Конан – гладиатор - Леонард Карпентер

— Некродиас, — сказал он уже через плечо. — Меня не волнует, даже если ваш Тиран — сущее чудовище, выползок из преисподней еще хуже самого Сета. Какие бы гнусные планы вы оба ни строили, я не намерен помогать ни тебе, ни ему. Говорю же, с меня хватит убийств! Я утратил вкус к отнятию жизни…

* * *

Как ни памятна была для Конана встреча с Первосвященником, все же не она стала для него самым ярким впечатлением этого дня. Возвращаясь домой по широкой улице, пролегавшей мимо храмового портика, Конан услышал, как на рыночной площади нахваливал товары торговец.

Голос показался ему знакомым, а потом он приметил и лицо, несмотря даже на то, что его обладатель был мал ростом и попросту терялся в толпе. В конце концов, он нашел глазами маленького торговца и узнал в нем… Джемайна, когда-то водившего их с Рогантом по городу.

— Побрякушки и безделушки!.. — выкликал Джемайн. — Украшения для ваших прекрасных… Госпожа моя, не заинтересует ли тебя этот подвесок из чистейшего аргосского гагата? Черная слезка на белоснежной груди, а?.. А ты, господин мой… Ой! Прости, тысяча извинений…

— Стой, стой, Джемайн, незачем бежать от меня, — Конан ухватил мальчишку за полу длинного одеяния, одновременно служившего переносным лотком.

Одеяние представляло собой не какие-нибудь лохмотья, — оно было скроено из довольно-таки новой ткани, крепкой парусины с пропущенной там и сям цветной шелковой ниткой. Конан развернул мальчугана к себе, и все, что было приколото и привешено к просторным внутренним полам, весело зазвенело.

— Погоди малость, парень, — продолжал киммериец. — Расскажи лучше, что ты поделывал столько времени. Я смотрю, дела у тебя нынче совсем неплохо идут?

— Да, неплохо… — Джемайн стоял потупившись и в то же время косился на Конана снизу вверх, стараясь определить настроение и намерения великана. — Последнее время я был очень занят…

— Похоже на то! Развернулся ты, я вижу, вовсю.

— Вот это точно! — Джемайн слегка осмелел и приоткрыл полы одеяния. — Смотри, какие у меня тут побрякушки! Камни чистейшей воды, привезенные с берегов океана и оправленные лучшими мастерами в драгоценный…

— Верно, верно, — остановил Конан поток его красноречия. — Я и так вижу: все как есть высшего качества. — И торжественно добавил: — У тебя, похоже, острый глаз на подделки. Ты небось сразу узнал нашего друга Удольфа…

Тут киммериец заметил, как мальчуган стрельнул глазами в сторону, и понял, что он снова готов был дать тягу.

— Ни о чем не беспокойся, Джемайн, — сказал он и взял маленького торговца за плечо. — Разве я не понимаю, почему ты боялся хоть что-то сказать!

Джемайн поднял глаза, явно еще чувствуя себя не в своей тарелке.

— Вот это истинная правда, Конан. Я бы рад был первым тебя предупредить. Но вывести на чистую воду такого могущественного человека, как наш Тиран… слишком опасно! — И он помотал головой, словно извиняясь, что не предостерег.

— Я смотрю, ты должным образом применил денежки из того кошелька, — заметил киммериец. — Молодец! Не удивлюсь, если ты далеко пойдешь в купеческом деле.

Джемайн кивнул, еще чувствуя себя виноватым.

— А ты до сих пор умудрился не погибнуть на арене… несмотря даже на раны… — Он снова поднял глаза на украшенного повязками героя, и на него едва не напало заикание: — Знаешь, Конан, ты все-таки того… будь поосторожнее! Гибнет столько народу, что…

— Я знаю, — перебил Конан, нарочно затем, чтобы мальчику не пришлось выговорить нечто такое, о чем он впоследствии будет горько жалеть. — Арена стала опаснее прежнего, как внутри, так и снаружи. А я впутался в тамошние дела уже так глубоко, что даже и не знаю, чем все кончится. — Он похлопал юного лоточника по плечу и убрал руку. — А знаешь, ты молодец, вовремя свалил.

Джемайн пожал плечами.

— Я был слишком мелким игроком. Когда делаются огромные ставки, таким, как я, приходится плохо.

— Все мы мелкие игроки, — утешил его Конан.

Он купил ту аргосскую слезку в подарок Сатильде. По немыслимо выгодной цене, как заверил его Джемайн. Потом киммериец распрощался с мальчишкой и направился обратно к Цирку.

* * *

На следующий вечер Конан вряд ли двинулся бы куда-нибудь из «Прогулочной баржи», если бы не Мадазайя. Конан уныло сидел в углу и медленно, неохотно потягивал аррак, не чувствуя особого вкуса. Сатильда по какой-то причине отказалась составить ему компанию, и киммериец сидел один. Тут-то подошел чернокожий воитель и опустил тяжелую руку ему на плечо.

— Конан, я, кажется, выследил Сезостра! — проговорил он возбужденно. — Как я понимаю, этот малый что-то знает и про убийство Хальбарда, и про мое отравление, так что хорошо бы ты пошел со мной вместе! Я собираюсь встретиться с ним прямо сейчас, у северной оконечности Цирка. Я так полагаю, он выбрал это местечко за то, что там полным-полно всяких входов и выходов!

— Мадазайя, — очень серьезно ответствовал Конан. — Ты точно уверен, что тебе жизненно необходимо знать об этом деле все до конца? Может, лучше похоронить его в прошлом?.. Хальбард, в конце концов, мертв, и ничто этого не изменит, а к тебе вернулась прежняя сила. И потом, — добавил он совсем уж угрюмо, — как-то я сомневаюсь, чтобы тебе понравилось то, что он тебе, вероятно, расскажет…

— Ну, ты даешь, Конан! — опешил Мастер Меча. — Никак ты мне советуешь отложить месть? Или вовсе от нее отказаться?.. Засранец Сезостр столько времени прятался! Я его еле выманил, да и то — только предложив взятку через его слугу, которого припер к стенке на базаре! То есть, чего он на самом деле заслуживает, унции золота или локтя доброй стали… — тут Мадазайя красноречиво похлопал рукой по эфесу меча, — … я решу на месте, когда увижу его!

— Что ж, — сказал Конан, неохотно слезая с бочонка, на котором сидел, — пойду-ка я лучше с тобой, не то без меня ты еще во что-нибудь влипнешь. Да мне и самому любопытно, что он такого станет плести…

С этими словами он вышел из пивнушки следом за другом. Зарокотали колеса, и колесница понесла наших героев к городским воротам. Ехали они быстро и, прибыв заранее, оставили повозку под холмом, на колесничном дворе. А сами отправились пешком через цирковые дворы, не желая привлекать к себе ненужного внимания. Вокруг цирка, что называется, дым стоял коромыслом. Целые команды рабов появлялись и исчезали во входных тоннелях, трудясь при факельном свете: завершались последние приготовления к доселе невиданному представлению.

Вольнонаемные артели копали траншеи и возводили леса, чтобы в нужный момент отвести воду с акведуков на арену. Строительство шло вовсю с обеих сторон циркового овала. С южной готовились подводить воду, с северной торопливо обтесывали еще влажный, только-только застывший раствор, залитый в деревянные формы: там сооружался широкий балкон, обещанный Коммодорусом.