Эхолетие - Андрей Сеченых

– Как скажешь, только план твой, а корректировка моя, и это не обсуждается, – Лёшка упрямо выпятил вперед нижнюю челюсть. – Первое, встречу назначишь с ним в нешумном кафе, я скажу, в каком именно, второе, ты ведешь с ним диалог, а записывать буду я. Меня он не видел, поэтому я сяду за соседний столик и всё скопирую. Не забывай, он опытный опер, засечёт плеер и заткнется навсегда. Третье, и самое главное, попробуй обойтись без угроз, может он проникнется и просто поможет, шут его знает. В противном случае, тебе придется ходить и оглядываться по сторонам. Согласен?

– Конечно, согласен, – Поль облегченно вздохнул, достал ручку и что-то написал на небольшом листочке бумаге, который вытащил из кармана куртки, – держи, не потеряй, – потом снова залез в карман и передал другу маленький целлофановый пакет.

– Что это? – Лёшка удивленно рассматривал цифры, написанные ясно, но криво.

– Телефоны моей мамы, Катрин Дюваль. Верхний – домашний, а нижний – рабочий. А в пакете фото и записка деда.

– Ты что, помирать собрался?

– Нет пока, но ты сам сказал, насколько это может быть опасным делом. А на фотку ты почаще смотри. У тебя куча идей и все они то, что надо. Будет лучше, если это у тебя будет. А в моем кармане это просто мертвый груз.

Лёшка засунул клочок бумаги и пакет в задний карман джинсов:

– Надеюсь, не понадобится, – пробормотал он себе под нос и чуть громче: – На проспекте Революции в самом его начале есть кафе, вот там и назначишь встречу Нелюбину, скажем, во вторник на шесть… да, ему удобно будет. В пять конец работы, ну и пешком минут пятнадцать. Завтра найди Алёнку в универе и передай, что у тебя есть обстоятельства по расстрелу твоего дела и что их непременно надо обсудить именно с её отцом. Он клюнет стопроцентно, тем более, что ему доложат про нашу встречу с Сорокой. Так, теперь про кафе. Сядешь у окна, там столики как раз на двух человек. Я, при любом раскладе, буду находиться у тебя за спиной. Твоя задача – поставить свой стул так, чтобы не перекрыть мне Нелюбина, иначе запись может не получиться.

– А если столик будет занят?

– Я позабочусь, не волнуйся. Сядешь за тот столик, на котором будет стоять моя сумка или лежать моя шапка. Я положу заранее, а потом уберу. После разговора с Нелюбиным спокойно идешь домой, я попозже к тебе заскочу. Ладно… давай по домам, пока! – Лёшка пожал Полю руку, и они расстались.

Лёшка вышел из подворотни и обратил внимание, как от стены дома отделилась тень и пошла вслед за ним. «Настырные вы, ребята» – Самойлов двинулся в сторону автобусной остановки, периодически оглядывая проезжую часть в ожидании транспорта. Когда до нее оставалось буквально метров тридцать сзади, Лешка увидел приближающийся силуэт «ЛИАЗа» и резко нырнул в арку дома, расположенного справа от него. Внутри, на стене прохода висел одинокий таксофон, и Лёшка, сняв трубку и набрав случайные цифры, обернулся в ту сторону, откуда только что прибежал. Буквально через мгновенье появилась тень, которая при свете фонарей оказалась знакомым ему молодым мужчиной в пальто и белом свитере. Мужчина мельком глянул на Самойлова, опустил голову и вынужденно продолжил движение вглубь двора, а Лёшка весело общался с телефонной трубкой: «Да, это я, привет, Маш… ага… давай увидимся… ага, соскучился… ага… сейчас приеду».

Автобус остановился, и когда началась посадка, Лёшка резво добежал до задней двери и заскочил на подножку. Лисецкие, скорее всего, его потеряли, но оставались еще москвичи. Самойлов их в суете не заметил, но, справедливо предположив, что лучшая позиция для наблюдателя – задняя площадка автобуса, проходить вглубь не стал, а примостился в узеньком месте возле задних сидений. Среди входящих внутрь пассажиров он легко узнал крупного мужчину в кожаной куртке.

«Привет, капитан Прудников» – мысленно поздоровался Самойлов, но отвел глаза в сторону и уставился в окно. Наблюдатель чуть замешкался, однако устоял натиску толпы и расположился неподалеку от Лешки, повернувшись к нему спиной, но контролируя при этом глазами выход из автобуса. Когда до дома оставалось четыре остановки, Лешка вежливо обратился к спине преследователя: «Вы выходите?». Спина сделала утвердительное движение и, когда открылись двери, пошла на выход. Лёшка, выбрав момент, затормозил и стал напряженно вглядываться в темноту за окном. «Парень, ну ты что, уснул там?» – сзади недовольно загудел народ. «А это какая остановка?» – на Самойлова неожиданно напала близорукость. «Автовокзал!» – дружно ответили сзади. «Ой, мне тогда на следующей», – Лёшка вцепился рукой в верхний поручень и, извинительно втянув живот, пропустил всех страждущих на выход. Задняя площадка опустела, и Лёшка практически встал у самой двери, отбив явное желание кожаной куртки с меховым воротником запрыгнуть снова в салон. Автобус плавно тронулся, и расстроенная куртка растворилась в ночи.

