РЯВанш! - Дмитрий Никитин

           Владиславлев, похоже, решил, что "Севастополь" не поспел на помощь "Екатерины" из-за того, что задержался, принимая на борт Колчака. Не прилети командующий, "Екатерина", возможно, была бы спасена. Во всяком случае, Владиславлев бы всё сделал ради ее спасения. Нужно было учитывать обстоятельство, что в прошлую японскую войну нынешний командир "Севастополя" служил на крейсере "Громобой", а командир "Екатерины" капитан Терентьев - на старом "Рюрике". Как и все "громобойцы" Владиславлев не мог не чувствовать вины перед "рюриковцами", брошенными ими в бою при Ульсане. И вот теперь у Владиславлена появился, было, шанс искупить старый грех, но он не успел. Колчак распорядился выяснить по радио судьбу командира "Екатерины" и лично сообщил Владиславлеву, что счастливчик Терентьев был поднят среди спасенных с перевернувшегося дредноута на "Гневный", а когда затонул и тот - на "Десну".

           Около восьми вечера два отряда русских линкоров - "балтийских" и "черномоских" сблизились друг с другом. Колчак распорядился передать Кедрову приказ вставать в кильватер "Гангуту". Предпринятый на полном ходу маневр был проделан быстро и даже с изяществом. Настроение команд при виде ставших в общую линию четырех огромных кораблей заметно улучшилось. С палубы до Колчака доносилось: "Теперь отольется желтым чертям за Катерину!", "Дадим прикурить косорылым!", "Теперь мы силища!" Будто забыли, что еще пару часов назад в таком же кильватерном строю шло не четыре, а семь русских дредноута. А утром их было двенадцать. Впрочем, кто-то внизу добавлял: "А вот счас еще измаилы подойдут! Вот тогда япошки белого света не взвидят!" Светлого времени действительно оставалось всего ничего.

           Колчак не колебался в том, что делать дальше. Да, сейчас, когда дредноуты японцев отошли на юг, у русских 2-й и 3-й бригад линкоров на пути к Владивостоку не оставалось никаких крупных сил противника. Дай Колчак сейчас приказ о повороте на норд-вест, никакой Ямай бы за ним не угнался, а через заслоны миноносцев четверка линкоров с невыбитой крупной и средней артиллерией при поддержке двух дивизионов эсминцев определенно бы прорывалась. Даже, возможно, удалось бы провести с собой во Владивосток и кого-то из поврежденных... Что касается 1-й бригады, то быстроходные "измаилы" также вполне были способны оторваться и уйти. В сравнении с Цусимой это был бы явный успех... Ведь и немцы посчитали своим успехом, когда смогли сбежать от англичан при Ютланде. Русские потеряли "Екатерину Великую", видимо, не дойдут и "Полтава" с "Петропавловском", но и у японцев потоплены два новейших линейных крейсера, а раньше еще и старый "Аки", наверное, и "Сетцу" отправится на дно. По очкам мы даже выигрываем. Но такая "хитрая" победа, которая удовлетворила бы покойного адмирала Рожественского пятнадцать лет назад, адмиралу Колчаку была не нужна. Ему, России требовался не выигрыш по очкам, а РАЗГРОМ японского флота. А меньшим могла быть только славная гибель. Поэтому не бежать, спасаясь, во Владивосток, а ИДТИ НА ВРАГА!

           - Курс зюйд! Полный ход!

           Где-то на краю горизонта вспыхивали огненные зарницы. Радиограммы приносили вести о беспримерном поединке одинокого "Измаила" со всем линейным японским флотом. Эскадра в едином порыва рвалась на помощь кораблю-герою. Выстроенный на шканцах оркестр играл и снова играл "Варяга". Медные звуки труб заглушал недружный хор сотен хриплых глоток. Грозный марш прервали только для того, чтобы зачитать на палубах и в отсеках сообщение о потоплении "измаильцами" сразу двух японских дредноутов. Дружное, заливистое "ура!" над сизым вечерним морем не утихало после этого минут десять. Все офицеры в рубке "Севастополя", кроме по-прежнему мрачного Владиславлева, сияли радостными улыбками. Кто-то из мичманов даже предложил срочно радировать на "Измаил", чтоб он оставил чуток японцев для других. Но Колчак понимал, что Бахирев, скорее всего, обречен. Самое счастливое везенье не может продолжаться бесконечно долго. "Измаил" ослабил противника, но японский флот всё равно останется очень, очень сильным. Потоплены два вражеских линейных крейсера, но все японские линкоры с более сильным вооружением и защитой готовы продолжать бой. Состояние же русских кораблей - далеко не безупречно. У "Гангута" заклинена 2-я башня главного калибра, а в 3-й башне не действует одно орудие, "Николай I" потерял грот-мачту, разбит один из орудийных казематов, у "Александра III" выбиты 3-я и 4-я башни, уничтожены дальномерные посты и весь 3-й плутонг противоминной артиллерии левого борта. Боезапас расстрелян на две трети. На "Гангуте" и "Александре" кое-как переносили снаряды из недействующих башен в исправные. У всех линкоров, включая ставший флагманским "Севастополь", многочисленные повреждения на верхней палубе и надстройках, дымовые трубы и вентиляторы издырявлены осколками, течь в трюмах. Остается надеяться, что японцы пострадали не меньше. На западе, сквозь стелившиеся над морем тучи проглядывал огненный диск солнца, почти уже касавшийся горизонта. По левому борту от кораблей тогда ложились, колыхаясь на волнах, длинные темные тени. Уже ясно, что сражение не кончится с наступлением темноты. Значит, эсминцы еще покажут себя, может быть, больше, чем линейные суда. Но пока в сражении первую скрипку играют дредноуты. Доклад с фор марса. Слева по носу, в 80 кабельтовых - вражеская эскадра. Вот он - встречный бой!

