Независимый отряд - Джеймс Дуэйн

– Вероятно, мне следует оставить вас продолжать занятия, –отважилась дама. Теперь, если это не имело особого значения, Хандинг по идее должна была предложить ей остаться.

– Благодарю вас, дама Систри, – с нелестным энтузиазмом отозвалась Терри, подаваясь поближе к гигантской повианке. – Боюсь, команда не сможет не откликаться на ваше присутствие. А для торжественной церемонии им еще столькому предстоит научиться.

Это была истинная правда. Тем не менее, Систри заколебалась.

– Даже не могу вам сказать, как много ваш интерес значит для всей команды, – конфиденциально сообщила ей Хандинг, пока они направлялись к двери. – Все это здесь в новинку, и они очень этим увлечены, но на самом деле толком не знают, как все это выглядит. Так что ваше очевидное удовлетворение для них – колоссальный стимул. – Она набрала на пульте код, который открывал массивную двустворчатую дверь. – Надеюсь, итоговое представление доставит вам истинное удовольствие.

Незримый для девушки, кончик хвоста Систри трепетал от восхищения отвагой Хандинг. Дама была рада, что в этот важный проект вовлечена человеческая самка со столь простодушной одержимостью. Это придавало ей уверенность в том, что представление станет действительно знаменательным событием.

– Пожалуйста, продолжайте, – с грациозным жестом произнесла Систри. А затем, бросив последний взор на полную преклонения перед ней команду по декоративной маршировке, дама удалилась.

– Ну вот, – сказала Хандинг, выключая запись. – Как вы сами можете видеть, этот номер прошел превосходно. Примите мои поздравления! – Она захлопала в ладоши и стала поворачиваться, чтобы аплодисменты оказались адресованы всем.

Раздалось немало щелчков хвостами, а жвала застрочили как древний ручной пулемет. Самцы теперь даже не разделялись по цвету – оранжевый сидел рядом с зеленым, голубой с желтым и так далее.

Все повиане наслаждались компанией друг друга, и их хитин вовсю потрескивал.

– Итак, вам осталось научиться одной, самой последней вещи, – сказала им Хандинг. – И эта вещь – маршировка в зал.

Она щелкнула своим ручным пультом – свет в зале помутнел, и там появилось голо, показывающее компьютерную имитацию того, что было на уме у Хандинг.

– Все будет очень просто, – сказала она. – Вы будете маршировать в колонне по шесть. Получится пять шеренг одного цвета. – На экране впереди шел оранжевый, за ним желтый, а дальше – зеленый, голубой и лиловый. – Я расположила их так, чтобы все было похоже на радугу, – объяснила Хандинг.

И она повернулась к своей команде с тем, что теперь, после хирургической операции, должно было сойти за широкую улыбку. На самом же деле на лице у девушки было умеренно довольное выражение. Оно мигом пропало, стоило ей только увидеть, что все повиане дружно подняли одну педипальпу. Кое-кто даже поднял сразу две.

– Это по поводу того, как расположены цвета, не так ли? –спросила Хандинг. Она чувствовала себя несколько обескураженной, хотя почти этого ожидала. – Хорошо. Как нам следует их расположить.

Повиане ей сказали – и даже сказали, почему. Голубой шеренге следовало идти первой, потому что голубой был первым кланом. Вторым был зеленый, третьим – оранжевый и так далее.

– Ладно, – с неохотой согласилась Хандинг. – Будь по-вашему. Внутренне она, впрочем, испытывала немалую досаду. Терри очень редко приходилось что-то менять в уже распланированном номере, и теперь она испытывала недовольство художника, которого толкают под локоть. Девушка остановила запись и расположила цвета так, как того требовали повиане.

– Но только больше никаких перемен, ага?

– Да! –дружно крикнули чужаки.

– Хорошо, – сказала Хандинг. – Теперь у меня еще один вопрос. Умеют повиане свистеть?

– Да, – ответила команда. В этом ответе содержалась определенная оговорка, но Хандинг ее не заметила.

– Отлично! – порадовалась она. – Тогда я бы хотела, чтобы вы послушали один музыкальный фрагмент.

Терри нажала на кнопку, и образы повиан стали двигаться под марш «Не плачь, девчонка». Отбивая ладонью такт, девушка наслаждалась воспоминаниями о том, как она сама маршировала и насвистывала в те золотые деньки в Канзасе. Затем Хандинг прекратила отбивать такт и внимательно оглядела свою новую команду, которая тем временем не сводила глаз с голограммы.

«Черт побери, – подумала она, – я здесь уже ни в каком не в Канзасе».

– Коммандер, здесь капитан-лейтенант Джеймс. Она хочет с вами увидеться.

