Дикая магия - Джуд Фишер

Потом глаза ее закатились, и она повалилась на стул.

Это все подстроено, подумала Брета Брансен, которая видела перемигивание Ауды и ее служанки. Но в любом случае она как сидевшая ближе всех к старой королеве должна была поинтересоваться ее самочувствием.

— С вами все в порядке, миледи? Могу я вам чем-нибудь помочь?

Но пожилая женщина не пошевелилась. Брета взяла ее руку. Она казалась безвольной и слабой, пульс был быстрый, но еле ощутим, будто мотылек стучал по коже крылышками. Ауда не двигалась. Брета в растерянности окинула взглядом стол, но король был занят женой, которая, едва старая женщина произнесла свои зловещие слова, будто окаменела и начала дрожать всем телом, а ее зеленые глаза широко распахнулись. Брин Фоллсон быстро подошел к старой королеве, поднял ей голову и заглянул под дрожащие веки. Потом объявил, что королева упала в обморок, и ее следует перенести в покои.

Брета наблюдала, как человек, с которым отныне связана ее жизнь, взял на себя ответственность руководить ситуацией, послал мальчика за королевским лекарем, приказал слугам разжечь огонь в камине в комнате Ауды и принести туда немного еды и вина. Затем он на руках вынес пожилую женщину из зала так осторожно и легко, как если бы она была ребенком. И в первый раз за все время Брета подумала, что, в конце концов, ее доля не так уж плоха.

Пир быстро закончился, вино было допито, мясо оставлено собакам. Молодоженов проводили в их комнату с меньшими почестями и воодушевлением, чем обычно. Поскольку мать Бреты давно умерла, ей пришлось просить Розу Эльды завязать первый узел — восьмерка, символ вечности — и протянуть через нее концы голубого шнура, которым правая рука жены привязывалась к левой руке мужа. Но новая королева Северных островов никогда в жизни не завязывала узлов, и Брета вынуждена была сделать это за нее, а потом объяснить, куда протягивать веревку.

Ее отец привязал зеленый шнур к запястью Брина и потом повернулся к дочери. Он сжал ее руку, когда завязывал сложный узел, и, понизив свой обычно громовой голос до шепота, сказал:

— Он хороший человек, моя дорогая. Он не сделает тебе больно.

Брета почувствовала, как слезы обожгли глаза, но она быстро кивнула и продолжала улыбаться, когда король, приблизившись, благословил ее поцелуем в лоб и последним узлом. Обычно это было сложное плетение: двойной морской и якорь Сура, но сейчас он в одно мгновение завязал очень простой узелок, а потом бросился вслед за своей быстро удаляющейся женой.

Роза Эльды чувствовала непривычную боль в висках. Там яростно и жарко пульсировала кровь — если внутри нее текла кровь. Ей стало интересно. С тех пор как Виралай украл ее у Рахе и они уплыли из Святилища в той маленькой лодке, она жила как во сне, почти не обращая внимания на мир и людей вокруг: все это было непонятно и слишком странно. Она также не обращала внимания на время. Когда они шли с кочевниками, она была предоставлена сама себе, потому что Виралай не мог продавать ее тело любому, кто возжелает его. У Странствующего Народа не водилось денег, хотя несколько раз мужчины спрашивали ее, не желает ли она провести с ними время. Но Виралай их сердито выпроваживал, когда понимал, что никакой выгоды из их интереса не будет. Как раз перед тем, как они приехали на Большую Ярмарку, дочь старой предсказательницы Фезак Поющей Звезды Алисия, которая часто общалась с Виралаем, пришла к ней однажды утром и спросила, не нужно ли ей зелье против зачатия. А когда Роза Эльды спросила, что она имеет в виду, Алисия рассмеялась и сунула ей в руки маленький мешочек сухих трав, который носила на шее.

— Это льнянка и кервель, да еще желтофиоль. Носи с собой, и тебе не придется беспокоиться о детях.

Тогда Роза Эльды пришла в замешательство. Неужели эти травы отпугивают детей, как запах апельсина отгоняет кошку? Алисия захлопала в ладоши и засмеялась. Но когда она увидела, что бледнокожая женщина вполне серьезна, она спросила, бывают ли у нее месячные. Но когда и это было встречено непониманием, Алисия пустилась в объяснения на предмет приливов и отливов, циклов луны и движения крови по женскому телу итого, как лоно готовится каждый месяц к тому, чтобы принять мужское семя, чтобы оно там закрепилось. Роза Эльды нахмурилась и ответила:

— У меня нет крови, — потом отвернулась и ушла, оставив Алисию стоять с открытым ртом у повозки.

Теперь ей стало интересно: может быть, эти ее слова в самом деле были правдой? За прошедшие месяцы она узнала довольно много о мире. Четыре лунных цикла минуло с тех пор, как Вран Ашарсон ступил с ней на борт корабля и увез с Лунной равнины, четыре лунных цикла он еженощно оставлял в ней свое семя, а иногда и по нескольку раз за ночь. Но ее живот оставался плоским, как тарелка, а талия — тонкой, в то время как девушки при дворе, которые вышли замуж после того, как Роза поселилась в Халбо, уже хвастали своими округлившимися формами. Она научилась осторожно отвергать предложения служанок, желавших отнести ее белье в стирку. Она говорила им, что предпочитает ухаживать за собой сама. Но из обрывков разговоров, которые она подслушала сегодня, стало понятно, что злые языки уже давно прохаживаются на ее счет. А леди Ауда со временем станет ещё более нестерпимой.

— Дети, чтобы продолжить династию, — тихо повторила она, до конца не понимая, что хотела этим сказать старая королева.

— Что ты говоришь, моя голубка?

Вран тихо вошел в комнату вслед за ней, и она повернулась к нему.

— Кто я? — спросила она.

Этот вопрос она задавала ему уже не раз. Вран подошел к ней, мягко обнял за плечи и посмотрел в ее лицо, озаренное огнем настенных светильников.

— Ты — Роза Эльды, роза нашего мира, королева Северных островов и моего сердца.

Обычно это успокаивало ее, но не сегодня.

— Тебе недостаточно меня?

Вран нахмурился.

— Что ты хочешь сказать? Ты — все, о чем я когда-либо мечтал, самая красивая женщина, самая совершенная жена, которую только может пожелать мужчина и король.

— Но тебе нужны дети, чтобы продолжить династию. — Она произнесла это без всякого выражения.

— Дети, чтобы продолжить династию? Ха! Дети от тебя. Дети, чтобы было кому унаследовать королевство, чтобы волки перестали кружить вокруг. — Он улыбнулся ей, сверкнув белыми зубами сквозь бороду. — О чем ты толкуешь, любимая?

Лицо его сияло. Как будто кто-то разжег в нем огонь: глаза горели в предвкушении, светились необузданным весельем. Пламя светильников отражалось в его темных зрачках, смягчало резкие черты скул и подбородка. Откинув голову, он от души рассмеялся, наполнив смехом комнату.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});