Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис

— Куда заберешь? — насторожилась она.

— К Илюхе в подвал.

— Против. — Она вытерла руки о передник, заглянула в кастрюлю, выпуская аромат горохового супа. — Во-первых, его можно продать, во-вторых, так вы совсем распоясаетесь и перестанете бывать дома.

Ну, началось. Вот уж не ожидал, что она упрется.

— Продавать вы его уже два года собираетесь, на запчасти. Слышал, что за десять тысяч. Я плачу тебе десятку, и телек мой.

Мама округлила глаза, но я не дал ей возмутиться.

— И еще. Ты говоришь — распоясаемся. Как это проявляется? Я ни одной четверки еще не принес, у меня проявились друзья и авторитет в классе. Над Борей перестали насмехаться.

— Паша, — уперла руки в боки она, — телевизор рабочий, какие десять тысяч? За тридцать заберут!

— А кто его чинил? Мама, твое решение несправедливо. Ты собралась продавать его за десять тысяч, я его починил. Получается, эту двадцатку заработал я…

Из спальни высунулся Борис, пока за нашей перепалкой он наблюдал молча.

— Так что плачу тебе десять тысяч и забираю его. Все. Разговор исчерпан.

— Может, ты все из дома вынесешь? — возмущенно воскликнула она. — Там вам нужнее, да? Дружкам твоим!

— Мама, как тебе не стыдно! — сказал Борис.

— Мне? — взбеленилась она. — Мне должно быть стыдно, что вы вещи из дома начали выносить? Как отец ушел, так совсем страх потеряли!

Основная часть моих денег хранилась у бабушки. Немного — в ящике под телеком, оттуда мама брала на еду. Часть я держал в ящике письменного стола, а остальное — за обложкой фотоальбома с моими детскими фотографиями. И сейчас меня посетила мысль, что мама могла распотрошить ящик, решив, что деньги развращают детей, и нечего нам их иметь. И ничего, что эти дети заработали ей на операцию, на еду и себе на вещи. Странно у нее голова работает. Родитель должен быть строгим! А вот как сделать, чтобы строгость не переходила в маразм, она не понимает.

Видимо, пожаловалась подругам, что дети распустились. Те посоветовали держать нас в строгости, и наплевать на здравый смысл! Я метнулся к заначке, пересчитал баксы: шестьдесят двадцатками и пятерками, нормально. Отсчитал десять долларов, отнес маме на кухню.

— Вот, покупаю телек на запчасти.

Она смахнула деньги со стола и использовала тяжелую артиллерию: закрыла лицо руками и разрыдалась, так жалобно всхлипывая, что аж сердце защемило. Но поддаваться на провокации я не собирался, пришел в детскую и обратился к Борису:

— Ну зачем вставлять палки в колеса, просто чтобы показать: я главнее? Ну тупость же!

Брат промолчал.

— Борь, что там с твоим конкурсом? — спросил я, меняя тему.

— Сказали, все завтра, — вздохнул он. — Тупо не успели вывесить работы. Воскресенье ж было.

— Волнуешься?

— А то!

С деланно-несчастным видом мама прошествовала в свою комнату и заперлась там, а я отправился на кухню и пообедал. Потом выгнал брата из-за стола, чтобы сделать черчение. Наблюдая за мной, он спросил:

— Ты собираешься перенести телек в подвал? А зачем? Там же антенны нет, кабель тянуть надо.

— Увидишь, тебе понравится. — Я подмигнул.

— Видик? — Он аж подпрыгнул на диване.

— Увидишь, — не сдал планы я, глянул на часы. — Еще сорок минут, и увидишь.

Кабанов пришел на пятнадцать минут раньше — из окна кухни я заметил, как он ходит туда-сюда, не решаясь подняться. Увидел шагающего сюда Илью, оживился, и к подъезду они направились вдвоем.

К этому моменту мы с Борисом вынесли «Рекорд» с балкона в коридор и включили через стабилизатор напряжения. Телек работал. Но как подключать приставку, я представлял весьма условно.

Борис побежал открывать, едва заслышав шаги на лестничной клетке, вытаращился непонимающе на моих одноклассников.

— Проходите, — крикнул я.

Кабанов вошел первым, достал из пакета приставку в коробке и долго ее распаковывал, трогал с такой тоской, как любимую женщину, которая выходит замуж за другого. Незаметно для Бориса я сунул деньги Илье, того перекосило.