– Благодарю вас, Семпль. Пожалуйста, попросите ее немного подождать.

Питер представил себе, как у Сары от такого ответа невольно поднимаются брови. Но он чувствовал необходимость хотя бы притворяться, будто между ними есть какая-то дистанция. Это помогало ему сохранять здравый рассудок. Всякий раз, как коммандер оказывался наедине с капитан-лейтенантом Джеймс, инстинкт настойчиво подсказывал ему заключить этого самого капитан-лейтенанта в объятия и с безумной страстью целовать. Причем его сознательный выбор вступал в идеальное согласие с инстинктом. К несчастью, в Космическом Отряде очень косо смотрели на подобное поведение при исполнении служебных обязанностей. Так что наедине они уже несколько недель не оставались.

Питеру казалось, что на этой вахте он находился много лет – много долгих, одиноких и отчаянно неуютных лет. И он вспоминал ту последнюю ночь в лагере «Стикс» – вспоминал цвет волос Сары в лунном свете, ее искрящиеся глаза…

– Можете пригласить ко мне капитан-лейтенанта, Семпль. Откинувшись на спинку кресла капитана Каверса, Питер с улыбкой взглянул на пустое место, которое вскоре должна была заполнить Сара.

– Я пришла в неудачное время, сэр? – спросила она, по всей форме войдя и четко отдав честь.

– Вовсе нет, – отозвался Редер, отдавая ей честь в ответ. –Вы свободны, Семпль, – сказал он зависшему в дверном проходе секретарю. – Садитесь, пожалуйста, капитан-лейтенант.

Когда дверь за секретарем капитана Каверса закрылась, они сели и долгую, сладостную минуту просто друг другу улыбались.

– Почему ты продолжаешь обращаться к Семплю по фамилии? – спросила Сара. – Это уже скучно становится.

– Потому что продолжаю об этом забывать. Три недели я не помнил, что он там вообще есть. А теперь наслаждаюсь роскошью. Не у каждого, между прочим, личный лакей имеется. –Редер многозначительно поиграл бровями.

Сара рассмеялась.

– Этот «лакей» – секретарь капитана! Ты просто продолжаешь себе об этом напоминать. Или о том дне, когда Старик вернется, а тебе срочно понадобится его увидеть. Ведь тогда тебе опять придется пятки в приемной студить.

Питер приложил ладонь к сердцу и широко распахнутыми глазами на нее воззрился.

– Ты вселила в меня страх, любовь моя. Мне следует помнить о том, что на каждый День Секретаря я должен дарить ему розы. Клянусь, я это запомню.

Сара сначала подняла бровь, затем улыбнулась.

– Так зачем ты хотела меня видеть, – поинтересовался Редер.

– Вопроса, настолько наводящего, я еще никогда в жизни не слышала, – огрызнулась Сара. – Что ж, не считая подразумеваемой причины, я думала о повианах.

– И что? – подбодрил ее Питер.

– И мне кажется, что Нтагон повинен в каком-то сильно отклоняющемся от нормы поведении. Я так понимаю, это новейший из кланов, и в том секторе космоса они находятся от силы лет пятьдесят. Не может ли так получиться, что источником подобного поведения служит какой-то вирус, поражающий мозг? Не может ли Фа-коф представлять собой опасность для клана Нрзан?

– Это интересная возможность, которую я непременно доведу до сведения королевы при нашей следующей встрече, – сказал Питер. – Хотя, честно говоря, я в этом сомневаюсь. В научном плане повиане чертовски продвинуты. Уверен, они устроили нашему невольному пассажиру тщательное обследование, прежде чем допустить его до королевы.

– Я просто исхожу из их поведения, – с задумчивым видом объяснила Сара. – Столь сильный негативный отклик, похоже, доказывает то, что это неслыханное поведение.

Питер махнул рукой.

– Он доказывает лишь то, что они славный народ, – сказал он. – Но мы по сути дела ничего не знаем про их историю. Повиане могут так скверно реагировать на получение подобных новостей, потому что они думали, что давно от такого поведения ушли. Мне кажется, некоторые люди испытали бы такое же отвращение, услышь они подобные новости. Неоспоримый факт заключается в том, что большинство людей не ведут себя как мокаки – и они совершенно определенно не стали бы так себя вести, если бы подцепили какую-либо заразу.

Сара сморщила нос.

– Нет, мокаки больны, но они умышленно, упрямо, злонамеренно больны. И этому нет никакого оправдания. – Она вздохнула. – Тебя никогда не тревожило то, что мы можем резко разонравиться повианам, когда они что-то узнают про нашу историю?