Олег Рязанский - Алексей Хлуденёв

Но оказалось, убыть из Переяславля было не так-то просто. Встала на дыбошки Анастасия. Она и слышать не хотела об отъезде из родимой земли. Да что там Анастасия! Слуги, а они в большинстве были татары, и те пригорюнились. Ибо все они оженились в Переяславле, обзавелись семьями, обросли хозяйством. Для их детей родиной была не Орда, а Рязанская земля. Один за другим стали наведываться к Ивану Мирославичу бояре, убеждать его не делать сгоряча неосмотрительных поступков. Перебывали у него и Едухан, и Таптыка, и Благоденя, и Глеб Логвинов, и Софоний Алтыкулачевич, и Ковыла Вислый... Даже, по поручению князя, начальник его охраны Каркадын. Иван Мирославич понемногу остывал, но в княжой двор не ездил.

В один из ясных морозных дней приехал к Ивану Мирославичу сам князь. Уединились в одной из палат. Хозяин был во всем татарском: кафтан, сапоги, шапочка...

- Вот что, зять, - сказал Олег Иванович. - Немного подурил и хватит. Завтра будь во дворце. А на меня на обижайся. Я узнал, что ты в мой отъезд пытался кое-кого из бояр подбить на свою сторону, вот я и рассердился на тебя. Каюсь - погорячился...

Олег Иванович виновато смотрел на зятя. Пока Иван Мирославич "дурил", не являлся на думу - князь в его отсутствие ощутил неполноту своей думы; ему просто-напросто не доставало этого надежного умного сподвижника. Мало того, уйдя в Орду, Иван Мирославич увел бы с собой пусть не всех, но изрядную часть татарских воинов, столь надежно служивших Олегу. Допускать такое было нельзя.

С присущим ему прямодушием Иван Мирославич ответил, что тошно ему видеть рязанского князя подручником Москвы. На это князь возразил: тошно не тошно, а потерпеть придется, не приспело ещё время отмахиваться. Куликово поле показало, как сильна Москва, да и сам царь Тохтамыш уважил московского князя ярлыком на великое княжение Владимирское, хотя на тот же самый ярлык рассчитывал и тверской князь Михаил.

- Но Тохтамыш и тебе дал великое княжение Рязанское! - сказал Иван Мирославич, сочтя нелишним напомнить своему князю о том, что он ровня московскому князю.

- Вот потому и потерпим. Дождемся доброго часа. Не подумай, что грамота, скрепленная моей печатью, сделала меня навечно подручником московского князя.

Иван Мирославич широко и мягко заулыбался.

На другой день думские бояре имели удовольствие и радость видеть в своем кругу Ивана Мирославича на его обычном месте - ближним к князю.

Глава третья

Прерванная соколиная охота

Ничто, казалось, не предвещало грозы летом 1382 года. Тишина. Переяславль Рязанский не беспокоили ни с какой стороны: Москва по заключении мирного договора не угрожала; со стороны Литвы также не было никаких претензий к Рязани; прочно севший в Сарае после победы над Мамаем Тохтамыш и вовсе не имел никаких причин выказывать Олегу Ивановичу неуважение: он сполна и вовремя уплатил дань.

Правда, некий тревожный знак ещё ранней весной подало само небо, на котором, в восточной части, был замечен хвостатый огненный столп. Знамение возбудило в народе пугающие предположения, но вскоре о нем забыли. Но вот в августе в Переяславль проник слушок: хан Тохтамыш-де осержен на Дмитрия Московского за то, что тот, получив ярлык на великое княжение Владимирское, откупается лишь дарами, но отнюдь не данью.

Верь-не верь, а к сведению прими. Успех на Дону, видно, вскружил голову Дмитрию, и он уже почел себя свободным от уплаты дани Орде, ограничиваясь лишь внешними знаками подчиненности новому великому хану. Чем это кончится? Бог весть...

В канун яблочного Спаса, приняв предложение Едухана потешиться соколиной охотой в его вотчине, Олег Иванович с малым числом бояр (большинство в это летнее праздничное время находилось в своих имениях) приехал в Храпово. В день Спаса крестьяне всем миром гуляли на лугу, уставя длинные столы бочонками с хмельным медом и деревянными тарелями со снедью. Они пели и плясали, а Едухан угощал гостей в саду. В этот час благодушной застольной беседы из Переяславля прискакал окольничий Юрий с вестью: на Волге, от града Булгар до Сарая, ордынцы по приказу Тохтамыша хватают купцов-христиан и убивают их. Захваченные суда с товарами сплавляют вниз, в Сарай. Двое рязанцев сумели спастись бегством - они-то и привезли весть...

"Хитро и жестоко затеял, - подумал князь. - Видно, Тохтамыш идет на Русь изгоном и не хощет, чтобы кто-либо донес об его походе заранее..."

