Тригон. Изгнанная (СИ) - Дэкаэн Ольга

Тилии тут же вспоминается Вара, с её недугом, вечно скрытым под платком или Старик Патрис, на лице которого красовался не один уродливый рубец. Они, как и этот старый потрёпанный жизнью Витилиго имели свои насечки, лучше всяких слов предостерегающие остальных: с ними лучше не связываться.

Держа в одной руке потрескивающий зажжённый факел, источающий незнакомый запах, а в другой свой маленький нож, Тилия то и дело бросает обеспокоенный взгляд через плечо. Рубашка изгнанника насквозь пропиталась кровью, а когда-то бронзовое лицо стало ещё белее. Если так пойдёт и дальше, крови в нём совсем не останется и кому-то придётся тащить его на себе. На её просьбу остановиться и помочь, Рон, качая своей темноволосой головой, отвечает категоричным отказом.

— Витилиго посчитают это признаком слабости и могут снова напасть.

— Он истекает кровью! — не сдаётся Тилия, заранее зная, что этот бой ей не выиграть. Рон будет только рад избавиться от ненавистной ему парочки, даже если потом им вдвоём придётся отбиваться от своры диких псов.

— Доберёмся до воды, лечи его сколько влезет… но не раньше. Я не хочу оказаться обедом этих тварей! — раздражённо бросает он, почти разрубая пополам очередного зазевавшегося зверя.

Лучше оружия с Витилиго справляется только огонь. Стоит Тилии вытянуть руку с зажатым в ней факелом, а яркому пламени слегка лизнуть белесые морды или впалые бока, как гигантские, доходящие ей почти до пояса псы повизгивая, отскакивают в стороны, поскуливая и спешно зализывая раны.

— Глядите, озеро! — сквозь вой и рычание с облегчением выдыхает Рука, когда стелящийся по земле сизый туман впереди рассеивается, открывая их взорам почти идеальной формы каменную арку, служащую мостом между смыкающимися в этом месте стенами.

— А ты думала, я тебе сказки рассказываю? — бросает насмешливый взгляд на однорукую гоминидку, весь измазанный собачьей кровью Рон, не в силах удержаться от издёвки.

Витилиго, словно понимая, что добыча ускользает, предпринимают всё более ожесточённые попытки добраться до своих жертв. То и дело размахивая перед гигантскими, клацающими пастями зажжённым факелом, Тилия чувствует себя страшно уставшей. Сказывается бессонная ночь и выматывающий путь до озера. Сколько она ещё протянет?

Но стоит только их четвёрки достигнуть долгожданного берега, как вдалеке раздаётся протяжный рёв, слышимый ими прошлым вечером. Рог, призывающий диких псов вернуться обратно, пока солнце не появилось на отрезке неба, не способное скрыть высокими стенами. И псы, словно по команде устремляются прочь, по пути вонзая клыки во взъерошенные, слипшиеся от крови, холки своих мёртвых собратьев и волоча их обмякшие туши в противоположную от озера сторону.

— Что они делают? — наблюдая за этой картиной, с недоумением спрашивает Тилия.

— Как только пёс сдыхает, он становиться обедом, — устало поясняет Рон, вытирая рукавом кровь со своего лица.

— Они их что, съедят?

— Только то, что останется после их хозяев или придётся тем не по вкусу. Не пропадать же добру…

Тилия на секунду представляет себе эту картину. Совсем одичавшие Таны, сидя в своих мрачных пещерах, швыряют обглоданные собачьи кости своим притихшим в ожидании лакомства питомцам. По телу тут же пробегает волна отвращения. Она переводит взгляд сначала на Руку, а после и на изгнанника, ожидая от них хоть какой-то реакции на слова Рона, но на их измождённых, покрытых звериной кровью лицах — безразличие. Прожив столько лет в Пекле, а после и в Долине они привыкли к порядкам этого нового мира.

— Ты так говоришь, будто сам побывал в этих пещерах, — отзывается Тилия, мечтая только об одном, поскорее смыть с себя запах чужой крови.

— Нет не был, но приближался достаточно близко. Днём можно было без проблем подобраться поближе, чтобы понять, чем живут Таны. Пока не зашло солнце, Витилиго ни за что бы не вышли.

— Эй, а как насчёт того, что эти твари даже не пытались сожрать Бледную? — встревает в разговор Рука, приблизившись к стоячей воде. Первым делом она смывает кровь со своего оружия. — Мне одной это померещилось?

