Герцогиня на год, или Пробный брак с призванной (СИ) - Екатерина Стрелецкая

вместе с отцом отлично сработали: на целый смертный приговор, подписанный Его Величеством. Основными пунктами обвинения стали «причинение финансового и материального ущерба по предварительному сговору лицу королевской крови» и «нанесение урона репутации высокородного господина и его семье». Господину Роборну припомнили всё: и оскорбления в мою сторону, и историю с Рейном, и даже попытки скрыть свои махинации путём устранения неугодных ему людей, коих оказалось не так мало. Всё-таки почти пятнадцать лет прослужил управляющий у Адама. К счастью, ни в моём присутствии, ни Рейна необходимости не было. Муж сразу заверил меня, что дознаватели и палачи прекрасно обойдутся без наших свидетельских показаний. Было ли мне жаль отца и сына? Лишь отчасти. Да, по тем законам, к которым я привыкла, меры, применённые к ним, были жестоки, однако оба они знали, что будет им грозить, когда всё вскроется. Понадеялись, что смогут выйти сухими из воды, вот и были наказаны за свою самонадеянность.

Его Величество не просто назначил дату казни, во время которой должны были обезглавить барона Кроборна и повесить господина Роборна в соответствии с их происхождением. Предварительно оба были дважды публично высечены на главной площади с промежутком в четыре дня. Так что пришлось Адаму задержаться в Данре почти на три недели, так как на всех трёх «казнях» ему пришлось присутствовать, как «потерпевшей стороне».

Вернулся он из столицы мрачнее тучи, хотя и пытался оградить меня от всех подробностей, уводя разговор в сторону. Нет, я не была настолько кровожадной, чтобы допытываться подробностей процесса над бароном Кроборном и господином Роборном из чистого любопытства или из жажды мести. Мне просто нужно было знать, в какую яму провалился бы Адам, если всё вскрылось за его спиной. Он захватил с собой список тех, кто лишился жизни по милости этой парочки. Да, семьям, лишившимся своих кормильцев, была выплачена компенсация из личных средств барона, но муж распорядился, чтобы Рейн ещё и от его лица выплатил некоторую сумму. Нам тоже полагалась компенсация, помимо того, что всё имущество господина Роборна переходило в казну герцогства, но по факту всё ушло на компенсации, о чём ни Адам, ни я не жалели. Кровавые деньги ещё никому счастья и добра не приносили. В этом я была абсолютно солидарна с мужем. К его приезду, несмотря на проигрыш пари, я передала Марисе рецепт уалибаха, а также послала к графу Фейблорну записку с дополнительным заказом на овечий сыр. В общем, Адама встречал накрытый полюбившимися лакомствами стол, но вывести мужа из подавленного состояния я так и не смогла. Но в душу лезть не стала, посчитав, что не стоит наседать на него с расспросами, а нужно дать ему время: тогда сам всё расскажет. Наверное, впервые после церемонии бракосочетания, он попросил меня оставить его одного в Малом зале после ужина. Когда я уже собиралась уходить, пожелав мужу доброй ночи, Адам тяжело вздохнул, а затем сказал:

— Перед отъездом Его Величество несколько раз напомнил, что наше с ним соглашение в силе без каких-либо изменений. Королевское слово о помолвке с герцогиней Золдаборн было дано им полтора месяца назад… Прости… Пока я не нашёл выхода…

Я кивнула, пряча от мужа горькую усмешку. Вот они, родственные отношения «высокого уровня»: король даже родного брата в известность поставить не соизволил своевременно. Чтобы хоть как-то успокоиться, ушла на кухню. Даже на платье было плевать. Шинкуя капусту для заливного пирога, остановилась только тогда, когда поняла, что ещё чуть-чуть и превращу её в мелкую труху. Глядя, как она обжаривается вместе с луком и морковкой, чувствовала, что точно так же шкворчит всё внутри. В общем, первый пирог отправился в помойку. На втором уже смогла взять себя в руки и сделать всё, как нужно. Даже тесто на основе гронока — местного аналога кефира, смогла приготовить правильно, а заливая начинку, не повредить слой.

Энид посмотрела в каком состоянии я вернулась в свои покои, сняла с меня забытый фартук и умчалась в прачечную вместе с другими вещами, чтобы утром служанки-прачки занялись в первую очередь моими вещами. Я собиралась лечь спать, но стоило только закрыть за собой дверь спальни, как к моей шее оказался приставлен кинжал.

— Доброй ночи, герцогиня. Кричать или звать на помощь не рекомендую…

— Даже не собираюсь. Хотели бы прикончить — уже лежала бы истекая собственной кровью на полу. Значит, хотите поговорить.

Честно говоря, вымоталась за день настолько, что по большому счёту было всё равно: прикончат ли меня сейчас или действительно хотят поговорить.

Позади меня раздался едва слышный смешок:

— А вы мне ещё тогда понравились Ваша Светлость…

От сердца немного отлегло. Мортон-Мизинец. Больше некому. Кинжал меж тем от моей шеи был убран. Не оборачиваясь, я дошла до кресла, и только потом предложила занять стоящее напротив:

— Присаживайтесь. Или предпочитаете остаться стоять?

Всё-таки я оказалась права в своих предположениях, когда увидела перед собой наёмника, крутящего в руках кинжал. Со времени нашей последней встречи он заметно изменился и уже не походил на того израненного доходягу, который, рискуя собственной жизнью, вышел к костру. Тут моя совесть была абсолютно чиста: первую помощь ему оказали, денег, немного еды и воды дали. А дальнейшие слухи только подтвердили, что со своими нечистоплотными заказчиками он разобрался.

— Благодарю. Хотел раньше заглянуть, но всё дела-дела… А потом вы уехали на север, и пришлось отложить визит.

— И какова же цель вашего «визита», господин Мортон?

— Интересная вы всё-таки женщина, герцогиня Рогенборн. Другая уже валялась бы в обмороке, а вы так спокойно сидите и разговариваете с полузнакомым человеком, словно не он только что мог лишить вас жизни.

— Если честно: просто устала и как-то не рассчитывала ни на какие препятствия на пути между собой и кроватью.

Мортон беззвучно рассмеялся.

— В таком случае постараюсь не сильно вас задержать. Тем более что на встречу с вашим мужем совершенно не рассчитываю. Обо мне и так ходит слишком много слухов, чтобы добавлять к ним ещё и сплетни о любовных похождениях с замужними дамами.

— Предусмотрительно, господин Мортон. Раз моя персона выходит за круг ваших профессиональных и личных интересов, то теряюсь в догадках, по какой причине имею сейчас возможность лицезреть вас в собственной спальне…

— Просто хотел вернуть должок. Не люблю чувствовать себя обязанным.

Я проследила за взглядом наёмника и заметила на туалетном столике тот самый кошелёк, который отдала ему тогда в лесу.

— Там вся сумма, включая за услуги лекаря, еду и прочее.

— Зря вы так. Я никогда не считала, что,