Почувствуй, насколько мне безразлично - Екатерина Юдина

продолжила Миранда еще более встревожено. — Всего лишь один. Беты с таким показателем никогда не пробуждались, как омеги, но правительство бы забрало тебя под попечительство. И ты бы не смогла поступить. Твои планы были бы нарушены и я…

— Мира, какой один процент? Я видела результат и там… — мне даже говорить было трудно и я все ждала, когда тетя скажет, что все это шутка, но она произнесла то, что было хуже выстрела в голову:

— Я поменяла результат.

На этот раз уже у меня не нашлось, что сказать. Как и у Миранды. Мы вдвоем молчали, но даже в этой тишине ощущался подкатывающий ад.

— Ты ведь это не серьезно? — спросила, поднимаясь на ноги и до боли сжимая телефон. — Подменить тест невозможно. У тебя не могло получиться.

— Это было не просто, но я тогда, кое-что сделала… Боже, что теперь будет?

Нас двоих посадят в тюрьму. Во всяком случае, Миранду точно. Или будет еще что-то хуже, ведь одно дело совершать махинации с тестами, другое — скрывать омегу.

— Я сейчас приеду, — сказала, забрасывая в чемодан те вещи, которые уже успела достать.

— Я… Я жду тебя. Нужно срочно сделать еще тест. Может… не все так плохо.

Буквально пара фраз и я, отключив звонок, уже с вещами вышла из номера.

На улице ночь и ливень, но уже это не казалось критичным. Совершенно. Вот только, хотелось кричать и реветь. Ну почему в моей жизни все вот так?

Я нашла такси и села в него. Дорога до вокзала будет стоит бешенных денег, но и это уже казалось мелочью. Меня вообще трясло и я не поняла того, как уже оказалась в поезде. Лишь спустя часть дороги, почти под утро, осознала, что на телефоне множество пропущенных. Около тридцати с неизвестного номера. И сообщения от него же. Я открыла лишь одно, самое первое:

«Где ты, Джонс? Я тебя везде ищу»

Это явно был Картер. И я только сейчас поняла, что не предупредила его о том, что ухожу. Но и сейчас этого не сделала.

После утра появилось множество пропущенных от Клейна, от чего сердце рухнуло вниз. Он и Картер звонили беспрерывно, а я ответить не могла. Вскоре выключила телефон. Абсолютно для всех растворилась.

Глава 40. Точно

Дорога заняла слишком много времени. Больше суток и, с учетом того, что мне пришлось сделать две сложные пересадки, часть пути вновь преодолевая на автобусе, под конец я уже толком своего тела не чувствовала. И дело не в самой дороге, а в нервозности, которая уже сожрала сознание и мысли.

Мой телефон уже давно сел, но я успела написать Миранде и сообщить к какому времени и куда приеду. Поэтому, когда я вышла из автобуса, она уже ждала меня на вокзале. Заметив меня, тетя тут же через толпу бросилась вперед и крепко обняла.

— Как ты? — немного отстраняясь, Миранда окинула меня взглядом, затем вновь обняла. — Все хорошо?

— Нормально, — опуская рюкзак на асфальт, я обняла ее в ответ.

Конечно, я лгала. Навряд ли мое состояние можно назвать «нормальным». Но ведь это касалось и ее. Миранда всегда была ухоженной, а сейчас выглядела потрепанной и бледной. Еще и под глазами залегли слишком темные круги.

Я забрала свой чемодан из багажа и мы сели в машину Миранды. Но даже после этого я никакой расслабленности не ощутила.

— Как ты себя чувствуешь? — мы остановились на светофоре и тетя опять посмотрела на меня. Даже ее взгляд отдавался нервозностью.

— Так же, как и обычно, — откинувшись на спинку, я запрокинула голову и закрыла глаза.

Я понимала, что вопрос Миранды значил куда больше, чем могло показаться на первый взгляд, ведь, если я действительно омега и те анализы верны, неизвестно, когда у меня пройдет полное пробуждение. Возможно, в любой момент и, если бы это случилось в дороге, подобное было бы полной катастрофой.

Но пока что я и правда чувствовала себя так же, как и обычно. Разве что жутко уставшая.

— До сих пор не могу поверить, что ты можешь оказаться омегой, — Миранда нервно постучала пальцами по рулю. — У нас же в семье никогда их не было. Иначе бы все знали. Но вот я вчера ночью перерывала всю нашу родословную за все поколения, которые смогла найти. И ничего.

— Я все еще надеюсь, что те анализы были неправильными и я все-таки бета, — поднимая ладонь, я ею сильно потерла лицо.

Наверное, «надежда» это далеко не то слово, которое я сейчас испытывала, ведь, если я все же омега, это будет хуже ада. Поэтому, при мыслях об этом меня уже трясти начинало.

— Вот зачем я поменяла тот тест? — тетя сильно закусила губу. Казалось, что сейчас расплачется. Возможно, уже делала это. — Я же, черт раздери, тогда считала, что поступаю правильно. Иначе хуже будет. К тем же бетам, которые показывали маленький процент на тесте относились черти как. Тебе бы просто жизнь испортили бы.

Миранда была права. Опять-таки, я была далека от всей этой темы, но даже до меня доходили некие нюансы. Например, то, что беты, показавшие высокий процент, получали все и сразу. Например, как Луиза. У нее, кажется, было восемьдесят пять процентов. Она же являлась единственной потенциальной омегой у нас в университете и с таким высоким процентом, была развязана в своих возможностях, действиях и выборах. А все потому, что правительство затрачивало на нее столько ресурсов, что Луиза могла позволить себе все.

Но, в итоге, даже она не пробудилась. Так и осталась бетой.

Что же касалось тех бет, которые показали на тесте небольшой процент? Чем он меньше — тем хуже отношение. Конечно, слова не совсем подходящие, так как даже над ними правительство неминуемо брало попечительство, но, поскольку беты, которые показывали меньше десяти процентов раньше никогда не пробуждались, на них особо не тратили ресурсы. Просто закрывали в определенном учреждении. Наблюдали за ними. И, после наступления девятнадцатилетия, когда становилось ясно, что эти девушки все же не