Королевская кровь. Проклятый трон - Ирина Котова

– Если она станет его женой, ты их обоих благословишь и не будешь более чинить препятствий, – легко согласился Белый.

Зеленый молчал. Ему незачем было спорить – к его сыновьям притянуло сразу двоих дочерей Красного, и это усилило и их, и его. А вот за оставшихся будет битва. Кто откажется получить под свое покровительство толику божественного огня?

– Она справится, – проревел пламенем Красный.

– Он справится, – ветром вторил ему Белый.

Боги играли, а на Туре продолжали жить, действовать и ошибаться их потомки, на которых издревле была завязана судьба этого мира.

Конец октября, Пески

Ангелина

Столовая гарема была заполнена едва ли наполовину, и Ангелина с удивлением оглядела тихих и печальных девушек, сидящих за импровизированными партами.

– А где остальные нани-шар? – спросила она.

– Часть уже уехала к родным, – ответила Зара, – а есть еще те, которые боятся выходить.

– Я же говорила, что не нужно меня бояться, – мягко, чтобы не дать прорваться раздражению, произнесла принцесса. Почему каждый раз надо убеждать этих дурочек в том, что она не кровожадна?

– Они переживают, что вы рассердитесь, раз мы остались здесь, – пояснила одна из девушек.

– Вы же потребовали от Владыки, чтобы он отказался от нас, – добавила тихо другая. – Теперь он хочет только одну жену. Вы договорились, да?

– Отказался? – ледяным тоном проговорила Ани и тут же мысленно отругала себя: и так тихие нани-шар совершенно поникли.

– Вчера он сказал, что больше не нуждается в нас, – объяснила Зара. – И что мы можем идти домой. Но мы хотим доучиться, госпожа Ангелина. Пожалуйста.

Остальные робко закивали.

– Понятно, – ровно произнесла первая Рудлог. – Девушки, я не просила вашего господина об этом. Мы не договорились. Позовите своих боязливых подруг, и начнем занятие.

Она снова писала слова и слоги на мраморной доске, снова просила читать вслух предложения, выводила цифры и объясняла правила сложения-вычитания. И думала, на удивление, не злясь.

С одной стороны, поступок Нории логичен и является вполне красноречивой декларацией. С другой – не слишком ли он самоуверен? Ведь знает же, понимает, что она не останется. Да, как-то за несколько прошедших дней они слишком много стали друг о друге понимать.

После занятий Ангелина взяла полотенца, запасную одежду и ушла на берег пруда – тренироваться. И, вопреки своему решению не перенапрягаться, снова упорно создавала огненные плети – они слушались мысли, хлестали с необычайной точностью, – снова перекидывалась в верблюдицу и обратно, бегала по поляне и отдыхала после, купаясь. Вокруг веселыми стайками носились анодари, чирикали, напрашивались на ласку, и принцесса осторожно гладила крылатых «котят», улыбаясь их возне. Снова оборачивалась, затем держала щиты.

Дракон появился часа через три, когда Ангелина опять носилась по поляне. Покачал головой – она фыркнула, – разделся и ушел плавать. За ним пришли слуги, накрыли ужин, с любопытством поглядывая на пьющую воду верблюдицу. Ани проверяла, сколько выдержит, пока не начнет туманиться сознание. Допроверялась: когда обернулась, уйдя за деревья, чтобы там же одеться, ноги уже не держали и тело наливалось знакомой болью.

– Иди ко мне, – пророкотал Нории. Он давно уже сидел у накрытого стола, ужинал и наблюдал за ней. – Я помогу.

А когда бы он не помог?

– Не хочу, Нории, – привычно отозвалась Ангелина, подходя к столику.

– Хочешь, – насмешливо сказал он, и принцесса отвела взгляд.

Трапеза получалась печальной и молчаливой. Все было как всегда: и солнце светило, и радостно, весело плескала вода в пруду, стрелами проносились водяные паучки, пели птицы, и зеленела трава. Но дракон был задумчив, и Ани тоже тосковала. Непонятно почему. Неизвестно из-за чего.

– Ты станешь моей женой, Ангелина? – спросил вдруг Нории.

– Нет, – произнесла она, чувствуя, как щиплет в носу и больно становится горлу. Взяла чашку чая, торопливо отпила. Руки дрожали – он перенапряжения? Он усмехнулся.

– О чем думаешь, принцесса?

В голове было пусто.

– Завтра день рождения моей сестры, – сказала она, – Василины. Той, которую корона выбрала вместо меня. Мы шесть лет не отмечали его вместе, и я надеялась, что в этот раз семья будет рядом.

Чай был вкусным. С горчинкой, крепкий, сладкий.

– Ты переживаешь из-за выбора? – поинтересовался Владыка, внимательно глядя на нее зелеными глазами. – Злишься на сестру, что она заняла твое место?

