого дома не оказалось, но, возможно, у старика уже с глазами проблемы, я крикнул одному из прохожих:

— Эй, парень, Джек Золотой Бродяга где-то здесь живет?

Он повернулся, с любопытством всмотрелся в меня.

— Ого, к Джеку давно никто не заглядывал.

— Где он?

Он повернулся и указал на довольно добротный дом, крыша заснежена, но вокруг чисто и даже подметено, из трубы поднимается бодрыми красивыми колечками белый дым.

— Спасибо, — сказал я. — А я вот загляну.

— Тогда вам лучше поспешить, — сказал он.

Я насторожился.

— Что стряслось?

— К нему отправился священник, — пояснил мужик. — Приболел наш Золотой Бродяга.

— Почему не лекарь?

Он криво ухмыльнулся.

— Именно потому.

Я поспешно повернул арбогастра в ту сторону.

— Вообще, — сказал парень с сочувствием, — последние дни он был очень плох… Много болел, да и не молод, скажем прямо.

Бобик, проследив за моим взглядом, ринулся вперед, благо тут точно нет засыпанных снегом ущелий.

Снег от нужной калитки отброшен в стороны, а с той стороны вообще почищено достаточно широко до самого крыльца.

Бобик взглянул вопросительно, я сказал тихонько:

— Пока подожди здесь. Я за тобой вернусь! Поохраняй это копытное, ты у нас самый умный.

Он посмотрел гордо, ну да, что эти всякие копытные понимают, их надо вести и руководить, а я быстро взбежал на крыльцо и толкнул дверь.

Навстречу пахнуло теплым воздухом с сильной примесью лекарственных трав, а также запахом несвежего больного, даже смертельно больного тела.

За иросторными сенями комната вся в старых вещах, хотя и дорогих, а старых только потому, что люди в возрасте очень не любят что-то менять из привычного.

На ложе хрипит распростертый навзничь старик, худой, изможденный, руки разбросал в стороны, судорожно комкает одеяло. Рядом с ним худенький подросток с самым угрюмым и тоскливым видом, на лице читается отчетливо: да когда же помрешь, старый пень, только место занимаешь, никакого от тебя толку…

Глава 14

Одеяло прикрывает старика только до пояса, все ребра легко пересчитать, живот запал, ключицы выступают резко и вызывающе, шея старчески дряблая, а лицо почти покойничье, такое же мертвенно-сухое и восково-желтое.

Я приблизился к ложу, всмотрелся в лицо умирающего. Бесконечно старое, кожа даже не пергаментная, а почти ороговевшая, как у ящерицы спина, глаза запали в пещеры черепа, будто и глазные яблоки ссохлись, потеряли влагу. Только седые брови, жесткие и негнущиеся, торчат воинственно, хотя это у всех стариков так, у молодых они не растут, а у стариков начинают бурный рост, из-за чего приходится их постоянно подстригать.

Я сказал напоминающе:

— Герои не умирают, не сказав последних слов…

Старик прохрипел, не открывая глаз:

— Ты… кто…

— Слова великих, — сказал я, — записывают, чтобы передать потомкам. Думаю, тебе есть что сказать. Особенно о Храме Истины…

Он вздрогнул, под тонкой пленкой верхних век прокатилось нечто размером с вишню, сцепленные ресницами веки задрожали, пытаясь разомкнуться, я ощутил присутствие неких могучих сил, сердце застучало взволнованнее.

— Меня направили к Храму, — пояснил я, — но никто не указал дорогу. Доскажи, как туда покороче и побыстрее.

Глаза распахнулись резко и так страшно, что я отшатнулся. Огромные, как куриные яйца, только сильно переваренные, в этом случае белизна переходит в синеву, но у этого радужная оболочка абсолютно просто ужасающе черная.

Он начал поворачивать голову, отыскивая меня жутковатым взглядом. От входа раздался надсадный скрип несмазанных петель и задыхающийся голос:

— Простите… дороги плохие… скользко везде… ох, тяжело как…

— Ваше преосвященство, — вскричал голос, — поскорее, он не должен умереть без причастия!

В комнату ввалились двое, крестьянин среднего возраста поддерживает старенького и грузного священника. Тот задыхался, хрипел, прижимая крест на груди толстой книгой, но сразу же дотащился до ложа, почти упал на сиденье старенького кресла.

— Лаудетор, — проговорил он хриплым измученным голосом, — Езус Кристос… Господи, что это?

Он ухватился за крест, руки затряслись. Я замер, ощутив присутствие чужих сил, а священник начал отчаянным голосом читать молитву изгнания дьявола и всех бесов.

Старик на кровати захрипел, его тело выгнулось дугой, на губах выступила пена.

Я сказал быстро:

— Может быть, пусть сперва скажет…

— Молчи, — вскрикнул священник. — Нужно спасти его душу!

— Да, но…

Он повысил голос и говорил уже громко и безостановочно, однако старик точно не слышал. Его лицо перекосило ужасающей гримасой, из распахнутого рта повалил клубами черный дым.

Я отшатнулся, из дыма поднялась и оформилась в нечто человеческое фигура, вся лохматая и постоянно меняющая очертания, словно центробежные силы пытаются раздернуть черный дым, но тот яростно сопротивляется и удерживает нужную форму.

Странный шипящий голос заполнил шелестом всю комнату:

— Он не ваш…

Священник вскрикнул:

— Изыди, сатана!..

Фигура повернулась в его сторону. Священник выставил перед собой крест, рука трясется, слова молитвы начали путаться, перескакивать, голос истончился.

Черный призрак потянулся к нему черными лапами, где появились длинные когти и начали укрупняться.

Я крикнул:

— Эй-эй, морда!.. Ты много себе позволяешь!

Призрак повернулся ко мне, а на том месте, где у него голова, зажглись две багровых точки, явно протоглаза. Я сосредоточился, представляя нечто важное из того, что у меня в седельной суме, а призрак, набравшись сил, метнулся на меня с неистовой быстротой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});