Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность - Александра Черчень

Как-как? Валькирии? Ну ничего ж себе кличка. Такого от Стаськи я еще не слыхивала.

— А чего это она вдруг валькирия? За что удостоилась столь высокого звания?

— А ты посмотри, как она по сторонам зыркает. Того и гляди, сейчас схватится за копье и пойдет крушить всех подряд, — выдала мелкая, чем потрясла меня буквально до глубины души.

— По-моему, у кого-то слишком богатая фантазия! — поведала сестричке свои заключения я и, потрепав ее по плечу, миролюбиво предложила: — Ладно, пойдем к остальным. А то невежливо как-то. Посплетничать еще вечером успеем.

Стаська, хоть и нехотя, выбралась из своего гнездышка, и мы присоединились к женской части коллектива. О чем можно разговаривать с моложавой мамочкой Фауста, я и близко не представляла, а потому чувствовала себя еще менее уютно, чем за обедом. К тому же все время хотелось обернуться к мужчинам, проверить, не смотрит ли на меня Фауст.

Ох. И чего я так на этом зациклилась. Совсем не о том думаю. Хотя… О чем еще думать девице моего возраста, как не о парнях?

В общем, я была не в своей тарелке. Благо молчание в нашей женской компании долго не продлилось. Ситуацию спасли младшенькие — Марийка и Стаська почти сразу нашли общую тему разговора и сейчас качественно разряжали атмосферу своими взбудораженными репликами. Мы с Лилиан изредка вклинивались в их оживленный разговор, смеялись над шутками, короче, всячески поддерживали светскую беседу.

Дальше подали десерт, а вот после десерта началось самое интересное. Сначала со стороны камина раздался странный треск. Я подумала, что это трещат сухие поленья в огне, и не придала этому особого значения, но когда треск перерос в бряцание и странное… кхм… кряхтение, стало не то чтобы любопытно, стало как-то даже не по себе. Я с опаской оглянулась на звук и обнаружила на каминной полке прыгающую вазу. Причем ваза эта показалась мне смутно знакомой.

— Ну вот, как раз вовремя, — во всеуслышание известил Альберт, захлопывая крышку карманных часов.

— Чччто это? — заикаясь, спросила сестричка и ткнула пальцем в прыгающую фарфоровую вазу.

— Не что, а кто! — со знанием дела заявил Фауст. — И, судя по тому, что Фрайо обретается в вашей квартире, ЭТО, — кивнул на возбудительницу спокойствия мужчина, — ваша родственница!

Эмм… Ваза — наша родственница? Или в вазе наша родственница?

И тут до меня дошло, где я ее уже видела. Точно такая же ваза, а если быть точным — урна, стояла у нас в гостиной. И не так давно из праха, в ней покоившегося, восстал наш знакомый феникс. Стало быть, в этой урне обретается не что иное, как прах нашей бабули.

Только чего он так кряхтит и прыгает?

Через несколько секунд стало ясно, чего. Со свистом отскочила маленькая крышечка, и из урны повалил густой сизый дым. К дыму я в последнее время относилась с опаской, так что инстинктивно вжалась в спинку кресла, а Стаська и того хуже — завизжала и с ногами запрыгнула на диван.

Из тумана постепенно соткалась полупрозрачная фигура, которая приняла вполне различаемые женские очертания. Ну, здравствуй, мой персональный джинн из лампы.

— Бабушка? — ошарашенно протянула взобравшаяся на спинку дивана Стаська.

Кстати, черты лица у эфемерного духа и вправду были очень похожи на нашу бабушку по папиной линии, видимо, то была ее прямая родственница.

— Доброго вечера, госпожа Орлова, — поприветствовал призрака хозяин замка и выпустил в воздух столб густого ароматного дыма.

— Курить вредно, — неодобрительно глянула на Альберта бабулечка, но тот и бровью не повел. Напротив, еще раз приложился к курительной трубке. Призрак лишь фыркнул и, взлетев чуть повыше, обвел внимательным взглядом семейство. — Ну что, вы все в том же составе или еще кто-то сбежа… — Старушка не договорила, потому как в этот момент заметила нас со Стасей и расцвела в какой-то хищной улыбке. — О! Да у вас, я гляжу, пополнение! Кто такие?

— А что, разве не видно? Потомки ваши. Любовь и Станислава Орловы.

— Хммм… — Бабулечка-призрак подлетела вплотную к нам со Стасей и принялась очень пристально нас разглядывать.

— Да-да, узнаю этот нос. Орловская порода! — с гордостью выпалила старушенция. — И выправка, и осанка, — продолжило перечислять привидение, облетая меня по кругу. А я в очередной раз за день почувствовала себя музейным экспонатом, ибо остальные взгляды тоже устремились на мою скромную персону.

Да еще близость призрака нервировала… По телу разливался неприятный холодок, и так и хотелось зябко поежиться. Но я стойко держалась, подтверждая все бабушкины слова о породе, выправке и осанке.

И лишь когда призрак отдалился на достаточное расстояние, переметнувшись к Стаське, я смогла выдохнуть спокойно. Сестрица, в отличие от меня, статую из себя строить не стала, и стоило полупрозрачному существу подлететь на расстояние вытянутой руки, как мелкая попыталась его потрогать.

Рука, как и полагается, прошла сквозь эфемерное тело, потянув за собой легкий сизый флер, бабушка же, схватившись за живот, в голос рассмеялась:

— Ой, щекотно-щекотно, перестань.

Стоит ли говорить, что Стаську это только раззадорило, и она вновь прикоснулась к духу, теперь уже имея перед собой очевидную цель.

Старушенция вновь захохотала, аж вся затряслась. Будь она осязаемой, из нее песок, наверно, посыпался бы, а так отделялись лишь невесомые серые сгустки, чтобы мгновенно притянуться обратно к фигуре.

В итоге призрак сестричкиного надругательства не вынес и взмыл под потолок, становясь недосягаемым для шаловливых детских ручек.

— Да, — глубокомысленно произнесла усопшая, наконец отсмеявшись. — Девушек Орловской породы и по сей день отличает завидное любопытство и смелость.

— Да, есть такое, — чуть слышно фыркнул Фауст, и, оглянувшись, я поймала его кривую улыбочку и хитрющий взгляд синих глаз. Вот засранец. Комментирует еще тут!

— Ладно, деточки. Познакомиться — познакомились, кстати, можете называть меня просто бабушка Агафья. А теперь рассказывайте. — Призрак спустился пониже и, недолго думая, уселся на одно из кресел поближе к нам со Стасей. — Как идут дела в поместье? Сколько нынче крепостных у нас числится?

Я от такого вопроса малость ошалела. Похоже, бабуля не в курсе перемен, произошедших за последние эдак лет двести. Да и откуда ей быть в курсе, если она все эти годы провела в урне с прахом. Не Альберту же ей было рассказывать. Он-то тоже, поди, про наш мир ничего не знает.

А передо мной сейчас встал очень непростой выбор: поведать бабуле все, как есть, про отмену крепостного права, революцию, перестройку и остальные общественные преобразования; или поберечь ее ранимую психику. А заодно и свои нервы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});