– Это, как оказалось, ее место, – Ангелина пожала плечами, чуть поморщилась от ноющей боли. – Не злюсь, Нории. Мне не дают покоя причины этого. Я не обижена, я хочу решить задачу. Что в Василине есть такого, чего нет во мне?

– Может, твоя судьба – просто в другом месте?

Она промолчала, пробуя остро пахнущий плов.

– Расскажи мне, почему вы так долго не виделись, – попросил дракон, ничуть не расстроившись из-за возникшей паузы.

– Был переворот, – сухо пояснила принцесса, – мы спаслись чудом. Сестра вышла замуж. Нас искали. Чтобы не подставлять ее под удар, мы уехали. Жили в деревне, как простые люди. Не очень богато, поэтому и не могли ездить к ним в гости часто. Да и опасно это было. До сих пор бы жили, если бы нас случайно не отыскали.

– Я бы тебя нашел в любом случае, – заверил ее Нории, откидываясь спиной на ствол дерева и блаженно прикрывая глаза. – Ты могла изменить внешность, но твою ауру не спрячешь. Хотя в таких случаях не бывает случайностей – это судьба, предопределенность.

Даже если бы он нашел ее раньше – разве это что-нибудь изменило бы?

Ани снова поморщилась от боли, и дракон, не открывая глаз, позвал:

– Иди ко мне, принцесса. Дай мне выспаться и не думать, как ты опять мучаешься из-за своего невыносимого упрямства. Если ты сейчас не подойдешь, я к тебе ночью приду сам. Ты хочешь этого?

– Не нужно, – повторила она серьезно, – я не хочу. Не приходи, Нории.

– Я тебя сейчас свяжу и вылечу насильно, – пригрозил он, склоняя голову и разглядывая ее со странной улыбкой.

– Пей чай, Нории, – отозвалась Ангелина легко. Как же хорошо знать и быть уверенной, что никакого насилия от него точно быть не может.

Перед сном боль в теле была уже полегче, почти выносимой, и на ночь она снова грелась в ванной, чтобы успокоить мышцы, и попросила Сурезу заварить какую-нибудь обезболивающую траву – вдруг поможет?

– Это кора ивы, имбирь, куркума, крапива, – вдохновенно перечисляла Суреза, пока Ангелина подозрительно принюхивалась к вареву и размышляла, не испортит ли себе этим желудок, – полынь, валериана…

Выпила, прислушалась к себе, легла. Боль притупилась, но никуда не ушла, с наслаждением терзая тело, а вот валерьянки, видимо, в питье добавили с лишком, потому что Ангелина бодрствовала, безразлично глядя в потолок и слушая пение птиц в саду, а мозг спал. Странное состояние оцепенения – будто под наркозом, но всё чувствуешь. И хочется подняться, снова пойти в ванну, чтобы дать передышку корчащемуся от перенагрузки организму, а никак. И злишься на себя за невозможность уступить даже в мелочи, и прислушиваешься к звукам в холле – там журчит фонтан, и никто не спешит открыть дверь и помочь ей. И уже думаешь встать, преодолевая слабость, и самой пойти просить о помощи. И оттягиваешь этот момент, сколько можешь, хотя по щекам катятся слезы, и зубы сжаты, и тело напряжено так, что еще чуть-чуть – и начнутся судороги.

Сколько прошло времени, когда в холле раздался звук открываемой двери? Все-таки пришел. Она выдержала, а он нет. Наконец-то!

Но шаги затихли у входа в спальню. Остановился. С закрытыми глазами принцесса видела мягкое голубоватое сияние его ауры и ждала. И чуть не разрыдалась в голос, когда сияние это стало удаляться.

– Нории, подожди, – хрипло и едва слышно проговорила Ангелина. – Помоги мне. Пожалуйста.

Она так и лежала с закрытыми глазами, когда кровать прогнулась под севшим на ее край драконом, когда он молча скинул покрывало и быстро прошелся руками по телу, принося успокоение. Никакой эротичности, но ей все равно было зябко и боязно. И дыхание сбивалось, и она старательно жмурилась, как маленькая, – смешно и страшно самой было от этого, – и только чуть вздрогнула, когда он погладил ее по голове, потянулся за покрывалом.

И, когда она уже думала, что все закончилось, вдруг ощутила легкое касание прохладных губ на своем соске – быстрое, острое, непозволительное, – и застыла, слушая, как он встает и уходит.

Сжалась на постели в комочек, натянула покрывало до подбородка и тихо застонала в подушку, вцепившись ногтями себе в бедро. Хотелось кричать, и выть, и крушить все вокруг.

Он разрушил ее жизнь, разрушил ее саму, ее представление о себе, уверенность в том, что она может справиться с чем угодно, и этого теперь не изменить – не убежать, не уйти, потому что этот мужчина всегда будет с ней и в ней, где бы она ни находилась и как бы ни старалась забыть.