Мираж - Сохейр Хашогги

— А по-французски?

— С сожалением вынуждена признаться, что по-французски я не понимаю ни слова. — Рабия искренне расстроилась оттого, что не смогла доставить удовольствие знаменитому врачу.

— Я немного понимаю по-французски. — Амира подхватила игру, разгадав замысел доктора. — Но я учила его много лет назад и с тех пор говорить не удавалось. Вы хотите осмотреть меня, доктор? Задавайте мне вопросы по-французски, я буду отвечать, а вы, если понадобится, поправите меня, хорошо?

— Хорошо.

— Вы не возражаете, Рабия?

— Разумеется, нет, ваше высочество!

— Bon[3].

Филипп вставил в уши фонендоскоп и приложил мембрану к спине Амиры.

— У нас мало времени, — сказал Филипп по-французски. — Отвечайте только на мои вопросы. Дышите глубже. Вдох. Выдох. Это дело его рук, да?

— Да.

— Еще раз вдохните и выдохните. Он и раньше бил вас?

— Так сильно впервые.

— Еще один вдох и выдох. Мне кажется, что вы в большой опасности.

— Я видела, как он убил человека.

— Еще вдох. Вам надо бежать от него. Я помогу вам, насколько смогу.

— Вы ничего не можете сделать.

— Ложитесь на спину и расслабьтесь, мне надо прощупать ваш живот.

Прикосновения его были уверенными, профессиональными и одновременно очень нежными. Казалось, его руки обещали безопасность, убежище, защиту.

— Здесь больно?

— Нет. Если я убегу, он заберет сына.

— А если вы возьмете мальчика с собой?

— Он пустится в погоню, настигнет и убьет меня.

— Здесь вы что-нибудь чувствуете? Даже во Франции?

— Здесь немного побаливает, как от синяка. Да, даже там. — Интересно, Филипп что, хочет, чтобы она убежала от Али к нему? Боже, если бы это было возможно!

— Покашляйте, пожалуйста. Хорошо. А если вы с сыном исчезните?

— Я не поняла вас.

— Можно уехать далеко отсюда. Стать другим человеком. Это возможно, у меня хватит денег на это.

— Я повторяю, что он устроит на нас охоту. Вы не имеете ни малейшего представления об этих людях.

Филипп склонился, рассматривая швы на лбу Амиры.

— Прекрасно заживает. Шрам как от маленькой царапины.

— Я не думаю, что в ближайшее время он осмелится на что-нибудь подобное.

— Я тоже на это надеюсь. Но вам все равно надо бежать отсюда. Я постараюсь что-нибудь придумать, подумайте и вы над этим.

— Прошу вас, не надо. Вы не сможете мне помочь. Не надо даже пытаться.

— Я ваш лечащий врач, ваше высочество. Забота о вашем здоровье — мой долг.

— Вы не понимаете, какая опасность будет вам угрожать.

— Очень даже хорошо представляю. — Он отошел от ее кровати. — Наша больная идет на поправку, — сказал Филипп по-арабски. — К тому же она прекрасно говорит по-французски.

— Бог не оставит госпожу своими милостями.

— Я в этом не сомневаюсь. Ну что ж, ваше высочество, я оставляю вас в надежных руках доктора Коньяли. Следуйте его указаниям. Я посмотрю вас еще раз, как только представится возможность приехать в аль-Ремаль.

— Когда это произойдет, доктор?

— Я приглашен на празднование пятидесятилетия правления его величества. Разве я не говорил вам об этом?

Сердце Амиры радостно забилось. Празднование пятидесятилетия восшествия короля на престол должно было состояться меньше чем через два месяца. Предполагалось, что торжества продлятся шесть дней.

— Мне будет очень приятно увидеть вас, доктор.

Их взгляды встретились.

— Берегите себя, ваше высочество. Au revoir[4].

— Au revoir.

Уходя, Филипп похвалил усердие Рабии, чем вогнал в краску добросовестную медсестру.

— Естественно, он будет нашим гостем, — заявил Али. — Это самое меньшее, что я могу для него сделать. Он спас тебе жизнь и уехал так быстро, что я не успел его как следует вознаградить.

— Может быть, ему будет привычнее в одном из новых отелей, — возразила Амира неожиданно для самой себя.

Али отмахнулся от слов жены.

— Все гостиницы города забиты до отказа. Я, конечно, могу найти для него номер, но зачем?

Али был прав. На пятидесятилетие прибыли многие коронованные особы Ближнего Востока и множество почетных гостей из Европы и Америки, а чтобы пересчитать первоклассные отели аль-Ремаля, хватило бы пальцев одной руки. Сотням гостей придется рассчитывать только на частное гостеприимство. Почему Амире так не понравилась идея принимать Рошона в собственном доме? Ведь в госпитале она была готова отдать все на свете, лишь бы он был рядом с ней хотя бы еще неделю. Может быть, ей что-то почудилось в тоне Али, какой-то скрытый смысл, намек на какую-то двусмысленность.

— Как бы то ни было, все уже устроено, — сказал Али. — Я звонил ему час назад, и доктор принял мое приглашение.

Амира ухитрилась сохранить на лице безразличие. Муж подошел к ней, и Амире стоило больших усилий не содрогнуться от отвращения, когда Али дотронулся до ее лба, словно хотел пощупать, нет ли у жены жара. По ее телу поползли мурашки.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Сможешь ли ты проследить за переездом в наш дом на время праздника? Боюсь, что я буду слишком занят другими делами.

— Не волнуйся, я прекрасно себя чувствую.

Расположенный у древнего оазиса к югу от города большой дом был очень красив. Как и другие младшие члены королевской семьи, Али и Амира освобождали дворец на время праздников для важных гостей. Например, в спальне Амиры должна была жить супруга президента Соединенных Штатов.

— Я приказал слугам все приготовить уже сегодня днем, — сказал Али. Он посмотрел на часы. — Мне сегодня предстоит столько беготни. Если что-нибудь понадобится, немедленно оповести меня. Во дворце будут знать, где меня найти.

— Хорошо.

— Не переутомляйся.

— Не буду.

Улыбнувшись, Али вышел.

«Искренна ли его улыбка?» — подумала Амира.

Внешне Али превратился в самого заботливого мужа в аль-Ремале, но это уже не имело никакого значения. Что бы он ни делал, Амира оставалась совершенно равнодушной к мужу.

Даже если бы тысяча ангелов в один голос уверяли ее, что Али изменился, им бы не удалось убедить Амиру в истинности своих слов.

Первые несколько недель после ее выписки из больницы стали для Амиры временем передышки. От нее ничего не требовалось, только выздороветь и окрепнуть. При этом Амира была постоянно окружена женщинами: свекровью, золовками, кузинами, подругами, служанками, многих из которых она едва знала.

Все эти женщины считали своим долгом при встрече сказать что-нибудь об ужасной аварии, с тем чтобы потом ни разу о ней не упомянуть. Они не отвечали на вопросы Амиры о подробностях катастрофы, ссылаясь на то, что о страшном происшествии надо как можно быстрее забыть. Впрочем, она не задавала вопросов и ничего не забыла: ни человека, убитого ночью в Александрии, ни избиения, ни тем более своих предчувствий относительно будущих отношений Али и Карима. По мере того как возвращались силы, крепло ее решение бежать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});