Капкан (СИ) - Лин Брук

Вскоре, мы оказываемся у до боли знакомых мне ворот. Мурашки пробегают по телу. Не думала, что ещё когда-нибудь вернусь к этому дому и к этим людям. Показав пригласительные, нас пропускают вовнутрь, и мы с Рейном направляемся по тропинке к шатрам, где собрались все гости.

Кажется, только вчера я была частью всего этого, была одной из причин удачно завершенной работы, а теперь все настолько чуждо, что хочется бежать, сломя голову, лишь бы не видеть знакомые лица и не окунаться в прошлое.

— Уверена, что это подействует? — взяв меня за талию, шепчет Рейн на ухо, указывая на моё решение поиграть с ревностью Роланда.

— Не переживай, нам не придётся целоваться, — улыбаюсь, бросив на него игривый взгляд, хоть на душе и скребут кошки. Понимаю, что должна сыграть свою роль, чтобы вновь вдохнуть в себя аромат моего ангела.

Он подводит меня к высокому столу, за которым стоят двое незнакомых мужчин, представляет нас друг другу и ловко заводит с ними затяжной диалог. Я стою рядом, мило улыбаюсь, пропуская их слова мимо ушей, а боковым зрением замечаю, что меня увидели среди толпы нужные люди. Продолжая непринужденно улыбаться, я игриво прикасаюсь к Майеру, чтобы разжечь огонь эмоций в нужном человеке. Я знаю, что он наблюдает за мной, чувствую это каждой клеткой.

— Медея? — слышу позади себя голос Демида и оборачиваюсь.

— Здравствуй, — искренне улыбаюсь ему, увидев все те же добрые глаза и мягкий взгляд, полный недоумения.

Как же, оказывается, я соскучилась по нему. Вспоминаю все свои лживые сообщения, которые отправляла ему на протяжении всех этих лет со словами: «все хорошо, ничего нового, учусь быть счастливой», ни разу не дав намёк, что создала Вселенную, которая вдохнула в меня жизнь. Чувствую вину перед ним, вспоминая все добро, которое он сделал для меня, хоть и понимаю, что не могла поступать иначе.

— Я счастлив видеть тебя, красивая, — его губы расплываются в невольной улыбке. Притянув меня к себе, обнимает, обвив шею одной рукой.

Меня переполняют такие неоднозначные чувства. Я счастлива видеть его, но в то же время — глубоко несчастна. Ведь он стал олицетворением кладбища, где вручил мне письмо, которое казалось станет последним гвоздем на крышке моего гроба.

— И я рада видеть тебя, — обнимаю в ответ, несмотря на все терзающие чувства внутри.

«Прошлое не имеет значение, и оно не способно повлиять на тебя!» — твержу самой себе.

Отпустив меня, приветствует мужчин за столом, пожав каждому руку. И обменявшись с ними парой фраз, вновь обращает своё внимание на меня.

— Не верю своим глазам, что ты здесь, — разглядывает меня с ног до головы. — Ты надолго вернулась?

— Нет, у меня здесь дела. Решу их и улечу обратно, — взгляд падает на его безымянный палец, на котором красуется обручальное кольцо.

— Нашему с Крис сыну завтра исполняется год, — сообщает, уловив мой немой вопрос, и расплывается в улыбке, обескуражив радостной новостью.

— Демид, — шокировано рассмеявшись, тянусь и обнимаю его, — Я так рада за вас. Поздравляю.

— Приходи завтра в гости, Крис будет рада тебя увидеть.

Я принимаю его приглашение, мы обмениваемся ещё парой фраз, и он, нехотя попрощавшись, уходит. Провожаю его взглядом до конечной точки, чувствуя прилив былой нежности к нему, и взглядом цепляюсь за мужской силуэт, что тут же заставляет потерять контроль над своими чувствами. Роланд стоит в компании отца и трех мужчин, в своей выдержанной манере ведёт с ними беседу, а у меня начинает все внутри сотрясаться. В нем присутствует все та же властность, гордость и дьявольская притягательность. Каждый его жест пропитан горячей страстью и ледяным рассудком — сумасшедшее сочетание, сотворившее наркотик для моей души.