Велев окольничему возвращаться в город и созывать всех воевод, князь, однако, не оставил застолье, решив весь завтрашний день посвятить излюбленной им потехе - соколиной охоте. Тем паче, Едухан уже подарил ему прекрасного рыжего беркута с огромными крыльями, который будто бы за одну охоту берет по десять волков, и ему хотелось увидеть ловчую птицу в деле.

Князь продолжал пировать с таким видом, будто ничего не случилось, но все уже заметили: в ту минуту, когда окольничий докладывал весть, зраки князя заметались - явный признак беспокойства и озадаченности. И это было действительно так. Конечно, Олег Иванович не сомневался, что новый хан, если он и в самом деле идет на Русь, целью своей ставит наказание Дмитрия Московского за то, что тот уклоняется от уплаты дани. Но это как раз означает: Олегу, союзнику Москвы, придется выставить войско в её защиту. Никакого беспокойства Олег Иванович не испытал бы, будь на месте Тохтамыша любой другой противник. Но против Тохтамыша, во-первых, воевать было небезопасно; во-вторых, претило пожизненным установкам Олега: не препятствовать укреплению законности. Тохтамыш, законный хан, вправе требовать дани со своих данников и вправе наказывать ослушников. И вот Олегу, который в глубине души признает правоту Тохтамыша, придется как младшему брату Дмитрия Московского воевать против того, чью правоту он не отвергает...

На другое утро, отстояв молитву и попив квасу, верхами выехали из ворот. Впереди сокольничий, за ним князь и Едухан, затем все остальные. На двух повозках везли бочонки с квасом, бузой, медом, закусками; на четырех клетки с соколами, сундуки с кожаными перчатками и шелковыми колпачками. Уставленное суслонами снопов сжатое поле сверкало росой на стерне. Ехали в дальний лог, где накануне волки порезали двух крестьянских овец и лошадь. Едухан хвалил подаренного князю беркута:

- Крылья у него - во! В сажень... Задний коготь - в полпальца! Как вкогтится в морду волку - все, конец тому...

Приблизились к лесу, одним краем примыкавшему к заросшему ольхой оврагу. Над лесом взнялась стая воронов и ворон. Сокольничий первым поскакал туда, и вскоре раздался его условный знак - позвал к себе всех. Подъезжая, князь осторожно, рывочками, втягивал горбоватым носом воздух почуял запах крови. В вырубе, меж дубовых пней, лежала гнедая лошадь... горло разорвано, голова откинута, желтоватые зубы в оскале, а в лиловых глазах - заклекший ужас. Два волчьих следа уводили в чащу. Сокольничий распорядился, кому где встать, кому выгонять волков в поле.

Ноздри Олега Ивановича подрагивали, когда он встал на опушке урочища. К седлу привязана подставка с беркутом. На голове птицы - колпачок, прикрывавший глаза. Не видя зверя, беркут не станет взлетать прежде времени. Князь с волнением вглядывался вдоль опушки урочища на залитый косыми лучами восходящего солнца луг, курчавившийся легким туманцем.

Волк, подгоняемый шумом, ором, звуками рожков и дудок, трусцой выбежал из леса, поднял голову. Почуяв опасность, пошел на растянутых прыжках в сторону другого урочища. Дав ему возможность уйти дальше, чтобы он не смог успеть вернуться в ближайший лесок, сокольничий дал знать: "Пора!". Олег Иванович снял с беркута путлище и сорвал колпачок. Птица сильно оттолкнулась от его вытянутой руки, мощным взмахом крыльев обдала его ветром.

Дальше было несколько минут бешеной скачки вослед за убегавшим волком, которого сначала настиг беркут, а затем и охотники. Когда с волком было покончено и Едухан с интересом рассматривал его, поворачивая с боку на бок, то князь, который только что сам держал волка за уши, занеся над ним нож, отошел в сторонку. Он уже утратил интерес к охоте. Сухое чеканное лицо его стало отрешенным. Мысли его были далеко. Лишь бросил взгляд на беркута, по достоинству оценив и ошеломляющую скорость его полета, и сноровку в миг нападения на волка.

- Труби сбор! - приказал сокольничему. - В Переяславль!

Глава четвертая

Как умаслить Тохтамыша?

Тохтамышево войско, не обремененное ни пешими ратями, ни семьями, ни тяжелыми обозами, шло вборзе. Как стало известно, князь Дмитрий Московский повелел всем своим подручным князьям собраться в Коломне, чтобы там, на порубежных границах своей земли, дать отпор Тохтамышу. Известно на Рязани стало и то, что князь Дмитрий Константинович Суздальский и Нижегородский, тесть Дмитрия Московского, пренебрег родством и вместо того, чтобы встать с ним плечом к плечу, послал двух сыновей своих, Василия Кирдяпу и Семена с дружинами, к Тохтамышу на поклон и в услужение. Тем и отвел угрозу своей земле.