Конан – гладиатор - Леонард Карпентер

Надо ли говорить, что городская стража в полном составе вышла на улицы и не знала покоя. Как ни удивительно, немалую помощь в обуздании толп стражникам оказали уличные хулиганы. Командовали этими последними Дат и его подручные. Крутые ребята нацепили яркие головные повязки, разделились по-военному на небольшие отряды, и порядок в их присутствии лучше было не нарушать.

Так что если бы кто-то взялся и пересчитал всех: зрителей, артистов, атлетов, уличных торговцев, стражей порядка, распорядителей и заключенных — наверняка получилось бы, что рано утром в День Назначения перед воротами Империум-Цирка на Храмовом холме волновался и гомонил весь Луксур.

… А под ногами по канавам и углублениям близ Цирка, создавая ожидающим определенные неудобства, вовсю журчала вода, Дело в том, что акведуки, подведенные туда для наполнения арены и поддержания уровня воды, оказалось не так-то просто перекрыть. Что-то перелилось через верх усиленных и тщательно законопаченных ворот арены, что-то вытекло сквозь трещины в каменной кладке и разбежалось по сторонам ручейками и целыми речками. Вода разбудила бродяг, спавших на улицах, и, как говорили, вызвала где-то небольшие потопы. Но это была мелочь, которую определенно не стоило принимать всерьез.

К середине утра Цирк наконец открыли, и вот тут-то удержать толпы в повиновении сделалось почти невозможно. Тяжелые железные ворота даже не стали открывать настежь: толстые цепи удерживали створки в полураспахнутом состоянии, чтобы хоть как-то уменьшить давку.

Стражникам пришлось приложить немало труда, расчищая коридор для носилок и портшезов запоздавших вельмож. Беспокойство простых горожан увеличивалось по мере того, как трибуны заполнялись зажиточными зрителями, держателями постоянных мест. Все знали, что со времени последних игр было выстроено еще сколько-то дополнительных мест. Но вот сколько?.. Этого никто в точности не знал…

Так или иначе, в самое краткое время даже и вновь построенные площадки были забиты до отказа, а ворота Цирка — закрыты и заперты. Под стенами осталась бушевать тысячная толпа. Не попав на представление, люди стремились хотя бы оказаться как можно ближе к нему, хотя бы услышать восторженный рев и аплодисменты счастливчиков, прорвавшихся внутрь. И, конечно, как всегда на подобных мероприятиях, нашлись люди, которые встали в устьях тоннелей или под арками и приготовились пересказывать жаждущим все, что происходило внутри. Новости, передаваемые через вторые-третьи уста, неизбежно обрастали красочными подробностями, зависевшими только от фантазии рассказчика…

Впрочем, трудно было еще как-то приукрасить то блистательное великолепие, которым встречала зрителей арена. Там, от кромки до кромки заполняя огромный овал, колыхалось целое рукотворное море со скалами, рифами и песчаными отмелями. Виднелись даже один или два островка, украшенных пальмами. По берегам грелись на солнышке крокодилы, а водную гладь рассекали треугольные плавники акул. Вода была почти неподвижна: пока что ее тревожили только движения ленивых рыб и рептилий да колебания, исходившие от стен быстро заполнявшегося амфитеатра. Скоро, очень скоро ее собьют в пену мощные удары весел двух соперничающих флотов…

Две шеренги кораблей выстроились по разные стороны маленького моря, одна против другой.

По палубам расхаживали команды, солнце играло на ярких знаменах и пестро раскрашенных парусах…

Даже Конан, пробиравшийся вместе с другими гладиаторами по входному тоннелю, сморгнул от невольного удивления при виде сверкающих голубых волн, выстроенных флотов, многоцветных нарядов матросов, поднимавшихся по сходням… и от вида небывалой толпы, суетливо выплескивавшейся из тоннелей и тотчас растекавшейся по рядам. Повертев головой, киммериец едва узнал знакомый амфитеатр — так изменили его широченные, только что выстроенные балконы. Зрители бежали бегом, стремясь занять самые выгодные места.

Конан протолкался сквозь толпу разодетых, вооруженных, облаченных в доспехи воинов и матросов. Блестящие латы, конечно, здорово смотрелись со стороны, но в данном случае они могли стоить жизни. Тяжелый нагрудник или пара поножей быстренько утянут на дно человека, выпавшего за борт. И если он успеет утонуть прежде, чем до него доберутся крокодилы с акулами, это будет не иначе как милосердием богов.

Сам Конан решил обойтись не только без лат, но по возможности и без одежды, оставив на себе набедренную повязку, да сандалии, которые легко было скинуть в воде. Примерно так он одевался, когда пиратствовал в море под именем Амры. Только на сей раз он не взял с собой даже меча. Он высмотрел впереди человека, которого разыскивал: Коммодоруса.

Луксурский Тиран шествовал по тоннелю, а перед ним клином шли его телохранители. Последние дни киммерийцу никак не удавалось встретиться со своим нанимателем. Наверное, тот не хотел, чтобы его видели. А может, строил планы дальнейшей борьбы с Некродиасом и раздумывал, как бы покрепче прибрать город к рукам. Нужен же он был Конану для того, чтобы вернуть ему задаток и отказаться от опостылевшей службы. Ничего не получилось: Тиран оставался недоступен.

— Коммодорус! — окликнул Конан и, подойдя сзади, попробовал прорваться к правителю.

Стража мигом сомкнула ряды, но потом увидела, что варвар был безоружен и к тому же хозяин узнал его. Конана пропустили.

— Конан! Ты вовремя, как всегда! — обрадовался Тиран. — И, я вижу, голова у тебя зажила!

Он казался олицетворением решимости и силы. Морская тога подчеркивала совершенство фигуры, отработанная улыбка открывала великолепные зубы, на вьющихся золотых волосах покоился лавровый венок.

— Не правда ли, — снова заговорил Коммодорус, — наш праздник обещает удаться на славу? Как же я предвкушаю этот бой на качающихся палубах и то, что ты неотступно будешь рядом со мной!

— Честно говоря, — сказал Конан, — я вообще не хотел сюда приходить. Я несколько дней тебя повсюду разыскивал, чтобы вернуть золото и уехать… — Он потянулся к кошельку, заткнутому за пояс. — Коли уж ты нанял меня в охранники, есть кое-что, о чем тебе следует знать. Жрец Некродиас пытался меня перекупить и уговорить прикончить тебя… Он хотел, чтобы я сделал это здесь, сегодня, во время игр на арене.

— Некродиас? Собрался меня убить?.. — Коммодорус от души расхохотался. — Ну, Конан, это сюрприз с порядочной бородой. Да еще во время игр, когда я окажусь наиболее уязвим… Вот потому-то, мой дорогой, я тебя тут и держу. Не вижу никаких причин менять наши планы!

— Мне уже блевать охота и от арены, и от бесконечных убийств, — сказал Конан. — Я хочу бросить Цирк и слинять из Луксура.