Последние ратники. Бросок волка - Антон Скрипец

Пусть от яда ты не околеешь, но с перерезанным горлом, думаю, и тебе не выжить. Конечно, вопросов у меня к тебе куча, но, как это всегда бывает в таких случаях, на них совершенно нет времени. Поэтому — не взыщи, коллега.

Унылый бубнёж прервал резанувший уши вскрик. Постный скелет мгновенно вскинулся, рывком отодвигаясь подальше от неподвижного собеседника и оборачиваясь на неприятный звук.

Будь у Никодима задатки к рисованию, то руководителя царства мёртвых, какого-нибудь там Аида, он изобразил бы именно так. Слипшиеся волосы, падающие на пылающие лютой злобой глаза, разодранная в бурые лоскутья рубаха, окровавленный меч в опущенной руке. А под ногами бьющееся в агонии тело затянутого в полный доспех гридня. Заорал, похоже, именно он. Наверняка в тот самый миг, когда Светлый подрубил ему коленные сухожилья, а затем пропорол живот. Ну, или, например, когда из брюха полезли сизые змеи потрохов. Не отрывая горящего прицела глаз от взгляда тягомотного отравителя, князь сухо дёрнул клинком, вгоняя лезвие в основание шеи поскуливающего дружинника княгини Ольги. После чего перешагнул через затихшее тело и хмуро двинул в сторону Змея.

— Где. Мой. Сын.

Слова самодержец припечатывал веско и угрюмо, выплёвывая их с каждым следующим шагом. Творись весь этот драматизм на сцене, Никодим обязательно бы поаплодировал.

Змей оказался куда менее благодарным зрителем. Он, скучающе вздохнув, выдернул узкое ложе клинка из одеревеневшего плеча Никодима. Судя по тому, что замершему в неподвижности черноризцу пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, парализовавший тело яд начал потихоньку отпускать. Гораздо быстрее, чем в прошлый раз.

— Видишь ли, любезный князь, — пустился в очередную навевающую сон лекцию тощий. Похоже, приближение настроенного на смертоубийство монарха его ничуть не трогало. — Твой сын — весьма полезный артефакт с ярко выраженной перспективой. Он совершенно явно пригодится в будущем. В совсем недалёком, я бы отметил, будущем. Рисковать столь ценным капиталом было бы чересчур нерационально. Конечно, его тут нет. Главной нашей целью было заставить тебя сделать максимально необдуманный шаг. Сунуть шею в петлю, если угодно. И ты, твоя светлость, с задачей этой превосходно справился. Сломя голову ринулся на выручку отпрыску. Зря. Поступков, движения которым задают порыв да инстинкт, хороший самодержец должен всячески избегать.

Святослав остановился, обвёл мутным взором картину побоища. И снова воткнул взгляд в глаза Змея.

— Значит, все эти люди легли только для того, чтобы выманить меня сюда? Да кто вы такие после этого?

— Политики. Кем, судя по всему, тебе не стать.

Никодим знал тысяцкого, который с этим утверждением мог бы поспорить. Благо, тоску своего занудства Змей не выдержал и сам. Решив прервать заунывный урок философии физкультурным нормативом. Он коротко подбросил стилет, поймал его за лезвие, скупо размахнулся и даже, наверное, точно определил, куда именно прилетит нож. Мишень была крупной, близкой, да к тому же ещё и не отягощённой бронированной защитой.

Правда, Змей опять не учёл один очень важный фактор.

Который незамедлительно пнул его сзади в сгиб коленного сустава. Конечно, это была скорее лёгкая неприятность, чем удар. Но и её хватило для того, чтобы нож в момент броска сорвался с траектории и звякнул об пол где-то очень далеко от намеченной цели.

17. Дворцовый переворот (окончание)

Смурной Кощей тут же обернулся к валяющейся под ногами неприятности и что-то по-змеиному зашипел в респиратор. Никодим ни оскорбляться, ни припираться не стал — а просто от греха откатился на безопасное расстояние. Конечно, настигнуть его своими ходулями Змей мог в два шага, но даже для такого манёвра требовалась пара секунд. Светлый же дарить их сутулому гаду не собирался. Он рванул к опростоволосившемуся отравителю не хуже олимпийского чемпиона по тройному прыжку. Но тот, не переставая шипеть проклятия, мгновенно переместился в сторону. Да не просто в сторону, а в сторону двери, к которой не так давно был прижат троицей ренегатов Светлый.

Одним слитным движением откинул засов, распахнул дверь и развернулся к преследователю.

В вытянутой руке, направленной в сторону князя, блеснул воронёным металлом пистолет.

Пистолет!

Выстрел в гулком помещении резанул по ушам, от толстого резного столба возле князя брызнула щепа. Светлый замер, исподлобья прожигая Змея ненавидящим взглядом.

— Я смотрю, вы оба в курсе, что это такое, — с каким-то мстительным удовольствием прошипел заговорщик. — Тем лучше. Оставайтесь на месте. Правда, не могу сказать, что в этом случае все останутся целы. Ставка здесь одна, и она уже сделана.

— Где мой сын? — отказываясь внимать любым доводам логики, снова прорычал Святослав.

Сейчас и Никодим видел, что за дверью, которую открыл Змей, желтели металлические бока бочек. На некоторых можно было рассмотреть чёрные оттиски, свидетельствовавшие о том, что содержимому этих цистерн лучше бы остаться там, где оно запечатано. В конце концов, череп и кости на фургончиках с мороженным не рисуют.

Мелкого княжича, к которому должен был прорываться его августейший родитель и которого кинулись спасать от рехнувшегося самодержца два редкостных остолопа, там, ясное дело, не наблюдалось. А тот самый поехавший с катушек венценосец, завидев под своими собственными хоромами столь неприятный схрон, побледнел так сильно, что мгновенно стало понятно — приволок сюда всю эту химическую катастрофу вовсе не он.

И для Никодима всё встало на свои места.

Он хрипло засмеялся. Почувствовав, что паралич частично отпустил, тяжело приподнялся на локте, рывком сел и навалился на каменную кладку стены. В горле что-то свербило, будто наглотался битого стекла. Смех перешёл в кашель. Лающий, надсадный.

Так и сидел, давясь то кашлем, то смехом.

— Ай, да святоши, ай да молодца! — сумел, наконец, выдавить из себя он. — Мы же всё это время жили под одной крышей. Они ж знали, считай, о каждом нашем шаге!

— Что ты там несёшь, вражина, — недобро покосился на черноризца князь.

— Я? Нет, твоё благородие. Я-то как раз тебе и не враг. Хоть и наряжен так же, как они. Не понял ещё? Святой отец Василий направил меня сюда спасать твоего сына от спятившего родителя. Понимаешь? Они хотели перестраховаться на тот случай, если не справятся все эти головорезы и ты умудришься остаться в живых. Ты кинулся спасать дитё, я кинулся спасать того же ребятёнка — а его тут и нет. И никогда не было. Верно ведь говорю, аист тонкожопый? Мы со Светлым по вашему сценарию должны остаться здесь. Лучше всего — вцепившись друг другу в глотки. А Киев тем временем накроет взметнувшимся в атмосферу прямо из княжьего дитинца облаком химической отравы. Предупреждены о том, что этой