Шолохов. Незаконный - Захар Прилепин

желания, – зато непрестанно курили и говорили до утра.

Наряду с Кудашёвым близким товарищем Шолохова стал Георгий Шубин. Будучи моложе Шолохова, он успел выпустить в 1922 году в Архангельске книжку рассказов. В том же году переехал в Москву, поступил в Московский государственный институт журналистики и вошёл в группу «Молодая гвардия». Тоже паренёк с окраины, заставший Гражданскую совсем юным, причём переживший, в сущности, ту же круговерть, только на севере: власть, переходящую от красных к белым, явление и бегство «союзников», возвращение красных, становление новой власти со всеми вытекающими.

Из рассказа в рассказ у Шубина кочевал схожий типаж – деревенский юноша, решивший идти в комсомол, при этом его семья решению противится. Происходит конфликт, чаще всего с отцом – и юноша в итоге гибнет. Шубин проживёт короткую жизнь – его не станет в 1932 году, – и рассказы его забудутся. Но вклад его в юную советскую литературу, судя по всему, был нешуточным.

Кажется, это у Шубина Шолохов подсмотрел, за какие темы можно без страха браться, – если они таятся в том опыте, что наблюдал или пережил сам. Да, нужно было ещё разыскать исключительно собственные слова, дать героям голоса и лица, которых ещё не существовало в литературе, – но задача была разом определена.

Первые донские рассказы Шолохов вчерне напишет в декабре 1923-го.

Он сразу догадается, что у него получилось. Может, даже несколько переоценит свою удачливость. И тут же… решит жениться.

Все семь московских месяцев Михаил переписывался с Марией Громославской. Теперь её строгий отец уже не скажет, что Шолохов – голодранец и неудачник. У него два фельетона опубликовано уже. По 13 рублей платят! А 13 рублей – это деньги. Средняя зарплата в Советской России – четвертной. На два фельетона жить можно.

Советская власть печатному слову придавала определяющее значение. Иначе с чего бы ей собирать писательский молодняк со всей страны, предоставляя будущим литераторам бесплатные общежития и стипендии? Нищая республика изыскивала средства на то, чтобы как можно скорее вырастить своих поэтов, своих драматургов, своих прозаиков, создать свои газеты, свои журналы, свой театр, своё всё, веря, что освобождённая энергия рабочих и крестьян даст неслыханные результаты и дворянское искусство получит пролетарскую замену.

Здесь можно было бы поиронизировать, когда б не та обескураживающая, ещё не различимая в сутолоке дней реальность, о которой тогда никто не догадывался, в том числе и Шолохов. В том же 1923 году в Москву приехали с Дальнего Востока и Сибири Дмитрий Фурманов, Рувим Фраерман и Всеволод Иванов, с юга – Исаак Бабель, Юрий Олеша, Валентин Катаев, брат его Евгений Петров и будущий соавтор брата Илья Ильф, из Киева – Михаил Булгаков и Константин Паустовский, с Поволжья и Приуралья – Артём Весёлый и Александр Бек, из Пензенской губернии – Фёдор Гладков и Александр Малышкин, после архангельской своей эпопеи и службы в Красной армии вернулся Леонид Леонов.

Неслыханная конкуренция назревала. Все названные и многие неназванные ходили по Москве и толкались плечами. Но даже если б Шолохов узнал об этом, он бы уже не разуверился в себе.

Написал невесте: еду жениться на тебе, готовься, а я уже готов. У меня и рассказ уже почти написан один, про родинку. И второй придумал. Чего ж нам не жениться? Муж – пишет, жена – стряпает. Прекрасный план. Всё сладится.

* * *

Перечить Михаилу его родители, пожалуй, и не смогли бы уже.

Им доживать – ему на столбовую дорогу выходить.

А то, что он жениться надумал, не дожидаясь 19 годков – на Дону так издавна повелось. Да и обратный пример – когда Александр Михайлович не женился ни в 19, ни в 29 – ничему хорошему не мог научить: счастья и достатка к дню венчания отец так и не накопил.

Пётр Яковлевич Громославский воспринял известие свирепо. Лет эдак на 10 раньше никакой Мишка с Каргинской даже не сунулся бы в его атаманский курень. Он и сейчас на Марью свою покрикивал: позор, да твой жених арестован был!

Дочь: его ж оправдали и отпустили, он же за жалостливость свою пострадал.

Пётр Яковлевич: нет!

Дочь: да!

Явились в Букановскую сваты: Александр Михайлович и Анастасия Даниловна. И жених при них. Если что и побудило Петра Яковлевича согласиться, то один резон: ещё младшие дочки замуж не выданы, а старшой, между прочим, 21 годок. По тем временам – возраст для девки немалый.

Сквозь зубы согласился.

Свадьбу назначили на 11 января.

Когда подавали документы, Мария заметила, что жених на два года её моложе.

Они больше года не виделись – сколько ж ему было тогда, когда Миша комиссарил в Букановской? От попытки вмиг пересчитать её голова закружилась.

– Почему ж ты говорил, что мы одногодки? – пристала к нему шёпотом.

– Боялся, за другого замуж выйдешь, – ответил.

Брак зарегистрировали в станице Кумылженской в Подтёлковском ЗАГСе – названном в честь будущего героя «Тихого Дона», руководителя революционного казачества Фёдора Подтёлкова.

Венчались в Букановской церкви. Венчали, как богатых: при всех зажжённых люстрах, с полным составом хора. Букановская уроженка, бабушка историка Виктора Долгова, вспоминала: «День был солнечный. Снег сверкал и искрился… Народу у церкви собралось много… Молодые вышли из церкви, сели в сани, обернулись тулупом, вокруг церкви объехали в гору понеслись по слащёвской дороге».

В приданое Марии отец дал… куль муки да узелок с вещами. Выказал-таки характер!

Станичники были премного удивлены.

Так и не догадался старый казачина, с кем дело имеет.

18 января молодожёны отправились в Москву. Поселились по адресу: Георгиевский переулок, 5, – в комнатке размером восемь квадратных метров. Шолохов устроился в домоуправлении кооператива «Берите пример».

И сразу же – обескураживающая весть. 21 января в усадьбе Горки умер Ленин.

23 января в багажном вагоне гроб с телом Владимира Ильича был доставлен в Москву. Его установили в Колонном зале Дома Союзов, где в течение пяти дней и ночей проходило официальное прощание.

Михаил и Маруся отправились – вместе с огромными человеческими толпами – на прощание с вождём. Очереди ждали три дня.

Никто его не гнал ведь! Нет, выстоял, и жену при себе удержал.

Строгое, но безоговорочное почтение испытывал молодой Шолохов к Ленину. Он видел, как ленинские задачи реализуются на земле – с какой кровью и мукой. Но возлагать за всё свершившееся вину на вождя было бы нелепо – это ж не Ленин бил, стрелял, рубил на Дону. Иной раз вчерашние соседи по собственному почину это и делали.

«В книжке Ленина» – как будет у Шолохова сказано в одном из первых рассказов – главная мысль была иной: отныне бедным и униженным открыты все пути. Из класса имущих, где юный Шолохов не пробыл и года, он вновь очутился в классе неимущих. А это означало, что открытые Лениным пути предназначены и ему тоже.

27 января гроб с забальзамированным телом Ленина был помещён