       

           Командир линейного крейсера "Конго" капитан Тэдетсугу Тайжири доложил адмиралу Фушими Хироясу, что механизмы 2-й башни исправлены. Это была первая хорошая новость после казавшегося бесконечным часового боя с кошмарным "Измаилом". Исправление второй носовой башни произошло крайне вовремя - на левом крамболе вырисовывались силуэты русских линкоров. Но от встречи с ними даже с действующей башней лучше уклониться, даже имея позади поддержку собственных дредноутов. Несмотря на все усилия ремонтных партий, состояние "Конго" оставалось близким к критическому. Часть нижних отсеков затоплена, сильнейшие разрушения на верхней палубе, уничтожена кормовая рубка, на квартердеке завалы горелого, изодранного в клочья железа, изрешеченные трубы едва держатся, а поврежденные котлы и магистрали не держат давление.

           Адмирал Хироясу дал приказ капитану Тайжири повернуть к 1-му флоту Ямая, а старшему механику "Конго" - любой ценой обеспечить ход. Турбины работали на максимальных оборотах, из последних сил линейный крейсер старался успеть проскочить перед носом русских линкоров, но, похоже, не успевал... Корректировочные посты были сбиты, и точное расстояние до противника оставалось неизвестным. Но снаряды первого же залпа головного вражеского корабля легли почти у борта. Башенные орудия "Конго" открыли ответный огонь. Стрельба велась не столько для того, чтобы попасть самим, сколько помешать вести точную стрельбу противнику. Но благорасположение богов оказалось в пользу детей Ямато! Вся носовая часть вражеского корабля исчезла в огненной вспышке, а потом в густом темном облаке. Прямое попадание! Принц Хироясу перевел дух. Всё же эти устаревшие русские дредноуты не чета грозному "Измаилу". Вот уже третий такой линкор выбит из линии с одного залпа.

           Огонь по "Конго" вел лишь "Севастополь", да и то из одной носовой башни. Менять курс эскадры, чтобы ввести в действие всю артиллерию, Колчак не считал нужным. Его мало интересовал полуразбитый японский линейный крейсер, который сам пытался убраться с дороги русской эскадры. Нельзя было тратить драгоценные минуты на этого недобитка. Куда более серьезные японские линкоры явно стремились обойти русских с востока. В сражении наступал решающий момент. Если русские успеют встать на траверз врагу до захода, то получат существенное преимущество - японцам придется стрелять против слепящего солнца, а русские, напротив, смогут вести огонь по хорошо освещенным целям. Однако сразу после захода ситуация кардинально изменится. Силуэты русских кораблей на западе высветятся для противника на фоне зари, а японские растают в вечерних сумерках. Поэтому так важно воспользоваться последними минутами, остающимися до заката.

           -Петр Петрович! - обратился Колчак к Владиславлеву. - Прикажите дать полный ход! Самый полный! И, как японцы будут на траверзе, бить полными залпами, снарядов не жалеть!

           Страшный толчок отбросил адмирала к штурвалу, затем ударил о стенку рубки. Что-то грохнуло в броневую дверь рубки, едва не сорвав броневую плиту, через смотровые щели втекал едкий зеленоватый дым. Колчак потряс гудящей головой. Ему казалось или снаружи действительно клацал странный лязгающий звон.

           "Севастополь" был поражен в самую носовую оконечность. Башенный залп с "Конго" - два 356-мм фугаса - попали в бак почти одновременно, легко пробив тонкую броню, способную остановить лишь среднекалиберные снаряды. Сотни килограммов начиненной в фугасах взрывчатки сдетонировали в верхнем твиндеке, сорвав верхнюю палубу от форштевня до самой передней башни. Разлетаясь с ударной волной, осколки снарядов и разбитых конструкций хлестнули по башне и мостику, достали до дымовой трубы, пробили среднюю броневую палубу, проникая внутрь корабля. Были разрушены передние орудийные казематы, помещения на жилой палубе, в лежавших ниже малярной и шкиперской из пробоин хлестала вода. Над вскрытой палубой торчали искореженные шпилевые барабаны. Оба становых якоря упали за борт и ушли под воду, утягивая за собой лязгающие о рваную броню цепи. Якоря, конечно, не достигли дна, но затруднили управление кораблем, действуя как брошенные рули. Повреждения были не такими страшными, как показалось в первую минуту, но ход линкора пришлось уменьшить чтобы не затопить сразу все носовые отсеки. Следом за "Севастополем" замедляли скорость и задние мателоты. Драгоценные для русских минуты перед заходом солнца таяли, таяли, таяли...