Том 27. Письма 1900-1901 - Антон Чехов

Антон Павлович сейчас же сделал перевязку — и теперь моя сосна выросла на славу» («Приазовский край», 1904, № 182, 11 июля).

Иорданов в своем письме от 25 января 1900 г. сообщал Чехову, что таганрогская дума стала теперь «усердно заниматься городскими насаждениями» и, очевидно, в связи с этим и запрашивал Чехова относительно каталогов деревьев. См. также письмо 2976 в т. 8 Писем. В письме от 4 февраля Иорданов благодарил Чехова за полученные им «одесские прейскуранты».

3023. Н. И. КОРОБОВУ

29 января 1900 г.

Печатается по тексту: Письма, т. VI, стр. 26–27, где опубликовано впервые, по автографу. Нынешнее местонахождение автографа неизвестно.

Год устанавливается по письму Н. И. Коробова от 17 января 1900 г., на которое отвечает Чехов (ГБЛ).

…спасибо за письмо и поздравление. — Коробов писал: «Поздравляю тебя от всей души с избранием в почетные академики. Я горжусь, что у меня есть товарищ академик; и выбран в хорошей компании, впрочем, мало сказать хорошей там, где есть гр. Л. Толстой.

А можно было бояться, что выберут бог знает кого. Выбрали что было лучшего в России по части литературы <…>

Я видел „Дядю Ваню“, по моему мнению, это лучшая русская пьеса за последние 20 лет, я поставлю ее много выше „Чайки“. Мне она кажется даже чем-то совсем особенным; в „Чайке“ чувствуешь театр, сцену, а в „Дяде Ване“ сама жизнь и оттого сначала как-то даже дико и странно. А потом как вглядишься, чувствуешь трепетание живой жизни. Но пьеса слишком интеллигентна, средней публике, массе, едва ли по плечу. Играют бесподобно; поставлена, лучше требовать нельзя».

…очень радуюсь за Екатерину Ивановну… — Коробов сообщал о том, что его жена, болевшая туберкулезом, теперь совсем поправилась. Когда она в 1899 г. заболела, Чехов помогал Коробовым устроиться в Ялте для лечения.

В том, что печатается в газетах об академиках и Академии, достоверного мало… — После опубликования списка почетных академиков (см. письмо 3003*) «Новое время» несколько раз возвращалось к этой теме. Суворин в Маленьких письмах (№ 8588, 24 января) писал о неопределенности формулировки дополнения к уставу о почетных академиках. Буренин в «Критических очерках» (№ 8592, 28 января) высказался против избрания в почетные академики Короленко, талант которого «кружковая публика и кружковая критика» слишком преувеличила и ценила его не по существу, не по художественным его заслугам, а по так называемым «гражданским». О «произвольности» списка избранных писал в своей статье «О Российской академии» и Сигма (№ 8587, 23 января), возмущаясь тем, что Академия, «почтя своим выбором В. Г. Короленку, не почтила гр. Салиаса, П. Д. Боборыкина, А. В. Сухово-Кобылина, Вл. И. Немировича-Данченко», что «при отсутствии многих настоящих писателей в числе избранного видим имя судебного деятеля <А. Ф. Кони>, очень почетного, талантливого в своей специальности, но такого, для которого „поэзия любезна, приятна, сладостна, полезна, как летом сладкий лимонад“». В то же время Сигма писал о необходимости восстановления самостоятельной Российской академии как центра по изучению языка и литературы, преобразованной в 1841 г. в Отделение русского языка и словесности при Петербургской академии наук: «Российская академия необходима для объединения писателей, для признания их высокого и самостоятельного государственного значения, для издания русских авторов, для разрешения вопросов литературно-государственных, для представительства перед троном за литераторов, для ходатайства „о тех или иных нуждах российской словесности“»; что подобная «Академия Литературы» — по образцу Академии Художеств — должна была бы проявлять внимание к живым литераторам, их судьбе и нуждам («общество готово поклоняться писателю, когда он на склоне дней или уже умер»), заниматься вопросами издания русских писателей «профессионально объективно, вне узкой кружковой тенденциозности». Права же «почетных академиков», определенные уставом, скорее говорят о том, чего академики не могут и не должны. Могут «не состоять на государственной службе по Академии наук», не должны «получать штатного содержания, считаться членами общего собрания <…>, присутствовать на заседаниях оного, подавать голоса на заседаниях Отделения русского языка и словесности, куда они допускаются» и т. д.

Поздравляю ~ с новосельем… — Н. И. Коробов сообщал Чехову, что из-за болезни жены они переселились на подмосковную дачу: «Я теперь еще больше убедился, что и при нашем климате, только при хорошей обстановке и правильной жизни, можно с чахоткой жить зиму на воздухе; конечно, не в городе».

Поклонись Вячеславу Ивановичу, поблагодари за память. — Коробов писал, что его сослуживец (врач-ординатор 1-й городской больницы) В. И. Бессонов, с которым Чехов познакомился, очевидно, у Коробова в Москве, «все больше и больше восторгается» произведениями Чехова и поздравляет его с избранием в академики.

…составителями словаря… — С 1891 г. Академия наук выпускала «Словарь русского языка». Издание не было закончено.

