Пленник дуба (Туманы Авалона - 4) - Мэрион Брэдли

- Хорошо, что сейчас темно, - не своим голосом произнес Кевин. - Мое изуродованное тело не испугает тебя...

- Все, что связано с тобою, не может меня испугать, любовь моя, прошептала Нимуэ и обняла Кевина. В этот миг она, опутанная собственным заклинанием, говорила от всего сердца, и знала, что этот человек принадлежит ей безраздельно, душою и телом. Но, несмотря на всю свою магию, Нимуэ оставалась юной неопытной девушкой, и прикосновение затвердевшего мужского достоинства Кевина заставило ее испуганно отпрянуть. Кевин принялся успокаивать ее, ласкать и целовать, а Нимуэ чувствовала, как горит в ней это мгновение безвременья, как сгущается тьма и наступает час колдовства. И в тот миг, когда чародейские силы достигли вершины, Нимуэ привлекла Кевина к себе. Она не могла больше медлить. Как только в небе появится молодая луна, она потеряет большую часть своей силы. Почувствовав ее дрожь, Кевин пробормотал:

- Нимуэ, Нимуэ... малышка моя... ты ведь девушка... Если хочешь, мы можем... можем просто доставить удовольствие друг другу... мне не обязательно похищать твою невинность...

Нимуэ едва не расплакалась. Ведь он обезумел от вожделения - и все же находит в себе силы заботиться о ней! Но она лишь воскликнула:

- Нет! Нет! Я хочу тебя! - и яростно привлекла Кевина к себе, помогая ему войти. Нимуэ почти обрадовалась боли, внезапно пронзившей ее тело. Эта боль, кровь, накалившееся до предела неистовое желание Кевина пробудило и в ней некое подобие неистовства, и Нимуэ, вцепившись в мерлина, принялась подбадривать его страстными возгласами. Но в тот самый миг, когда он почти достиг вершины наслаждения, Нимуэ отстранила задыхающегося любовника и прошептала:

- Поклянись! Ты мой?

- Клянусь! Я не могу сдержаться... не могу... позволь...

- Подожди! Ты поклялся! Ты - мой! Повтори!

- Клянусь, клянусь душой...

- И в третий раз - ты мой!..

- Я твой! Клянусь!

И Нимуэ почувствовала, как Кевин содрогнулся от страха, поняв, что же произошло. Но теперь он оказался во власти собственной безумной страсти; он продолжал яростно двигаться, тяжело дыша и вскрикивая, словно от невыносимой муки. И в последний миг новолуния Нимуэ ощутила, как заклятие обрушилось на нее, - и в то же мгновение Кевин вскрикнул и рухнул поверх ее податливого тела, и Нимуэ почувствовала, как его семя толчками изливается в нее. Кевин лежал недвижно, словно мертвый; Нимуэ дрожала, и дыхание ее было прерывистым, словно после тяжелой работы. Она не испытывала никакого удовольствия, о котором болтали женщины, но в этом было нечто большее безграничное торжество. Заклинание сгустилось вокруг них, и Нимуэ сейчас владела и духом, и душою Кевина, и самой его сутью. В тот самый миг, когда луна начала прибывать, Нимуэ почувствовала на своей руке семя Кевина, смешанное с ее девственной кровью. Нимуэ омочила пальцы в этой смеси и коснулась лба Кевина, и это прикосновение закрепило заклятье. Кевин сел, вялый и безжизненный.

- Кевин! - окликнула его Нимуэ. - Садись на коня и поезжай.

Мерлин поднялся на ноги; движения его были медленны и скованны. Он повернулся к лошади, и Нимуэ поняла, что сейчас, когда он находится под воздействием заклинания, ей следует отдавать безукоризненно точные приказы.

- Сперва оденься, - велела она.

Кевин послушно натянул одежду и подпоясался. Он двигался напряженно, словно через силу, и в свете звезд Нимуэ увидела, как блестят его глаза. Теперь, очутившись под властью заклятья, Кевин понял, что Нимуэ предала его. От боли и безумной нежности у Нимуэ перехватило дыхание. Ей захотелось вновь уложить Кевина, и снять заклятье, и покрыть изуродованное лицо мерлина поцелуями, и оплакать их преданную любовь...

"Но я тоже связана клятвой. Это судьба".

Нимуэ оделась, уселась в седло, и они неспешно двинулись в сторону Авалона. На рассвете нужно быть на берегу. Моргейна пришлет за ними ладью.

За несколько часов до рассвета Моргейна пробудилась от тревожного, беспокойного сна и почувствовала, что Нимуэ исполнила порученное ей дело. Моргейна бесшумно оделась и разбудила Ниниану и приставленных к ней жриц. Те медленно спустились вслед за ней к берегу. Жрицы были облачены в темные платья и туники из пятнистых оленьих шкур; волосы их были заплетены в косу, и у каждой на поясе висел серповидный нож. Они молча ждали. Ниниана и Моргейна стояли впереди. Когда на небе зарделся первый отсвет зари, Моргейна отослала ладью на другой берег, и осталась стоять, глядя, как та скрывается в тумане.

Они ждали. Утро разгоралось, и в тот самый миг, когда солнце показалось из-за горизонта, ладья снова вынырнула из тумана. Нимуэ стояла на носу ладьи, закутавшись в плащ, высокая и стройная. Но Моргейна не могла разглядеть лица девушки - его скрывал низко опущенный капюшон. На дне ладьи виднелась скорчившаяся фигура.

"Что она с ним сделала? Он мертв или связан чарами?" И внезапно Моргейне захотелось, чтоб Кевин и вправду оказался мертв, чтоб он умер в отчаянье или ужасе. Дважды этот человек доводил ее до бешенства, дважды она обзывала его предателем - и вот в третий раз он действительно предал Авалон, похитив из тайника Священные реликвии. О, да, он заслужил смерти даже той, которая поджидала его! Моргейна уже переговорила с друидами, и те единодушно согласились, чтобы изменник нашел свой конец в дубовой роще; скорая, милосердная смерть - не для него. Подобного предательства Британия не ведала со времен Эйлен, что тайно вышла замуж за сына римского проконсула и своими лживыми прорицаниями помешала Племенам восстать и сбросить владычество римлян. Эйлен умерла на костре, и три ее жрицы вместе с нею. А деяние Кевина было не просто предательством, но еще и святотатством - как совершила святотатство Эйлен, выдавая свой голос за голос Богини. Такое нельзя оставлять безнаказанным.

Двое гребцов помогли мерлину подняться на ноги. Кевин был полураздет; неплотно подпоясанное одеяние едва скрывало наготу. Волосы растрепаны, лицо застыло... то ли Нимуэ чем-то опоила его, то ли околдовала. Кевин попытался шагнуть вперед, но, лишенный привычной опоры - своих палок, - потерял равновесие и схватился за первое, что попалось под руку. Нимуэ стояла, не шевелясь, не глядя на мерлина; она так и не сняла капюшон. Но тут первые солнечные лучи коснулись лица мерлина, и заклинание развеялось. Моргейна увидела, как в глазах его вспыхнул страх; Кевин осознал, где он находится и что произошло.

Мерлин, щурясь, взглянул на Нимуэ. А затем он в одно мгновенье осознал всю глубину своего падения; на лице его отразились потрясение и стыд, и Кевин опустил голову.

" Что ж, теперь он знает не только то, каково предавать, но то, и каково быть преданным".

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});