Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Анатолий Корольченко

Михаил Дмитриевич прочитал каждый лист с приказами, донесениями и другими боевыми документами, изучил маршрут движения, его описание, организацию войск в пути. Мимо его внимания не прошло ничего, что могло, на первый взгляд, показаться малозначащим и второстепенным. Он знал, что в походе и сражении эти кажущиеся мелочи имели порой решающее значение. Мелочей в военном деле нет.

Незадолго до отъезда он встретился с матерью. После смерти мужа Ольга Николаевна отдалась общественным делам. Во время войны на Балканах она попечительствовала над госпиталями Дунайской армии. При ее активном участии в Филиппополе был создан приют для малолетних сирот, родители которых погибли в войну. Ее избрали главой болгарского отдела российского общества Красного Креста.

— Ты уезжаешь, и я собираюсь ехать, — объявила она.

— Куда? Зачем? — не скрыл удивления Михаил Дмитриевич.

— В Болгарию, разумеется. Хочу там построить церковь в память о незабвенном Дмитрии Ивановиче.

Он не стал ее отговаривать, знал, что мать всегда добивается того, что задумала. Да и трудно было возражать против святого дела. Заметил только:

— Трудна будет поездка в твои-то годы. — Ей скоро должно было исполниться шестьдесят.

— Потом будет еще трудней. И в приюте побываю, нашего Василия хочется увидеть.

— Что же раньше не сказала! Я бы подарки ему послал. — Василия Михаил Дмитриевич любил, как сына. — Может, ему дать денег?

— Не беспокойся! Доверься мне. Не обойду вниманием мальчишку. А на церковь я уже внесла деньги в банк, думаю, на первый раз хватит.

В Закаспии

В Тифлисе, куда Скобелев приехал в апреле, уже вовсю бушевала весна. Дни стояли теплые, солнечные, деревья распустились, а в горах дрогнул под лучами снег. Кура вздыбилась и бешено несла к морю мутные воды.

В день прибытия у массивного здания штаба Кавказской армии, отстроенного еще Ермоловым, к Михаилу Дмитриевичу подошел незнакомый полковник. Чистое русское лицо, проницательный взгляд.

— Осмелюсь спросить: вы ли генерал Скобелев?

— Не ошиблись. С кем имею честь говорить?

— Полковник Гродеков. Назначен к вам в отряд начала ником штаба.

— Гродеков? Позвольте, это не ваши ли книги я читал?.. Запамятовал название…

— «Хивинский поход» и «Война в Туркмении».

— Да, да! Прекрасные труды! Вот уж не ожидал, что придется с вами встретиться! Значит, предстоит вместе решать дела отряда, ходить, стало быть, в одной упряжке.

Некоторое время тому назад Михаилу Дмитриевичу попали в руки книги Гродекова, повествующие о боевых делах русских войск в Туркестане. Он прочитал их с интересом; в них излагались полезные сведения и рекомендации, и было видно, что писал их человек, на себе испытавший трудность армейской службы в Туркестане.

Отсюда, с Тифлиса, началась служба талантливого военачальника Гродекова, генерала, прошедшего под началом Скобелева боевую школу.

В штабе Кавказской армии, которой подчинялся отряд Скобелева, уже был разработан план предстоящих боевых действий. За изучение его и засели Михаил Дмитриевич и Гродеков. План пространный, со схемами и картами в приложении, в нем предстоящие действия расписывались до мелочей. Было видно, что составляла его опытная рука. Но с первых же страниц искушенные в делах Скобелев и начальник штаба насторожились. И чем дальше читали, тем все больше и больше возникало у них вопросов, недоумения и даже возражений.

— То, что здесь написано, для войск неприемлемо, — заключил Михаил Дмитриевич, откладывая папку с планом.

— Я такого же мнения, — согласился начальник штаба.

Они направились к генералу, подписавшему этот документ. Горячий и прямой Скобелев говорил резко и без обиняков:

— План при нынешней ситуации требует во многих местах уточнения и исправления. Срок экспедиции определен вами в два года. Но это непозволительная роскошь. Ведь за Копет-Дагом английские войска ведут с афганцами войну. Они, конечно же, намерены перенести боевые действия в Туркестан, и потому увеличивают силы, продвигаются на север, их вторжение в пределы Туркестана возможно ежечасно. Нет-нет, ваше превосходительство, срок два года неприемлем. Мы только укрепляем уверенность англичан в возможности решительных действий, позволяем укрепить их связь с мятежными текинцами.

— До этого дело не дойдет. Мы не позволим англичанам вторгаться в туркестанские пределы, — возразил штабной генерал.

— А в Петербурге именно этого опасаются.

— Известно ли вам, что уже принято решение о строительстве железной дороги? Протянуть путь от Красноводска к Асхабаду не просто, дело весьма хлопотное, нужно уложить рельсы, шпалы, а прежде нужно подвезти их звон откуда. А еще земляные работы, — убеждал седовласый генерал, не привыкший спешить. — Нет, нет! Непозволительно начинать войну, не сделав запасов всего необходимого.

— Но нельзя интересы боевой операции подчинять строительству железной дороги. Пребывая в медлительности, мы обрекаем себя на неудачу, — не сдавался Михаил Дмитриевич.

— Какие вы, право, несговорчивый — упрекал их генерал. — Не все ль равно, когда придем в Асхабад: сейчас или через год? Главное, придем.

— Но ведь усложняется задача, зто вызовет липшие жертвы людьми! — горячился Скобелев. — Чем скорей достигнем цели, тем меньше будут потери.

Спор ни к чему не привел. Послали письмо в Петербург, однако ответа Скобелев не стал ждать: нельзя было терять время.

В Баку они сели на судно, перевозившее людей и грузы в Закаспий, направляясь через море к малоизвестному поселку Чикишляру. На палубе ящики, тюки, повозки, орудия. На корме тесно сбились в отсеках лошади.

Михаил Дмитриевич и Гродеков вышли на палубу. Погода выдалась чудесной, солнечной, после недавнего шторма море утихомирилось, на его поверхности ни волны, ни гребешка. С негромким плеском нос судна резал плотную, с зеленым отливом воду, и за кормой тянулся долгий пенистый след.

Появились чайки. С пронзительным криком они кружились у кормы, отчаянно бросались вдруг к воде, выхватывали серебристую рыбешку и стремительно взмывали.

— Скоро ли Чикишляр? — спросили они капитана.

— Да вот уже берег виден, — ответил тот и протянул бинокль.

Михаил Дмитриевич вгляделся в темную на горизонте полосу суши. На плоском берегу — скопище домов, нагромождение каких-то глыб, вышка, еще одна…

Знаток этих мест Гродеков пояснил:

— Когда-то там была крепость, но теперь остались только развалины.

— А что за вышки?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});