3024. Л. С. МИЗИНОВОЙ

29 января 1900 г.

Печатается по тексту: Письма, т. VI, стр. 29–30, где опубликовано впервые, по автографу; нынешнее местонахождение автографа неизвестно.

Год устанавливается по письму Л. С. Мизиновой от 22 января 1900 г., на которое отвечает Чехов (ГБЛ).

…я никак не ожидал, что Вы вспомните обо мне и напишете. — Мизинова писала: «Вы, верно, давно забыли о моем существовании, Антон Павлович, и вот я, наконец, собралась Вам напомнить о нем. Много раз хотелось писать Вам, да ничего не выходило из этого. Интересного рассказать нечего, а писать то же, просто, не хотелось — много писем и без моих Вы получаете — я думаю! Я всё думала, что Вы приедете сюда — захотите посмотреть на свои вещи в Худож<ественном> театре и на их исполнителей. Оказывается, что Вы и не собираетесь. Жаль — мне так хотелось бы Вас повидать! Машу почти не вижу. Мы с ней, как она говорит, поменялись ролями — она выезжает и никогда почти не бывает дома, — я же нигде не бываю. Вначале бывала часто в Клубе, но потом и там перестала бывать — и там скучно! Смотрела на днях „Чайку“! Говорить о ней самой ничего не буду — всё уже вам переговорили все! Была я в понедельник, а сегодня суббота, и до сих пор я еще вся под впечатлением. Играют все превосходно! Роксанова очень хороша! (Говорят, она совсем иначе играет теперь!) И я не знаю, почему Вы были ею недовольны! Она так трогательна и дает именно ту молодость и свежесть, которая, по-моему, главное в Чайке! Может быть, я ничего не понимаю, но на меня она произвела такое хорошее впечатление и я так ревела в театре, как никогда. Вот Станиславский скверен. Впрочем, Вам это все, верно, надоело, а пишу потому, что для меня это еще очень ново! Я в театрах не бываю совсем. Вообще мне кажется, что я живу на свете уже лет сто. И скучно-скучно! Занята я очень. Во-первых, много работаю над пением, с Павловской, а затем еще имею несколько уроков и переписку иногда. Потом возьму ангажемент и уеду куда-нибудь петь. Может быть, и на пост уеду. Приглашают петь в Нижний. Если получу ангажемент на зиму, то летом поеду отдохнуть куда-нибудь, а то очень устала и нездоровится. Я дошла до того, что уже лечусь у Даля. А то все ночи не сплю и испытываю постоянный страх чего-то. Теперь лучше — внушение мне очень помогло. Если напишете, буду страшно рада, хочется о Вас знать, а то у нас толком ничего не добьешься».

Вы познакомились с писательницей? — Мизинова писала, что познакомилась с Е. М. Шавровой-Юст: «…она мне очень понравилась! Она интересная женщина все-таки, и я Ваш бывший вкус одобряю. Мы с ней даже сговорились вместе ехать в Париж, Ялту и еще куда-то».

Свою фотографию я пришлю Вам… — Мизинова просила Чехова прислать его «портрет»: «Вы ведь обещали мне. Это жульничество! Я Вам прислала из Парижа два, и они украшают, я знаю, какое помещение, а от Вас не добьешься» (фото Мизиновой хранятся в ДМЧ).

Вы пишете, что уедете в Бердичев. — Шутка. В ответ на слова Мизиновой о том, что она собирается в Париж, но вернее попадет «куда-нибудь в Бердичев».

3025. М. П. ЧЕХОВУ

29 января 1900 г.

Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: отрывок — «Ежемесячный журнал для всех», 1906, № 7, стр. 414; полностью — Письма, т. VI, стр. 31–32.

Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 30 I.1900; Ярославль. 2 февр. 1900.

Ответ на письмо Мих. П. Чехова от 22 января 1900 г. (ЦГАЛИ).

…отвечаю на твое письмо. — М. П. Чехов, только что вернувшийся из Петербурга, где был у Сувориных, писал Чехову: «Оба они, и он, и она, встретили меня, как родного, и целые два вечера изливали передо мною свою душу. Всякий раз, как я собирался уходить, меня удерживали. Со слезами на глазах старик и с пылающими щеками Анна Ивановна уверяли меня, как им горько, что нарушились отношения между тобою и ими. Они тебя очень любят. „Отношения“, о которых я писал тебе и которые ты относишь к себе, относятся к министерству. Суворин именно это и подразумевал. Ах, как им горько, что их ненаглядный „Антоша“ стал к ним в такие отношения! — „Голубчик Миша, я знаю отчего это случилось. Антоша не захотел простить моей газете ее направления и тот… Я знаю это. Но разве можно, чтобы в таком громадном деле, как наша газета и тот… могла бы существовать одна душа и всё. Ведь это правда, Нюся? Я помню, как еще в Ницце, когда мы с Антоном Чеховым шли по берегу или, кажется, по какому-то говенному бульвару, я спросил у Чехова: отчего Вы не пишете в „Новое время“? И Чехов вдруг сверкнул глазами, как только может сверкать он один, и сказал резко: „оставим этот разговор!“ Я отлично помню это и тот…“