Самойлов вошел в свою квартиру, разделся и понял, что сил сегодня уже ни на что не хватит. Ему что-то не давало покоя, точнее, какие-то несоответствия или наоборот соответствия, которые он, Самойлов, не смог правильно соотнести между собой. Понятно, что в голове шел бесконечный кинофильм про Сороку и Игнатьева, но почему-то в главной роли был Поль. Что-то его тревожило именно в привязке к Полю. Может, предстоящая встреча с Нелюбиным? Нет, тревога касалась только явного недопонимания произошедших событий. Игнатьев… Да, что-то крылось здесь, но… «нет, всё, устал». Лёшка приказал себе включить стереосистему, достать с полки диск «The Beatles» и в горизонтальном положении, не раздеваясь, послушать песню о том, как сегодня прошел его день:

Its been a hard day’s night

And I’ve been working like a dog

It’s been a hard day’s night

I should be sleeping like a log…

Как только показался клиент в сопровождении незнакомого парня, Паршин практически бесшумно покинул автомобиль и оставил Крутова курить в одиночестве. Последний открыл блокнот и отметил в нем время. Начавшийся день не предвещал им никаких трудностей – объект был на виду, не спешил, не маскировался, шел, без умолку болтая с незнакомым парнем лет двадцати – двадцати пяти. Паршин стоял в телефонной будке и был внутренне готов к любой пакости, но молодые люди, полюбовавшись на последние достижения отечественной электроники, спокойно дошли до остановки и сели в первый подошедший автобус. Щелкнув тангеткой два раза, он последовал за ними. В автобусе, правда, он случайно пересекся взглядом со спутником «Француза», но тот не обратил на это никакого внимания. Понятное дело… дилетанты. Так, без происшествий, они миновали городскую черту и у деревеньки Синие Дали покинули транспорт. Паршин не стал рисковать, поскольку они вышли только вдвоем, и снова щелкнув тангеткой, продолжил поездку. На следующей остановке он вышел, перешел на противоположную сторону дороги и стал ждать сигналов напарника. Схема была отработанной.

Крутов, ведомый сигналами своего заместителя, держался от автобуса на почтительном расстоянии, поэтому спокойно отфиксировал, как на остановке вышло три человека – высокий молодой блондин и шедшие от него на расстояние объект и его спутник – и направились в сторону знакомой деревеньки. За ней была еще одна, более глухая деревня, и Виктор Иванович справедливо предполагал, что именно туда держат путь молодые люди. Велико же было его удивление, когда объект после непродолжительного общения с местной жительницей зашел в дом отставного чекиста. Крутов не знал, какого именно, но то, что здесь были ведомственные дачи родного управления, он не знать не мог. Были, конечно, обычные дома обычных людей, проживающих здесь не одно столетие, но таких можно было пересчитать по пальцам. «Удивительно, или объект решил завербовать всех действующих и бывших сотрудников, или мой милый друг Нелюбин чего-то не договаривает. Ладно, хорошо, что сегодня парни выходные, а то беда была бы». Достал запаску из багажника, отвинтил переднее колесо и стал ждать. Ровно через полтора часа хлопнула входная дверь, и Крутов начал прикручивать колесо на место, напряженно пытаясь уловить содержание разговора трех человек. «Архив… зарплатные ведомости… считай, деда еще раз похоронил…» – эти слова окончательно озадачили старого служаку. Закончив с ненавистным колесом, он сел в машину и прикоснулся пальцами к тангетке. Крутов понял, что объект начал движение. Благополучно доведя молодых людей до дороги, он вторично оповестил своего зама, который в этот момент садился на автобус, и вернулся в деревню. Спустя десять минут он нашел старосту и, предъявив служебное удостоверение, потребовал домовую книгу. Выяснив интересующий его вопрос, Крутов направился в город. По дороге он вторично встретил незнакомого блондина, который мазнул взглядом по лицу водителя и номерным знакам машины одновременно. Это обстоятельство вызвало профессиональный интерес. «Явно не местный, да и на лисецкого мало похож. Может, к кому-то в гости приехал, конечно, но почему тогда два часа по деревне бродит. Уверенный, наблюдательный. Нет, здесь что-то не так».