Мы ждали, особенно — Борис, сообразивший, что к чему, и пританцовывающий от предвкушения.

Наконец Кабанчик закончил и замер с приставкой в руках:

— Что дальше?

— Проверять будем.

Пока Илья, кривясь, отсчитывал деньги Кабанову, который еще не решил, радоваться или печалиться, я обошел телек, сунул штекер в антенный разъем — замерев в предвкушении, мы уставились на экран, по которому побежали горизонтальные полосы.

— Это че? — спросил Борис. — Не работает?

— Ищет частоту, — без особой уверенности сказал Кабанов. — Но что-то долго.

Борис смотрел на эти полосы, разинув рот, и с каждой секундой надежда облетала с его лица, проступали обида и разочарование.

— Сильно старый телек, — предположил Кабанов.

— Какой, нафиг, канал? — воскликнул Илья, обошел телек, почесал в затылке. — Тут поможет только молоточек, долото и такая-то мать.

— Зачем? — вскинул брови Борис.

— Шутка! Отвертку несите, на всякий случай. Пока не сообразил, что и куда.

Забавная штука — память. Мозг избавляется от ненужного, но по-своему трактует нужность того или иного воспоминания. Сознательно я выбирал бы иначе. Детство я-взрослый помнил размыто и урывками, а так чтобы какие-то детали — нет. Приставку мы подключали, помнится, у Ильи, в одиннадцатом классе, но не помню каких-либо проблем. Впрочем, просто не помню. Сейчас память существовала двумя пластами — нынешняя и другая, о неслучившемся.

— Тут тупо нет поиска каналов, — сказал я. — Надо вручную.

Мы уставились на железку оси переключателя. Ручка давным-давно канула в небытие, и вручную было никак не переключить.

— Борь, плоскогубцы принеси, — попросил Илья.

Брат кивнул и рванул на кухню, вернулся с плоскогубцами, ручки которых были обмотаны изолентой.

— О, и не шарахнет, — пошутил Илья.

У меня аж за грудиной защемило от волнения. Если о видике я мечтал, то приставку мне просто хотелось, но было ясно, что это игрушка, родителям от нее пользы нет, и я не тешил себя иллюзией. И вот она у меня в руках. Точнее, она — моя! Еще шажок — и… Но шажок длился, длился и длился.

Илья сосредоточено щелкал переключателем, помехи не исчезали. Борис мельтешил вокруг, переживал, как за живого под ножом хирурга. Кабанов чесал в затылке, а пока я соображал, что делать, в моей памяти передрались события прошлого и будущего, и я никак не мог их систематизировать.

Мысли крутились вокруг того, что у переключателя каналов не просто так такой тугой ход, потому что он механически переключал…

Щелк. Щелк. Щелк.

— Е-е-е! — взревели друзья хором, и я увидел на экране строки текста, перечеркнутые помехами.

Кабанов стукнул по телеку, и они пропали.

— Заработало! — заорал Борис и принялся носиться по комнате.

Из спальни высунулась красноглазая мама, увидела гостей и сразу же спряталась. Видимо, сперва скандалить собралась, но постеснялась.

Борис притулился к Илье, его глаза возбужденно блестели, руки тянулись к джойстику.

— Это что за игра? Можно мне? — Боря потянулся к джойстику.

Кабанов забрал джойстик, сел на пол и с важным видом принялся объяснять, что и как. Мы, рассевшись вокруг, внимательно слушали, и для Ильи с Борисом сейчас вершилось волшебство, воплощалась мечта. Во мне боролись два чувства: тоже хотелось попробовать, но я понимал, какой это примитив и чушь в сравнении с играми на компе, память о которых оказалась живее всех живых.

А ведь сейчас у особо продвинутых ровесников есть компьютеры, кто-то уже даже пытается программировать. Для моих односельчан компьютер — что-то из области фантастики, ЭВМ, Эдик, Вася, Миша — трехголовый змей из «Мурзилки». И в некоторых школах компы есть, но не в нашей.

Первым выпало тестировать приставку Илье, мы договорились, что каждый поиграет пятнадцать минут. Он нервничал, шевелил губами, потому что усатый мужичок у него все время убивался. Через четверть часа Илья нехотя уступил свое место Боре.