Право на месть - Анна Ледова

гроршам. Это же Лес. Я подняла глаза, всмотрелась в темно-серый омут.

- Мою любовь к Вам. К тебе...

Вот. Сказала. Замерла, вглядываясь в застывшее лицо, мучительно пытаясь отгадать реакцию на смелые слова. Глаза первыми выдали: посветлели, Ронард моргнул ошеломленно, настороженность сменилась поначалу хрупкой нечаянной надеждой, затем осознанием услышанного. Он осторожно, словно боясь спугнуть, протянул руки и взял мое лицо в ладони:

- Повтори… Повтори, любовь моя.

Зачарованная неотрывным взглядом, прошептала заново:

- Я люблю тебя… мне кажется, так давно…

- С самой первой встречи я люблю тебя, - это уже мне, тем же срывающимся шепотом. – Мог ли я надеяться, Ардина…

Я, все-таки, такая слабая внутри. Воздуха резко стало не хватать, отмерло и заколотилось заново, обожгло глаза непрошенной влагой. Скользнули предательские едкие капли из уголков. Не долетели – растворились на горячих губах, а те все не могли остановиться, покрывая поцелуями мои щеки, веки, лоб… Вжалась со всхлипом в объятия, обхватила руками – не оторвать. Да и с той стороны тоже не разомкнуть железную, но такую бережную хватку.

Спустя вечность, а то и две, подняла голову, пронзенная страшной мыслью. Зажмурилась, по старой привычке потянулась к магии.

- Не сон, – прошептала удивленно, рассматривая огоньки на пальцах. – Настоящее.

Сколько раз я поначалу обманывалась грезами, путая их с реальностью. Пусть и полностью совладала с этой наукой, а застарелый страх все равно вылез наружу. Слишком уж невозможно то, что происходит сейчас. Заглянула еще раз в его глаза и убедилась окончательно – никаких слов больше не нужно, без них все ясно.

- Самое настоящее, – с улыбкой подтвердил Ронард. – Сдается мне, мэтр Друмис, сомнолог, сам не понял, чему тебя научил. А мне расскажешь? Откуда ты знаешь мои сны?

- Это все Греттен, – смутилась я. – Он… невозможный. Их даже в Лесу уже давно нет. И сноходцы ведь тоже считались выдумкой. И чтобы Свет Изначальный ткать из самого эфира и передавать хозяйке – тоже немыслимо. А он все это может. Он умеет провести к нужным снам. У Вас были страшные сны… А потом волшебные. Чересчур счастливые, нереальные. Я не поверила. Манс тоже. Тогда я и…

- Спасла меня, – кивнул Ронард. – Меня опоили «вечным счастьем», есть такое развлечение у здешних жителей... Но это не твой зверь невозможный – ты сама. Иначе он бы и не появился.

- Ну… Мекса тоже как-то странно сказала: «возник».

- Потому что ты в нем нуждалась.

- Я больше нуждалась в Вас, – смутилась. – В тебе… Прости, мне еще сложно.

- Мне достаточно было и одного раза, – рассмеялся Ронард, сгребая заново в объятия. – Так что теперь – никаких оправданий, я все слышал. «Ты» уже было.

А раньше я думала, что мне ни с кем не будет так легко, как с Анхельмом. Смеяться вместе, подначивать друг друга – с Хельме это было так непринужденно и весело. Наверно, именно так и должно быть с по-настоящемутвоимчеловеком. Никогда не думала, что его светлость может быть таким. Заботливым, внимательным, но одновременно улыбаться, шутить и разделять смех со мной...

И только сейчас осознала, что не учитывала одну важную деталь. С Хельме я никогда не смогла бы прервать веселье, чтобы провести по его шее самыми кончиками пальцев. Только затем, чтобы потрогать горячую бьющуюся жилку, ощутить желание немедленно прикоснуться к ней губами. И прикоснуться ими тут же, не спрашивая разрешения, не сомневаясь, ощущая зарождающийся трепет в чужом теле и в себе самой… Нет, не в чужом теперь. Это моё. Не отдам. Как и я сама: больше не принадлежу себе, отныне все на двоих.

- Что ты попросила у Сагарты, раз заплатила такую цену? – это после новой череды поцелуев, перемежающихся и чуткой нежностью, и обжигающей страстью, едва сдерживаемой обоими на грани.

- То же, что и ты, – улыбнулась я губы в губы. – Разве ты не понял, что Сагарта не откликнулась бы, будь наши желания разными?

Ронард все же нахмурился, помрачнел.

- Ардина, не связывайся с богами больше. Это только Сагарта так захотела, чтобы оба… Но с остальными я договорюсь сам. Сделаю все, что они потребуют. И избавлю нас обоих от этой клятвы. Но не обращайся к ним сама.

…А еще я доверяла Анхельму как никому больше. Но даже ему не смогла рассказать о том же Воракисе; о том, кто на самом деле заставляет мое сердце биться чаще; о том, почему у меня так внезапно восстановился весь утраченный Свет во дворце… А Ронарду могу. И даже не в том дело, что у его светлости сверх-интуиция, пусть на мне она и дает сбой, как он сам признался. Мы теперь одно. И заодно.

- Они уже озвучили свои условия, – безнадежно покачала я головой. – Над мэтром Друмисом смеются за то, что он любые сны принимает за пророчества и общение с богами. Но боги действительно так делают. Они мне снились, все трое хранителей договора. Я уже научилась отличать… Я им должна, не ты. Прости, любовь моя… Но Скоген-хозяин уже во мне.

Я протянула левую ладонь Ронарду. За бесконечными поцелуями и общим трепетом это легкое подергивание в руке почти и не ощущалось. Еще год назад мои бедные руки были все в незаживающих шрамах от садистских наказаний розгами от сестер Обители. После целительной магии мэтра Норрана от пыток не осталось и следа – кожа белая, гладкая, нежная. Даже от утреннего пореза, сделанного по велению желтой рогатой жабы, не осталось ничего ее же стараниями. Но от заживленной ранки уже расползались в стороны просвечивающие под кожей крохотные черные отростки.

Не успел. Сколько времени он провел в этом новом забытьи после того, как чудом спасся из ловушки дриады и ее древа? Нет, не чудом… Ардина спасла. Это она чудо. Невозможное, не перестающее удивлять невероятными гранями своей силы. Сноходец, подумать только… Но даже будь она простым человеком, начисто лишенным магии, один тот факт, что она его любит – это ли не настоящее волшебство?

Обессиленный от ежедневной потери крови за последние два месяца, окончательно подкошенный коварной встречей Леса, лишь заметив среди окруживших его унвартов знакомое лицо – кажется, это один из сыновей астарха – наконец позволил загнанному до изнеможения телу взять верх над сознанием и отключиться. Унварты не нападут на тех, с кем хоть раз разделили пищу. И астарх принял