— Всё из-за этой накидки, — отзывается Рон, кивком головы указывая на шкуры всё ещё накинутые на плечи Тилии. — Я уже видел такие раньше. Таны из шкур делают себе такие же или используют их вместо подстилок в пещерах. Только я и подумать не мог, что Витилиго примут Ти за свою.

Но Рука его уже не слушает. Опустившись на корточки у самой кромки воды, она долго изучает землю под своими ногами.

— В чём дело? — тут же напрягается Тилия, уже не раз наблюдавшая это задумчивое выражение лица.

— Это их водопой! — тихо отзывается гоминидка.

— Витилиго? — хмурится Тилия, и только подойдя ближе, замечает следы лап животных на влажной земле. Их сотни!

— И не только, — качает лысой головой Рука, взглядом указывая на более глубокие следы рук и босых ног чуть в стороне. — Таны.

По телу Тилии тут же пробегает дрожь. Она бросает встревоженный взгляд за спину, словно ожидая, наконец, увидеть тех, о ком так много слышала, но вокруг никого. Если Старик был прав — именно здесь проходила граница владений Танов, и только противоположный берег озера теперь кажется единственным спасением.

— Никогда не видел такой чистой воды! — раздаётся вдалеке восхищённый голос Рона, и он, скинув свои ботинки, по колено заходит в озеро, зачерпывает в ладонь воду и жадно принимается пить. Остальные тут же следуют его примеру, после чего заполняют свои мешки. Оно и понятно — жажда мучает всех ещё со вчерашнего вечера, когда кожаные тары всей троицы опустели. Тилия, уже готова открыть рот, чтобы предостеречь, что даже чистое на вид «золото Долины» может быть опасно, когда замечает торчащие из воды, связанные между собой толстой верёвкой брёвна.

— Ну и что будем делать? — спрашивает Рука, с тревогой глядя на неподвижную и явно пугающую гоминидку гладь водоёма.

— Переплывём, — отзывается Тилия, и чтобы поближе разглядеть неожиданную находку, заходит в воду, тут же по щиколотку утопая в илу. От долгого контакта с влагой брёвна почернели и местами прогнили, но всё же не утратили своей, данной им природой, способности держаться на плаву. Безуспешно пытаясь в одиночку вытянуть неподдающиеся деревяшки на берег, Тилия невольно бросает взгляд на своё отражение в воде и не верит своим глазам. На неё смотрит незнакомка с исхудавшим, слегка потемневшим от загара и припухшим с одной стороны лицом. Как же она изменилась! Теперь её точно не отличишь от облучённой. Такая же дикая. Не в силах больше созерцать то, что с ней сделала Яма, она в сердцах бьёт рукой по поверхности, отчего ещё секундой назад зеркальная, нетронутая гладь озера идёт рябью.

— Бледная, ты совсем спятила? — доносится из-за спины недоверчивый женский голос. — Я с места не сдвинусь на этой штуковине!

— Не хочешь найти сестру? — приподняв брови, выжидающе смотрит на неё Тилия, намеренно метя в самое больное место. Удар приходиться прямо в цель. Рука, какое-то время постояв в нерешительности, всё же решается помочь и вместе им всё же удаётся вытащить плавучее средство на сушу. — Если будете делать, как я скажу, ничего с вами не случиться.

— И что ты предлагаешь? — вступает в разговор Рон, с сомнением поглядывая на то, что, по мнению Тилии, должно переправить их на противоположный берег. — Мы все на нём не поместимся.

— Этого и не нужно, — отзывается Тилия, принимаясь развязывать шнурки на своих заляпанных илом ботинках. — Избавимся от всего, что может потянуть нас ко дну: обувь, ремни, оружие, мешки, и погрузим на брёвна. Будем держаться руками и помогать себе ногами. Знаю, что на первый взгляд это кажется невыполнимым, но другого выхода я не вижу.

— И это сработает?

На короткое мгновение Тилия замирает. В теории она знала, что это должно сработать, но на практике…

— Вот и проверим.

Изгнанник, всё ещё залитый с ног до головы своей кровью и кровью Витилиго, единственный, кто не участвует в их дискуссии. Опустившись на землю у кромки воды, он терпеливо ждёт, что решат остальные. Судя по тяжёлому дыханию, ему с каждой минутой становиться только хуже и Тилия уже в который раз задаётся вопросом: «Что им движет? Ведь для гоминидов Долина — это рай на земле! Почему он готов пойти на всё ради того, чтобы оказаться наверху?»