Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Анатолий Корольченко

Войска вывели к полудню, но парада не начинали, ожидая подписания договора. Приглашенный на торжество генерал Скобелев, как и остальные, с высоты сооруженной по этому случаю трибуны видел квадраты войск, многочисленную толпу прибывших из Константинополя жителей, панораму города с минаретами и мечетями, уходящую к Сан-Стефано дорогу, по которой ожидали гонца с вестью о подписании документа.

Сеял мелкий нудный дождь, тело пронизывал ветер, а вестей из Сан-Стефано все не было, и парад не начинался.

Михаил Дмитриевич вдруг вспомнил, как весной прошлого года он ехал в поезде к Дунаю в полном неведении относительно своей службы, и судьба проявила к нему благосклонность. Вспомнилась переправа через Дунай, взятие Ловчи, штурм Плевны, переход через Балканы, Шейново. Вспомнились лица солдат, идущих, казалось бы, безбоязненно в атаку, но с чувством подавленного страха, и это было заметно на их лицах. А сколько было убитых, сколько пролито крови и покалечено судеб!..

Уже стало смеркаться, когда на дороге появился экипаж, несшийся во весь дух к войскам. Из него выскочил министр Игнатьев и, размахивая над головой бумагой, поспешил к главнокомандующему князю Николаю Николаевичу.

— Мир, ваше величество! Мир!

Послышались восторженные крики толпы, солдатское «ура». Лица вконец продрогших людей вдруг прояснились, все заулыбались.

Михаил Дмитриевич смотрел на браво шагающих мимо трибун гвардейцев, на лихих конников и неожиданно поймал себя на мысли: что же будет? Какая участь ждет его дальше? Несмотря на то, что за переход границы через Балканы он был пожалован золотой с бриллиантами шпагой, отношение многих начальников к нему оставалось недобрым. Все чаще закрадывалась мысль об отставке. В одном из писем в столицу он сетовал: «Только обязанности верноподданного и солдата заставили меня временно примириться с невыносимой тяжестью моего положения с марта 1877 года. Я имел несчастье потерять доверие, мне это было высказано и это отнимает у меня всякую силу с пользой для дела продолжать службу. Не откажи своим советом и содействием для отчисления меня от должности, с зачислением по запасным войскам…».

Однако судьба его вдруг круто изменилась. В конце августа его назначают генерал-адъютантом в свиту императора, а спустя полгода, 4 февраля 1879 года, назначают командиром 4-го корпуса, дислоцированного в минском гарнизоне.

ГЛАВА 7

АХАЛТЕКИНСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Перед дальней дорогой

В последних числах декабря 1879 года, когда все были в предновогодних хлопотах, у Скобелевых произошло несчастье: скончался Дмитрий Иванович. Умер неожиданно, как говорят, в одночасье. Пришел со службы, пожаловался:

— Что-то тяжко мне, передохну. — Опустился в кресло и вроде бы заснул.

Охраняя сон хозяина, Митрофаныч погрозил бойкой служанке, что б не шумела, блюла тишину. Но прошло время, а генерал, как опустился в кресло, так и застыл, не меняя позы. Почувствовав неладное, старый слуга приблизился, вгляделся и отпрянул.

— Ольга Николаевна!.. Матушка!.. — засеменил, спотыкаясь, к хозяйке. — Барин-то, барин… Отошел.

— Кто отошел? — Изменилась в лице Ольга Николаевна. — Как отошел?

— Барин-то, Дмитрий Иваныч.

Ольга Николаевна бросилась в гостиную. Упала у кресла, уткнулась лицом в сухое жесткое сукно мундира.

— Ди-има-а!.. — безутешно рыдала она. — Теперь моя очередь. Господь! Возьми меня.

— Нет, — возразил ей Митрофаныч. — Это я зажился на свете, мне пора.

Старик словно в воду глядел: через две недели и его после отпевания в церкви снесли на погост…

В марте 1880 года последовал вызов Михаила Дмитриевича к военному министру Милютину. Шестидесятичетырехлетний генерал относился к Скобелеву весьма благосклонно. Умный, проницательный, он обладал широким мышлением государственного деятеля. За девятнадцать лет министерской деятельности он сделал для армии много полезного, но главным своим делом считал проведение военной реформы.

Поражение русской армии в Крымской войне, отмена крепостного права, развитие промышленности и новых отношений требовали проведения таких мер, которые не позволили бы армии утратить силу и боевую мощь. Дмитрий Алексеевич Милютин взял на себя роль зачинателя преобразований. В результате изменились комплектование и организация армии, в войска поступило отвечающее современным требованиям вооружение. Внедрились новые, основанные на суворовских правилах, принципы обучения и воспитания войск.

Милютин еще в Болгарии распознал в молодом Скобелеве черты незаурядного и перспективного военачальника. Когда после третьей неудачи штурма Плевны главнокомандующий склонен был отступить, признавая тем самым слабость армии, Милютин возражал. На военном совете он со всей решительностью заявил:

— Неудача постигла армию потому, что штурм был и на этот раз организован неумело. Переложить позор на армию не смею. Осаду надобно продолжить и предпринять новую попытку овладеть Плевной. И непременно к делу привлечь Скобелева. Поручить ему главный участок.

Министр настоял на четвертом штурме крепости, а скобе-левский отряд с блеском выполнил в нем трудную задачу.

Теперь Дмитрий Алексеевич пригласил молодого генерала, чтобы сделать ему новое предложение.

Спросив о здоровье, о делах в корпусе, он без обиняков сказал:

— Есть намерение послать вас в Закаспийский край. Обстановка там сложилась не в нашу пользу, даже наоборот. Все попытки утихомирить текинцев оказались бесплодными, а обстоятельства не терпят промедления. Вы самый подходящий начальник. Полномочия получите полные. Словом, готовьтесь возглавить экспедицию.

«Вот тебе и на! Будто сон в руку!» — едва не воскликнул Михаил Дмитриевич. Только вчера в беседе с офицерами шел о том разговор. Все единодушно говорили, что возглавить новую туркестанскую экспедицию должен он, Скобелев, потому что лучше его никто не справится.

В последнее десятилетие к России была присоединена вся огромная территория Средней Азии. Некогда заброшенный край с узаконенным рабством, господством ханов и бесправием подданных, униженным положением женщин, край сплошной неграмотности и экономической отсталости стал пробуждаться. Но если на востоке дела шли более или менее успешно, то в западной части, в Туркмении, обстановка была сложной и непредсказуемой.

Возбудителем беспорядков было воинственное племя туркмен-текинцев, насчитывавшее около ста тысяч кибиток и жившее в Ахалтекинском оазисе. В отличие от миролюбивого племени иомудов, пребывавших ближе к Каспийскому морю и занимавшихся рыболовством, ремесленничеством и хлебопашеством, текинцы посвятили себя грабежам и разбоям. Особенно доставалось иомудам, которые, приняв подданство России, вынуждены были терпеть жестокость соседей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});