Лики Срединного царства. Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая - Алексей Бокщанин

Когда началась халхаско-ойратская война 1687–1688 годов, Сюанье и не подумал прийти на помощь своим «детям»-халхасам, а умело разыграл роль нейтрального и объективного арбитра. Прежде всего ему надо было поставить на колени строптивых, гордых и заносчивых потомков Чингисхана в Халхе. Сознательно подведя их под разгром со стороны Гаддана, Сюанье сделал их более послушными. После сокрушительного поражения местных феодалов в сражении у озера Ологой (Олохой-нор) 28–29 августа 1688 года сотни тысяч их подданных, бросив скот и кибитки, бежали в Южную (Внутреннюю) Монголию под защиту Сюанье. Это поставило светских и духовных иерархов Халхи в безвыходное положение. Они были вынуждены принять подданство Цинской империи, тем более что самовластие Галдана страшило их больше, нежели маньчжурское господство. Тем самым Сюанье получил великолепный предлог для покорения Халхи под видом ее «защиты» от Галдана. Только после того, как разгромленные им ханы, князья и церковные владыки Халхи осенью 1688 года признали над собой власть императора, Сюанье вступил в Халху во главе большой армии. Ему уже не надо было ее завоевывать, но следовало защитить свое новое приобретение от рук соперника. Обстановка складывалась удачно для Сюанье — в тылу Галдана восстал его племянник Цэван Рабдан, захвативший власть в Джунгарии. Сюанье поддержал последнего, а также противников Галдана в Лхасе.

С середины 1690 года Сюанье, сбросив маску миротворца, включился в войну за Халху. Однако 21 июля 1690 года цинские войска были разбиты Галданом в сражении на реке Урхуй (Ульхун) близ Великой Китайской стены. Все помыслы Сына Неба сосредоточились теперь на уничтожении Галдана. Ненависть к хану была столь велика, что, будучи больным, Сюанье осенью 1690 года лично возглавил свою армию. Он опасался, что его военачальники упустят Галдана. Противника следовало удерживать в непосредственной близости от старых цинских границ у Великой стены, не дать ему уйти на север, где он стал бы недосягаем для богдохана. Император всеми силами стремился избежать долгой изнурительной маневренной войны в бескрайних степях Халхи. Война должна быть скоротечной. Для достижения этого Сюанье вновь проявил первоклассные способности дипломата. Он уверял ненавидимого им хана, что цинские войска напали на него без санкции императора, что они были посланы только для «беседы» с Гадданом и для установления «дружбы» с ним. Дабы усыпить бдительность врага, Сюанье затеял «деловую» переписку с Галданом об их якобы предстоящей встрече, серьезных переговорах, выполнении им требований хана и установлении «вечной дружбы».

Усыпив таким образом бдительность Галдана, Сюанье нанес ему неожиданный удар. 3 сентября 1690 года цинские войска под командованием князя Фуцюаня застали врасплох и разбили силы ойратов у Улан-Бутуна (во Внутренней Монголии). Борьба за Халху оказалась наполовину выигранной. Сюанье поспешил политически оформить результаты своей победы. В последних числах мая 1691 года в окрестностях озера Долон-нор он организовал съезд (чулган) ханов, дзасаков и нойонов Северной и Южной Монголии, где было объявлено о включении Халхи в состав Цинской империи. Сюанье восседал на троне, а монгольские феодалы совершили перед ним «три коленопреклонения и девять земных поклонов». Затем они сели строго по степени знатности семью рядами на коврах и войлоках, постеленных на земле перед Сыном Неба. Началось угощение. Находившиеся в первых трех рядах получили чаши с вином прямо из рук Сюанье, а остальным вино разнесли маньчжурские военачальники из «восьмизнаменного» войска. Долоннорский съезд покончил с политической независимостью Халхи. Здесь вводилась, как это произошло ранее с Внутренней (Южной) Монголией, маньчжурская «знаменная» (хошунная) система организации населения и войска. Угощение халхаских феодалов на съезде явилось, по сути, поминками по былой свободе и независимости Монголии. Розданные затем подарки — серебро и шелк — стали как бы платой за совершенное на Долоннорском съезде. И пившие богдоханово вино гордые потомки Чингисхана скоро почувствовали на своей шкуре, как тяжела рука маньчжурского владыки.

Теперь предстояло покончить с Галданом, отвоевать у него большую часть Халхи, особенно западную. Дабы предотвратить уход противника далеко на север — в Халху, император вновь пустил в ход лесть, щедрые посулы и лицемерие. Готовясь к новому походу, Сын Неба постоянно заявлял о своем страстном стремлении к миру, к созданию счастья и рая на земле для всех народов. При этом Сюанье поддерживал врагов Галдана и торговой блокадой и голодом ослаблял силы противника перед решительной схваткой. Рядясь в тогу миротворца и пытаясь усыпить бдительность хана, Сюанье до последнего момента не порывал с ним дипломатических отношений. Император «по-дружески» предлагал Галдану передвинуться ближе к цинской границе и провести личную встречу. Делалось все, чтобы заманить хана в хитро расставленные сети и расправиться с ним без особого труда. На фоне такого коварства Галдан — прямолинейный и безрассудно смелый степной хищник — выглядел чуть ли не благородным рыцарем и честным бойцом. Впрочем, он не поддался на ухищрения императора, отступил через Гоби в Халху, и тогда Сюанье двинул против него войска.

