Троецарствие - Ло Гуаньчжун

Писано весной, в третий месяц четвертого года Цзянь-ань» [199 г.].

Слезы потоком полились из глаз Дун Чэна. Всю ночь он не мог уснуть. Утром, положив указ на столе в кабинете, он погрузился в размышления о том, как уничтожить Цао Цао. Дун Чэн думал долго, но ничего не мог решить и, сидя, заснул.

Случилось так, что в этот час явился ши-лан Ван Цзы-фу. Привратник, зная, что Ван Цзы-фу друг Дун Чэна, не посмел остановить его, и тот прошел в кабинет. Ван Цзы-фу увидал, что Дун Чэн спит, облокотившись на стол и прикрывая рукавом кусок шелка, на котором виднелся иероглиф «Чжэнь»[34]. Ван Цзы-фу потихоньку вытащил указ, прочитал его и спрятал в рукав, потом окликнул Дун Чэна:

— Как вы себя чувствуете, дядюшка императора? Почему вы уснули, сидя за столом?

Дун Чэн открыл глаза и, не найдя на столе указа, позабыл о всяких церемониях; руки и ноги у него задрожали.

Ван Цзы-фу продолжал:

— Вы замышляете убийство Цао Цао. Я обязан об этом донести!

— Если вы это сделаете, Ханьский дом прекратит свое существование, — со слезами молвил Дун Чэн.

— Я пошутил, — успокоил его Ван Цзы-фу. — Могу ли я изменить Ханьскому дому? Ведь еще мои предки пользовались его милостями! Я хочу всеми силами помочь вам, брат мой, уничтожить злодея.

— Это было бы счастьем для Поднебесной! — с облегчением вздохнул Дун Чэн.

— Давайте все обсудим. Я не пожалею свой род, чтобы послужить ханьскому государю.

Дун Чэн взял кусок белого шелка, написал на нем свое имя и прозвание; Ван Цзы-фу сделал то же и сказал:

— У Цзы-лань — мой большой друг, надо с ним посоветоваться.

— Из придворных чинов только чаншуйский сяо-вэй Чун Цзи да и-лан У Ши — мои близкие друзья. Несомненно, они будут с нами заодно, — произнес Дун Чэн.

И тут, словно на зов, пришли Чун Цзи и У Ши.

— Небо помогает нам! — воскликнул Дун Чэн и попросил Ван Цзы-фу спрятаться за ширмой. Он сам ввел гостей в кабинет и усадил.

Выпив чаю, Чун Цзи спросил:

— Вас не возмущает случай на охоте в Сюйтяне?

— Да, конечно, но что же можно сделать? — ответил Дун Чэн, стараясь казаться равнодушным.

— Я поклялся убить злодея, да некому помочь мне, — признался У Ши.

— Уничтожить злодея на пользу государству — за это и умереть не обидно! — присоединил свой голос Чун Цзи.

— Вы, я слышу, собираетесь убить Цао Цао? Я должен донести! — пригрозил Ван Цзы-фу, выходя из-за ширмы. — И дядюшка императора это подтвердит!

— Преданному слуге императора смерть не страшна! — гневно заявил Чун Цзи. — Если мы умрем, то станем духами-хранителями династии Хань. Это лучше, чем прислуживать государственному преступнику, как это делаете вы!

— Вот как раз по этому делу мы и хотели пригласить вас. Мой друг просто пошутил…

С этими словами Дун Чэн вытащил из рукава указ и показал его Чун Цзи и У Ши. Те безудержно зарыдали. Тогда Дун Чэн попросил их вписать свои имена, а Ван Цзы-фу сказал:

— Погодите, я приведу У Цзы-ланя.

Вскоре он вернулся вместе с У Цзы-ланем, и тот тоже приписал свое имя. После этого они перешли во внутренние покои отдохнуть и выпить вина. Но тут доложили, что Дун Чэна спрашивает силянский тай-шоу Ма Тэн.

— Скажите, что я заболел и не могу принять его.

— Я видел, как он выходил из ворот дворца в парчовом халате с яшмовым поясом! — обиженно воскликнул Ма Тэн. — Зачем он притворяется больным, ведь я не без дела, явился к нему!

Привратник передал эти слова Дун Чэну, тот извинился перед гостями и вышел в приемную к Ма Тэну. После взаимных приветствий они уселись, и Ма Тэн сказал:

— Я был принят государем и теперь возвращаюсь домой. Вот зашел к вам проститься, а вы почему-то отказались меня видеть.

— Я, недостойный, захворал, — пожаловался Дун Чэн, — моя вина перед вами велика.

— По вашему лицу не заметно, что вы больны…

Дун Чэн промолчал. Ма Тэн встал, негодующе встряхнул рукавами халата и со вздохом направился к крыльцу.

— Нет, такие люди не спасут государства! — как бы про себя пробормотал он.

— Каких людей вы имеете в виду? — остановил его Дун Чэн, задетый этими словами.

— Случай на охоте в Сюйтяне наполнил грудь мою гневом! — промолвил Ма Тэн. — И уж если вы, близкий родственник государя, можете проводить время за вином и не думать, как наказать злодея, то где же найти таких людей, которые помогли бы династии в беде и поддержали ее в несчастьях?

