Андрей Первозванный – апостол для Запада и Востока - Коллектив авторов

Мотив для поездки в Рим было нетрудно найти. Ведь здесь была резиденция Петра, первого апостола и к тому же брата Андрея. Средневизантийская легенда об Андрее тоже заставляет его совершить далекое путешествие, чтобы повидать брата, резиденция которого в то время находилась в Иерусалиме, и рассказать ему о своих делах и результатах миссионерской деятельности. Таким образом, по мысли Л. Мюллера, упоминание Рима в легенде об Андрее не имеет церковно-политического значения, а служит вспомогательным средством для объяснения путешествия апостола по Руси, которое не преследовало миссионерских целей.

Можно представить, как шаг за шагом складывалась легенда об Андрее из возникшего однажды предположения, что апостол, путешествуя по Скифии, мог оказаться на месте будущего Киева. Оказаться же здесь он мог только проездом, причем путешествие через Киев могло быть возможно лишь в том случае, если он находился на пути в Рим. В Рим же он отправился для встречи со своим братом Петром. Из Рима он возвратился в Синоп, минуя Византию, так как, согласно средневековой легенде, он посетил Византию во время своего последнего путешествия (из Синопа в Патры).

Следует отметить, что анекдот о парильне имел самостоятельное хождение в Новгороде еще до того, как его вместе с повествованием о благословении киевских гор апостолом Андреем включили в легенду об Андрее, вошедшую в летопись Нестора. Известна история, о которой сообщает живший в XVI веке иезуит Дионисий Фабрициус в своей «Истории Ливонии». Он рассказывает забавную историю о монастыре Фалькенау в Лифляндии, случившуюся будто бы в XIII в. Монастырь, считавший свои доходы слишком низкими, посылает двух монахов к папе с поручением сообщить ему о своем тяжелом материальном положении и попросить о помощи. Для обоснования претензий монастыря они, в частности, рассказывают об исполняемом ими чрезвычайно тяжелом аскетическом действе: каждую субботу монахи до такой степени раскаляют печь в бане, что человек едва может вынести эту жару; затем братия раздевается и хлещет себя прутьями, после чего обливается холодной водой. Столь суровые аскетические подвиги будто бы помогают побороть все страсти. Для проверки этих сведений из Рима в далекую Ливонию посылается итальянский монах. Оказавшись в монастыре, он приходит в ужас от незнакомого ему обычая париться в бане и, возвратившись в Рим, высказывается в пользу монастыря, в результате чего папа удовлетворяет обращенную к нему просьбу.

Сходство ситуаций заставляет нас предположить, что содержание анекдота о парильне первоначально связано с Римом, а не с апостолом Андреем. В истории о монастыре отношения с Римом более мотивированы и заложены в основе рассказа. Напротив, из легенды об Андрее довольно трудно понять, почему апостол именно в Риме так подробно рассказывал о купальных обрядах на озере Ильмень, а не в Синопе или почему этот рассказ вкладывается в уста апостола? Все это хорошо обосновано в истории о монастыре: именно до Рима доходит этот рассказ, так как только папа может удовлетворить просьбу монастыря. По этой причине именно там рассказывается о странной форме мнимого аскетизма. Поэтому едва ли можно поверить, что история о монастыре Фалькенау находится в зависимости от легенды об Андрее. Обратная зависимость отпадает по хронологическим причинам. Таким образом, остается единственная возможность: предположить, что оба анекдота имеют общего предшественника. В нем, можно полагать, связь с Римом так же хорошо мотивированна, как и в истории о монастыре Фалькенау[258].

С именем апостола Андрея этот рассказ связали, по-видимому, позднее, когда киевский вариант легенды об Андрее стал известен в Новгороде. Если отнести возникновение андреевской традиции в Киеве ко времени начала культа Андрея в Южной Руси, то есть к 80-м годам XI века, то до появления «Повести временных лет» в дошедшей до нас редакции, относящейся к 1116 г., оставалось еще примерно 30 лет, в течение которых легенда могла прийти из Киева в Новгород и обогатиться там за счет включения новгородского анекдота о парильне.

Совершенно естественно, что странствующий анекдот, в котором рассказывается о связи между районом распространения парных бань и Римом, был соотнесен в Новгороде с именем апостола Андрея, как только там узнали, что он однажды проезжал через Новгород, направляясь в Рим. Это был первый путешественник, который с берегов Средиземного моря пришел к берегам озера Ильмень, то есть первый, кто увидел удивительные и почти непонятные для южных народов купальные обряды «словен».

Конечно, анекдот потерял свою соль, как только его связали с именем апостола, но в мировой литературе немало фактов, свидетельствующих о том, что стремление связать бродячие анекдоты с известными именами сильнее, чем желание передать их первозданный текст с первоначальным смыслом.

Замечательно, что по одной из версий путь Андрея Первозванного дошел до Валаама. Историки считают, что в основе этого названия лежало имя славянского бога Велеса, которого св. Апостол и его спутники могли отождествить с библейским Ваалом. А затем пришлые карелы исказили слово «Ваал» на свой лад. Прибыв на Валаам, Апостол благословил скалы каменным крестом, который был вытесан учениками. Крест на этом святом месте стоит и поныне. Предание гласит что, обратив в веру Христову жрецов Велеса и Перуна, св. Андрей разбил с их помощью капища и основал первый на Руси монастырь. Этой христианской общине он оставил и многих своих учеников.

О пребывании апостола Андрея на Валааме говорит и «Сказание о Валаамском монастыре», написанное в XVI веке. Сказание утверждает, что, проповедав слово Божье в Новгороде, апостол Андрей, плывя по Невскому озеру, воззрел на северные Карельские страны и предрек, что хотя безбожные языческие волхвы, яко новые хананеи, ныне жительствуют там, однако в будущем два ярчайших светила воссияют в этой стране. Прорек же сие апостол Андрей, – поясняет сказание, – о двух пречестных и великих обителях – Валаамском и Коневецком монастырях[259].

В начале XIX века отсутствие сведений о древнейшей истории монастыря[260] побудило А. И. Сукаладзева создать (а по существу, фальсифицировать) некую «древнейшую» «Оповедь», восполнявшую пробелы в начальной истории монастыря. Сукаладзев преподнес текст «Оповеди» валаамским старцам в качестве любезно сделанного перевода на современный язык с древней рукописи, якобы бывшей в его распоряжении. Согласно этому «древнему» тексту «св. Андрей от Иерусалима прошел Голядь, Косог, Родень, Скеф, Скиф и Словен смежных лугами, достиг Смоленска, и ополчений Скоф и Славянска Великого, и Ладогу оставя, в ладью сев, в Бурное вращающееся озеро на Валаам пошел, крестя повсюду, он поставлял по всем местам кресты каменные. Ученики же его Сила, Фирс, Елисей, Лукослав, Иосиф и Косма повсюду сделали ограды и все посадники доезжали от Словенска и Смоленска, и многие жрецы окрестились и капища Перуна и Велеса разрушили и уничтожили». На основании такого рода «древнейших» свидетельств некоторые историки берут на себя смелость утверждать, что христианство на острове дожило в виде монашеской общины вплоть до прихода святых Сергия и Германа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});