С трудом отведя взгляд от него, извиняюсь перед Рейном и покидаю его, чтобы развеяться и прогуляться по двору. Ноги тянут меня к аллее, ведущей в лабиринт, состоящий из чувств Роланда к сестре. Как никогда хочется окунуться в этот мир, насладиться и прочувствовать его. Медленными шагами приблизившись к живому ограждению, останавливаюсь у входа и не решаюсь больше сделать ни шагу вперёд. В голове, словно в киноленте начинают всплывать кадры, связанные с этим местом. Их немного, но они согревают, напоминая о тёплых чувствах, окутывающих меня игрой Лайлы и их грустной историей жизни.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Есть в этой трагичности нечто особенно прекрасное. Именно она сотворила необычайную братскую любовь.

— Небо сгущается, — раздаётся голос Роланда позади меня. Не успеваю обернуться, чтобы взглянуть ему в глаза, как чувствую, что на плечи опускается его пиджак.

Какая забота. Жаль только, что проявляется она не ко мне, а к другой, маленькой девочке.

Обернувшись к нему лицом, продолжаю молчать, дожидаясь его дальнейших слов или действий. Знаю, что они последуют. И он не заставляет себя долго ждать. Берет меня за руку и ведёт вглубь лабиринта.

— Это место успело утратить свою значимость? — интересуюсь, ускоряя шаг за ним и придерживая пиджак, свисающий на мне. — Что я здесь делаю?

Ничего не отвечает, заводит в один из отсеков, где цветут цветы вокруг статуи Венеры, останавливается и отпускает меня, недовольно смотря прямо в глаза.

— Это я хочу спросить у тебя, что ты здесь делаешь? — подходит ближе, сокращая расстояние между нами до минимума, — Ты по-прежнему в опасности!

— У меня здесь важные дела. Как только решу их, вернусь обратно. Не стоит понапрасну беспокоиться.

— Мне плевать, что у тебя за дела. Они не стоят твоей жизни! — зло шипит, схватив за подбородок.

Сердце вновь начинает лихорадочно стучать и задыхаться. Как же ничтожна угроза моей жизни перед жизнью собственного ребёнка. И я готова встать под обстрел любого врага, лишь бы защитить её. Чувствую себя как никогда уязвимой, хочу разрыдаться и умолять дать мне все, лишь бы спасти мою дочь, но вместо этого, беру себя в руки и натягиваю маску невозмутимости.

— Моя жизнь давно обесценена тобой.

— Мы поговорим об этом позже. А пока ты должна улететь обратно!

— Я повторяю ещё раз, у меня здесь дела. Если так боишься за мою жизнь, тогда может перестанешь подвергать её опасности? — цежу сквозь зубы.

— Твоё упрямство никогда не приводило нас ни к чему хорошему! — тянется губами все ближе, заставляя мутнеть разум.

— А ты привёл нас к чему-нибудь хорошему? — нагло вскидываю подбородок вверх, не сводя с него глаз.

«Привёл тебя к дочери» — следом отвечает сердце, которое продолжает лихорадочно стучать под натиском смешавшихся эмоций.

— Приведу, — от твердости и уверенности его голоса зарождается любопытно.

— Что это значит?

— Это значит, что ты должна взять себя в руки и улететь отсюда!

— Я тебе все сказала. Если ты привёл меня сюда поговорить об этом, то разговор окончен!

— Что ты задумала, строптивая? — берет меня двумя руками за лицо, недоверчиво прищуривается, рассматривая и изучая дно в моих глазах. — Недели не прошло, как ты бежала от меня, как от смерти, а сейчас заявилась в мой дом, как ни в чем не бывало.

— Может, соскучилась по тебе? — натягиваю улыбку.

— В объятиях Майера? — ухмыляется.

— Одно другому не мешает.

Пасмурная погода, как и моё волнение, достигает своего апогея. Небо начинает покрывать землю и нас каплями дождя, но мы продолжаем стоять, не отрывая друг от друга взглядов. Мне не страшно промокнуть, страшнее сойти с ума от страха, что пожирает изнутри. Я бы счастлива не чувствовать ту слабость, которую испытывала перед ним в одиннадцать лет; которую испытывала в двадцать шесть; которую испытываю сейчас. Но я чувствую. Как проклятая чувствую, как млею и растворяюсь в его руках, забывая всю ненависть и ярость, которые кипели в груди ещё пару часов назад. Наверное, в каждом сердце остаётся нечто губительное, что никогда не изменится, хоть ты тысячу раз его сломай и переделай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Хорошо, Медея, я сыграю в твою игру, — ехидно улыбнувшись, подушечкой большого пальца касается губ, издевательски медленно проводит по ним, изучая каждую трещину, а после выпивается в них поцелуем.