Волшебная нить (СИ) - Ольга Тартынская

ответила, лишь хлопнула окном. Катя обратилась за разъяснением к своей спутнице.

- Так то Арина, полюбовница твово Гришки, - рассказала Марфа. - Она тут у них за главную, у девок-то. Ей и изба отдельная. Должно, остыл Гриша к ней, а она тебя виноватит.

- Не за что виноватить, - пробормотала Катя, силясь удержать некую промелькнувшую мысль.

- Далеко ли отсюда до Городно? - спросила она как бы между прочим.

Однако Марфа была начеку.

- Ага, скажу я тебе, а ты и сбегешь. А с меня Гришка шкуру сдерет.

Григорий навещал пленницу всякий раз после удачной вылазки. Он заваливал ее подарками. Чего тут только не было! Бархатные салопы, собольи шубы, турецкие шали, шелковые чулки и эластические корсеты, огненные ленты и тонкие кружева. Пеньюары, мантильи, шляпки разных фасонов. Воистину дамский магазин. Катя равнодушно отворачивалась от вороха соблазнительных вещей, не прикасалась и к драгоценностям, которые в изобилии скопились на ее столике.

Разбойник, верно, задался целью утопить ее в роскоши, произвести впечатление, тем расположить к себе ее сердце, но цели не достиг. Он начинал сердиться.

- Чего же тебе нужно? Сказывала, женщину надобно приручить, окружить заботой и лаской...

Катя отвечала твердо:

- И говорила также, что любовь нельзя купить, а ты тщишься именно купить! Отнеси это все Арине, ей, верно, понравится.

- Довольно! - ахнул кулаком по столу Григорий. - Ты водишь меня за нос, чертовка! Я не гожусь в рыцари, прими уж, сделай милость, таким, какой есть!

Катя похолодела, когда поняла, что разбойник пьян. Хмель сделал его развязным. Девушка лихорадочно соображала, что делать, коли он решится-таки овладеть ею. "Лучше смерть! Но как?" - мелькнуло в ее голове. Григорий приблизился к Кате, рывком привлек к себе и заглянул в глаза. Его страшный взгляд жег, был неотвратим, как смерть, и в нем горела неутоленная страсть. Что-то последнее еще сдерживало разбойника от насилия, но Катя чувствовала, как хрупка эта грань. Однако на этот раз судьба ее хранила: разбойник овладел собой и выпустил трепещущую пленницу из своих железных объятий. Он снял с себя все тот же золотой медальон и надел его на шею окаменевшей девицы.

- Я вернусь в следующий раз, и ты встретишь меня вот в этом платье!

Он сунул Кате нечто прозрачное, газовое. Она не подняла рук, чтобы принять это. Григорий, казалось, нарочно распалял себя:

- И ты будешь послушной мне и будешь ласкать, как я захочу.

Катя молчала, испуганная не на шутку. Едва Григорий ушел, захватив отвергнутые подарки, бедная девица решилась на отчаянный шаг. Натурально, оставаться в лагере ей нельзя. Можно не гадать, что сулит ей следующая встреча с атаманом.

Девушка убрала волосы под пажеский берет и крикнула Марфе:

- Я иду гулять!

Марфа тотчас показалась в дверях:

- Да куда это? У меня блинки вон пекутся, погодила бы...

- Оставь, Марфа, или отпусти меня одну. Я к Арине иду.

- Почто это к Аришке? - удивилась баба.

Катя не моргнув глазом соврала:

- Подружиться с ней хочу, скучно мне одной.

Марфа недоверчиво покачала головой:

- Ну, погоди, доведу хоть до избы ее...

Баба бросила блины, потащилась за Катей. Стоял жаркий летний день, девушка расстегнула пажескую курточку и сняла берет. Однако взгляды мужиков заставили ее тотчас застегнуться и убрать волосы. Марфа всю дорогу дивилась капризу пленницы:

- Аришка-то тебе не Сахар Медович. С нее станется, она и прогнать может. Ты уж, как войдешь, за мной держись. Швырнет еще чем.

Однако на сей раз Арина была в недурном расположении духа. Григорий и впрямь не принятые Катей подарки отписал любовнице. И вырядилась она, как купчиха, и дом ее походил на купеческую лавочку, как представилось девице-пажу.

- Ты теперь иди, Марфа, Арина меня проводит домой, - распорядилась Катя.

- Слышь, Аришка, - пригрозила баба, - приведи ее, одну не пускай. Сама знаешь...

Арина зевнула и отвернулась к окну.

- Тебе говорю, аль кому? - повторила Марфа.

- Да иди уж, - махнула на нее рукой наложница атамана.

Как скоро они остались одни, Катя тотчас приступила к делу.

- Помоги мне бежать, Арина, - попросила она.

Красавица и бровью не повела, делая вид, что высматривает что-то в окне.

- Что скажешь? - не отставала Катя.

- Голову перегрела али как? - усмехнулась, наконец, Арина. С чего я тебе буду помогать?

Девица-паж скинула со стула соболью шубу и решительно уселась на него, скрестив ноги.

- Тебе же будет вольнее, коли я исчезну. Сказывали, сердишься на Гришку из-за меня.

Арина метнула в соперницу взгляд, в котором явственно читалась непримиримая вражда.

- А коли и так, тебе что за дело? Теперь ты у него главная любовь, так чем недовольна?

Катя не обратила внимания на завистливые нотки в ее голосе.

- Возьми меня с собой на озеро, потом скажешь, что я утонула, - предложила она.

Арина расхохоталась.

- Ох, и рассмешила! Да кто поверит мне? Я не хочу за тебя отвечать перед Гришкой. Ох, он и крут в гневе!

Катя поняла, сколь нелепо ее предложение. Она задумалась. Если ей и удастся выбраться из лагеря, куда она пойдет? Не зная, где находится, пешком, куда? На верную погибель? Она растерялась и пала духом.

- Ладно, слушай, - заговорила вдруг наложница, - Тебе понадобится лошадь, я найду, приведу. Покажу тебе путь и выведу из лагеря, мимо дозоров. А там уж сама. Выигрыш и проигрыш на одном коне ездят. Доскачешь - стало быть, Бог на твоей стороне.

- Когда же? - нетерпеливо воскликнула Катя. Она знала, что медлить нельзя.

- Завтрашней ночью, раньше никак не успеть, - ответила Арина и загадочно усмехнулась.

Усмешка не понравилась девушке, но что было делать. Приходилось полагаться на атаманову любовницу - тонущий и за соломинку хватается.

5.

Катя не помнила, как прожила этот день. Марфа и та заметила, что пленница не в себе.

- Уж не заболела ли ты? - спросила она с подозрением. - Вот напасть-то!

- Нет, я здорова, - успокоила ее Катя. Она притворилась, что голодна, и набросилась на принесенную Марфой холодную ботвинью, хотя терпеть ее не могла.

- Ну-ну, - недоверчиво покачала головой Марфа, однако, кажется, успокоилась.

Катя все думала о том, что произойдет нынешней ночью, как она убежит от разбойников и будет искать путь домой, а, прежде всего, Левушку. Все эти дни бедняжка гнала от себя