Перед этим, проявив большие организаторские способности и железную волю, он собрал и перебросил через пустыню Гоби 85-тысячную армию с множеством пушек и огромным обозом. Император возглавил одну из трех колонн и совершил трудный переход через мертвые пески и полупустынные пространства, жестко пресекая все разговоры о возможности отступления. Галдан даже не предполагал, что через Гоби может пройти такое огромное войско и что его поведет сам император. Сюанье при этом не был столь самонадеян, чтобы взять командование всеми тремя колоннами на себя. Общее руководство он предусмотрительно возложил на опытного военачальника Фэйянгу в чине главнокомандующего (дац-зянцзюнь), ему же была доверена и наиболее мобильная западная колонна. Именно он, Фэйянгу, 12–13 июня 1696 года у Чамдо на реке Терельджин-гол (южнее Урги) наголову разгромил Галдана. Лишь ночью с небольшим отрядом всадников тому удалось вырваться из окружения. Победители захватили много пленных и гигантский обоз — множество кибиток и около 60 тысяч голов скота. Сюанье — жестокий и беспощадный к поверженному врагу — приказал обезглавить несколько тысяч пленных ойратов.

В операции между реками Тола и Керулен император проявил определенные стратегические способности. Тем не менее его победа была предрешена заранее и добыта за счет других факторов. Во-первых, за счет фатальных просчетов самого Галдана. Во-вторых, за счет огромного численного перевеса и технического превосходства цинской армии, имевшей большее число пушек, мушкетов и аркебуз. О «военных подвигах» Сюанье и его «военной доблести» говорить трудно. Сам он лично не участвовал ни в одном из сражений. Даже в день битвы у Чамдо возглавляемая им центральная колонна оставалась вдали от поля боя.

Для Сюанье, как для истинного маньчжура, было мало выигранного сражения и победоносной войны. Ему нужен был сам Галдан, живой или мертвый, — для публичной казни или надругательства над его трупом. Сюанье был буквально одержим этой мыслью и готов был лично отправиться с войском на поимку бежавшего ойратского владыки. Император успокоился, лишь когда попавший в безвыходное положение Галдан 3 мая 1697 года покончил жизнь самоубийством, приняв яд. После этого вся Халха — от Алтая до Барги — оказалась в руках Сюанье. Развеялся призрак Единой и Великой Монголии. К империи отошла огромная территория. Присоединив Тайвань, всю Северную и Центральную Маньчжурию, всю Северную Монголию (Халха), а затем и Тибет, Сюанье окончательно обрел репутацию великого воителя и полководца.

Внутри империи Сюанье приступил к покорению неханьских народностей Юго-Западного Китая, превращению их из «данников» в обычных подданных империи, замене их правителей общекитайской бюрократией. В собственно китайских провинциях сохранялось спокойствие, и только восстание 1721 года на Тайване, охватившее весь остров, знаменовало собой конец мирного периода и безропотного подчинения китайцев маньчжурам.

Между тем перед Сюанье стояла задача возродить разрушенную войной экономику. Он создавал льготные условия для тех, кто распахивал заброшенные земли — залежи и пустоши, временно отменял налоги, соблюдал режим бюджетной экономии, избегал больших трат на роскошь императорского двора. Зато большие средства направлялись на строительство и ремонт дамб, плотин, водоотводов, оросительных систем и каналов. Только на возведение и укрепление защитных и ирригационных сооружений богдохан ежегодно отпускал свыше 3 миллионов лянов серебра. Особое внимание он уделял восстановительным и профилактическим земляным работам на реке Хуанхэ, стремясь свести к минимуму ее разрушительную силу и повысить судоходность Великого канала. Он совершил шесть поездок в провинции долины Янцзы (с 1684 по 1707 год), чтобы лично инспектировать ход этих работ, принуждая чиновников к большей добросовестности. В районах стихийных бедствий он зачастую отменял сбор налогов. Такого рода недобор с 1662 по 1705 год составил свыше 90 миллионов лянов серебра. После завоевания Тайваня Сюанье отменил введенную его отцом Фулинем политику «морского запрета», которая привела к обезлюдению и опустошению широкой полосы вдоль морского побережья и превращению ее в «мертвую зону». Согнанному в глубь страны населению богдохан разрешил вернуться на прежние места жительства, заниматься морским каботажем и торговлей, в том числе с европейцами — «заморскими варварами».