— Чэн-сян Цао Цао — великий государственный муж и пользуется доверием императорского двора! Как вы решаетесь на такое дело? — притворился изумленным Дун Чэн.

— Вы все еще считаете злодея Цао Цао благородным человеком! — возмутился Ма Тэн. — Люди, которые цепляются за жизнь и боятся смерти, недостойны решать великие дела!

— Потише, поблизости много глаз и ушей! — прервал его Дун Чэн.

Убедившись в том, что Ма Тэн честный и справедливый человек, Дун Чэн показал ему указ. От волнения волосы зашевелились на голове Ма Тэна, и он до крови закусил губы.

— Когда вы приступите к делу, мои силянские войска помогут вам, — решительно заявил Ма Тэн.

Дун Чэн познакомил его с остальными и попросил вписать свое имя в список. В знак клятвы Дун Чэн смазал кровью уголки рта.

— Все мы должны дать клятву, что скорей умрем, чем изменим нашему союзу! — воскликнул он, обводя взглядом присутствующих. — Если найдется хоть десяток верных людей, великое дело будет доведено до конца! Преданных и справедливых людей немного, а связываться с дурными — значит, причинить себе вред, — закончил Дун Чэн.

Ма Тэн попросил список чиновников и, читая его, вдруг всплеснул руками:

— Но почему же вы не посоветуетесь с ним?

Все захотели узнать, о ком вспомнил Ма Тэн, и он, не торопясь, начал свой рассказ.

Правильно говорится:

Лишь потому, что Дун Чэну вручили суровый указ,Помочь династии Ханьской потомок нашелся тотчас.

О ком рассказал Ма Тэн, вы узнаете из следующей главы.

Глава двадцать первая

из которой читатель узнает о том, как Цао Цао отзывался о героях, и о том, как Гуань Юй убил Чэ Чжоу

Здесь находится юйчжоуский правитель Лю Бэй, — сказал Ма Тэн, отвечая на вопрос Дун Чэна, кого тот имеет в виду. — Почему бы вам не обратиться к нему за помощью?

— Он сейчас придерживается Цао Цао и не возьмется за это дело, — неуверенно ответил Дун Чэн.

— На охоте я заметил, как Гуань Юй, стоявший за спиной Лю Бэя, собирался броситься на Цао Цао с мечом, когда тот выехал принимать поздравления, и как Лю Бэй взглядом остановил его, — сказал Ма Тэн. — Он давно бы выступил против Цао Цао, да боится, что у него не хватит сил. Поговорите с ним; я думаю, он согласится.

— С таким делом спешить не следует, — заметил У Ши. — Сначала надо все хорошенько обдумать.

На этом разговор закончился, и все разошлись.

На другой день вечером Дун Чэн спрятал указ на груди и пошел к Лю Бэю на подворье. Лю Бэй пригласил его войти и усадил рядом с собой. Гуань Юй и Чжан Фэй стали по сторонам.

— Раз уж вы пришли ночью, значит по какому-то важному делу, — начал Лю Бэй.

— Если бы я приехал днем на коне, у Цао Цао возникли бы подозрения, — произнес Дун Чэн. — Вот почему я предпочел поздний час.

Принесли вино, и Лю Бэй угостил Дун Чэна.

— Почему во время охоты вы остановили Гуань Юя, когда он хотел убить Цао Цао? — задал вопрос Дун Чэн.

— Как вы узнали об этом?

— Кроме меня, этого никто не заметил, — успокоил его Дун Чэн.

— Гуань Юй не смог сдержать гнева, когда увидел, до чего дошла наглость Цао Цао.

— Если бы все сановники были такие, как Гуань Юй, — со слезами в голосе произнес Дун Чэн, — в государстве было бы спокойно!

Лю Бэй подумал, что Дун Чэна подослал Цао Цао, и, притворившись изумленным, сказал:

— Разве есть какие-либо основания жаловаться на недостаток спокойствия? Ведь чэн-сян Цао Цао повелевает государством.

— Я говорю с вами откровенно, как с дядей ханьского государя, — сказал Дун Чэн, невольно бледнея. — Зачем вы притворяетесь?

— Я хотел проверить, не хитрите ли вы.

Дун Чэн дал ему прочесть указ. Лю Бэй не мог скрыть глубокого волнения. Затем гость извлек бумагу, где под торжественной клятвой стояло шесть подписей.

— Ведь вы получили указ самого императора, могу ли я остаться в стороне? — воскликнул Лю Бэй, подписывая свое имя и возвращая бумагу Дун Чэну.

— Я попытаюсь привлечь еще троих, и когда нас будет десять, мы сможем приступить к делу, — заключил Дун Чэн.

Они совещались до часа пятой стражи и только тогда разошлись.

Чтобы отвести подозрения Цао Цао, Лю Бэй занялся разведением овощей у себя в саду. Гуань Юй и Чжан Фэй недоумевали:

— Зачем вы занимаетесь делом, достойным маленьких людей, и не обращаете внимания на дела Поднебесной?

— Этого вам не понять, — отвечал Лю Бэй.

Больше братья об этом не заговаривали. Однажды Лю Бэй в саду поливал овощи. Гуань Юя и Чжан Фэя не было дома. Неожиданно появились Сюй Чу и Чжан Ляо в сопровождении нескольких десятков воинов.