Меррик - Энн Райс

– Обещаю, – сказала она, – что завершающая часть не будет сложной.

Наконец мы прибыли в Санта-Крус-дель-Флорес, деревеньку посреди джунглей, такую маленькую и отдаленную, что сюда не дошли даже отголоски недавних политических событий, потрясших страну.

Меррик заявила, что деревушка осталась именно такой, какой она ее запомнила: немногочисленное скопление ярко раскрашенных домиков под соломенными крышами и небольшая, но изумительно красивая старинная испанская каменная церковь. Повсюду бродили свиньи, индюки и куры. Я заметил небольшие клочки земли, отвоеванные у джунглей и засеянные кукурузой. Главная площадь деревушки представляла собой участок утрамбованной глины.

Как только подъехали два наших джипа, жители вышли поприветствовать нас и своим радушием в очередной раз укрепили меня во мнении, что местные индейцы-майя одни из самых очаровательных людей в мире. В основном нас встречали женщины в нарядных, искусно расшитых белых одеждах. Лица, которые я увидел вокруг, словно сошли с древних произведений искусства Центральной Америки, сохраненных цивилизацией майя и, возможно, ольмеков.

Как нам объяснили индианки, почти все мужчины отправились на работу – на дальние плантации сахарного тростника или на ближайшее каучуковое ранчо. Мне стало любопытно, не принудительный ли это труд, но я решил воздержаться от расспросов. Что касается женщин, им часто приходилось преодолевать много миль, чтобы предложить на каком-нибудь большом рынке искусно сплетенные своими руками корзины и удивительной красоты вышивки. Они обрадовались возможности продемонстрировать свои товары в родной деревне.

Естественно, ни о каких гостиницах речи идти не могло. В деревушке не было даже почты, телефона или телеграфа. Несколько старух с готовностью согласились разместить нашу экспедицию в своих домишках. Американские доллары оказались здесь в ходу. Нам предложили прекрасные изделия местных ремесленников, и мы скупили почти все подряд. Продуктов было вдоволь.

Мне тут же захотелось осмотреть церковь, и один из местных объяснил мне по-испански, что я не должен входить через главную дверь, не спросив предварительно разрешения у божества, ее охранявшего. Однако при желании я мог беспрепятственно войти через боковую дверь.

Не желая никого обидеть, я воспользовался боковым входом и оказался в простом помещении с побеленными стенами, где было много старинных испанских деревянных статуэток и, как обычно, мигающих свечей, – от этого места веяло покоем.

Помнится, я начал молиться, как делал это в старые времена, когда жил в Бразилии. Я молился всем благожелательным божествам, которые незримо присутствуют рядом с нами и защищают нас от бед.

Через несколько минут ко мне присоединилась Меррик: перекрестившись, она опустилась на колени перед алтарем и углубилась в долгую молитву. В конце концов я вышел из церкви, чтобы подождать ее снаружи.

Там я заметил какого-то сморщенного старикашку невысокого роста с черными волосами до плеч. Одет он был просто, в сшитые на машинке рубаху и штаны. Я сразу понял, что передо мной местный шаман, и уважительно поклонился ему, а потом, хотя во взгляде шамана, задержавшемся на мне, не было и намека на угрозу, поспешил убраться восвояси.

Я изнывал от жары, но был несказанно, едва ли не до слез, счастлив. Деревню окружали кокосовые пальмы, изредка попадались сосны, а когда я прошелся по краю тропического леса, то впервые в жизни увидел в пестром мраке множество изумительных бабочек. В глубине души я благодарил Меррик за это путешествие, твердо зная: что бы впредь ни случилось, то, что я сейчас вижу, стоит любых испытаний.

Когда пришло время решить вопрос о размещении, мывыбрали компромиссный вариант. Четверых помощников Меррик расселила по деревенским домам, а для нас они поставили палатку на окраине. Все эти шаги казались мне вполне разумными, пока я вдруг не понял, что незамужним мужчине и женщине неудобно селиться под одной крышей.

Ну да ладно. Меррик пребывала в приподнятом настроении, впрочем, как и я. Мне хотелось одному наслаждаться ее компанией. Помощники Таламаски внесли в палатку походные кровати, фонари, складные столики и стулья, убедились, что у Меррик достаточный запас батареек для портативного компьютера, и после чудесного ужина – черепаховый суп, бобы, вкуснейшее мясо дикой индейки – оставили нас одних в наступившей ночи. Наслаждаясь уединением, мы принялись обсуждать планы на следующий день.

– Я хочу, чтобы мы отправились туда вдвоем, без помощников, – заявила Меррик. – Здесь мы не рискуем натолкнуться на бандитов, и, как я уже говорила, пещера расположена не очень далеко. Помнится, по дороге нам попадется еще одна деревушка, совсем крошечная по сравнению с этой. Помощники нам не нужны.

Я еще не видел ее в таком возбуждении.

– Часть пути мы сможем проделать на джипе. Как только отправимся в путь, ты увидишь вокруг много интересного. Мы будем проезжать мимо руин, оставленных цивилизацией майя. Когда тропа закончится, пойдем пешком.

Меррик прилегла на раскладушку, опершись на локоть, в другой руке она держала стакан с темным ромом «Флор-де-Канья», бутылку которого купила перед самым отъездом.

– Ух! Отлично пробирает, – сказала она.

При мысли, что Меррик вдруг запьет здесь, в джунглях, я пришел в ужас, но она, догадавшись, о чем я думаю, поспешила успокоить:

– Не волнуйся насчет этого, Дэвид, лучше сам выпей.

Я понял, чего она хочет добиться, но уступил и, должен признаться, был на седьмом небе.

Воспоминания о той ночи до сих пор будят в моей душе чувство вины. Я выпил слишком много вкусного, ароматного рома. Помню, что лежал на спине на своей кровати и смотрел в лицо Меррик, которая присела рядом. Потом она наклонилась, чтобы поцеловать меня, а я крепко прижал ее к себе – быть может, чуть более пылко, чем она ожидала. Но она не проявила недовольства.

В то время сексуальность почти потеряла для меня притягательность. И если за последние двадцать лет моей смертной жизни я и испытывал редкое душевное волнение, то почти всегда из-за какого-нибудь юноши.

Но привлекательность Меррик казалась никак не связанной с полом. Я вдруг понял, что возбужден сверх меры и готов завершить то, что началось так стихийно. И только когда она легла рядом, я вдруг обрел контроль над собой и покинул кровать.

– Дэвид... – прошептала она, и я услышал, как эхо повторило мое имя: «Дэвид, Дэвид, Дэвид...»

Я не мог пошевелиться. Я смотрел на женщину, скрытую мраком, которая меня ждала. Только тут до меня дошло, что все фонари в палатке погашены. Скудный свет шел от ближайшего дома, едва пробиваясь сквозь ткань палатки, но мне и этого хватило, чтобы разглядеть, как Меррик раздевается.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});