Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пожалуйста, не оставьте моего письма без внимания и без ответа. Я очень болен, и мне надо ехать полечиться и надо свои дела справить. Вишневский* же в воскресенье верно изобразил меня у Вас в вымышленной им беседе с Лейкиным. Там неправда только то, что будто у меня «есть зависти причина», — я никому и ничему не завидую. Только так еще и можно сносить кое-что.
Преданный Вам
Н. Лесков.
50
С. H. Шубинскому
22 мая 1886 г., Петербург.
Извините меня, достоуважаемый Сергей Николаевич, что я не могу послать Вам теперь рукопись «Повесть о боголюбезном скоморохе». Повесть еще немножечко не закончена, и притом она в самом примитивном виде, то есть вся измаранная. Ее надо переписать, выправить и еще раз переписать. Это у меня так делается. Иначе — вещь не в своем виде. — Далее можно говорить только о Вас, который иногда бывает любопытнее всякой повести о скоморохе. Я Вам писал, что повесть вполне цензурна, а Вы мне отвечаете: «Я не верю». Почему это? Разве не я сам всегда удерживал Вас, когда Вы хотели посылать рукописи мало-мальски сомнительные? — Вы не можете сказать, что это было не так! Потом, — разве, Вы думаете, я мало горд для того, чтобы не давать поводов говорить обо мне с Феоктистовым?.. Или я так глухо писал Вам, что в повести о скоморохе нет ничего религиозного, — до того, что даже не упоминается ни про евангелие, ни про церковь, ни про попа, ни про дьякона, ни про звонаря. Словом — нет ничего относящегося к церкви, а только сюжет заимствован. Живет скоморох, хочет исправиться, но не может, потому что все увлекается состраданием к несчастным, а в конце ему говорят, что ему уже и исправляться не в чем. Даже бздёху ладонного, и того нет, а есть просто очень любопытная повесть, написанная с изучением и старанием. — Я очень рад, что она Вас испугала и что Вы мне не верите. Это Вас займет и сделает Вам приятное досаждение от самого себя.
Очень сожалею о Ваших семейных неблагополучиях. Мое здоровье тоже очень худо — так худо, что не знаю, как и ехать.
Желаю Вам благополучного лета.
Ваш покорный слуга
Н. Лесков.
51
С. H. Шубинскому
14 июня 1886 г., Петербург.
Достоуважаемый Сергей Николаевич!
Четыре дня, как я уже хожу и даже помаленьку выхожу из дому. Работы для Вас сделал две*: «Повесть о скоморохе» и статью «О женских способностях и о противлении злу». Первая написана вся, но вчерне, — только «вдоль», а еще не «впоперек». В ней от 3½ до 2-х листов. Ее надо отшлифовывать и переписывать, что я и сделаю в Аренсбурге, куда пора уехать. Статья состоит из большого, в 2 печатные листа письма Пирогова к Эдифе Фед<оровне> Раден* о значении дел вел. кн. Елены Павловны*, с моим предисловием и послесловием. Объем ее от трех до трех с половиной листов. Это статья в высшей степени интересная в историческом и философском смысле, имеющая живое отношение к вопросам о женщинах и о противлении злу, которые коверкает юродственно Толстой. Воззрения Пирогова, конечно, противоположны воззрениям Толстого и уничтожают сии последние и умом и серьезностью авторитета Пирогова. Статья два раза переписана и доведена до отделки, выше которой я дать уже не могу. Она совсем готова к печати, и по существу трактуемого в ней предмета ее надо не задерживать. Она имеет большой интерес исторический и еще больший современный. На случай указано в рукописи место, где удобно разделить статью надвое. Это на 17-м листе. Если же не захотите делить, — тем лучше. Как мне досталось это письмо Пирогова, писанное к Раден, — объяснено в самом начале статьи. Вы, может быть, не знаете, что я по рекомендации Грота* и Победоносцева (!) был приглашен в Михайловский дворец, чтобы принять на себя составление «Истории деятельности вел. кн. Елены Павл.», и имел в своих руках многие ее бумаги, а от «истории» отказался. Письмо Пирогова (на немецком языке) Раден дала мне с тем, что оно мне, «может быть, пригодится». Я сделал себе с него перевод и берег его до лучшего случая. Случай этот теперь настал. Семевский* слыхал об этом письме и искал его, но не нашел, потому что оно у меня. Статья совершенно цензурна, и я ею очень дорожу. Это вдохновительно, серьезно и умно, и теперь кстати. — И так мною для Вас изготовлено 7–8 листов работы, из коих 3–3½ в совершенно отделанном виде сегодня же сдаются Короленко. (Что это так, то есть, что статья сегодня будет сдана, — я надеюсь, Вы мне поверите.) Теперь о деньгах, которые нужны, чтобы ехать. Усердно прошу Вас доверить мне, что работа сдана Короленке, и выслать мне, если можно завтра, записку на получение 350 рублей, которые мне необходимы. В невольном долгу, образовавшемся на мне от запрещений*, теперь останется около 200 рублей, которые и отчислятся из повести, для Вас написанной. К концу июля Вы ее получите, и тогда долг будет не за мною, а за редакциею. Гатцуку, «России»* и «Варшавскому дневнику» я отказал в этой повести и никому, кроме «Исторического вестника», ее не отдам. Вы, кажется, имеете ко мне доверие и можете ее считать, как бы она была у Вас в портфеле. Не отнимайте только у меня удовольствия ее на свободе выправить и отделать.
Прошу Вас сердечно — отвечайте мне скоро и удовлетворительно, чтобы я опять не разболелся и не закис тут безнадежно.
Облегчение я получил от лекарства, которое мне прислал аптекарь, без доктора. Три месяца я прострадал!.. Как я измучился, как изнемог, — Вы того и представить не можете. Рвусь в теплые грязи и на чистый воздух.
Поклон мой Екатерине Николаевне.
Пожалуйста, отвечайте тотчас.
Ваш Н. Лесков.
Мои «Соборяне»* переведены и вышли в «Универсальной библиотеке». Это был мне совершенный сюрприз. — Теперь должны скоро выйти по-французски «На краю света» и рассказы из «Исторического вестника». — Конечно, я пальцем не шевелил, чтобы это было сделано.
52
С. H. Шубинскому
17 июня 1886 г., Петербург.
Благодарю Вас, любезный друг Сергей Николаевич, за исполнение моей просьбы и за милое письмо. Помимо того, что провидению угодно было дозволить нам обоим любить честность и благородство поступков, мы с Вами достаточно съели соли и горечи вместе, чтобы знать друг друга и один другому верить. Это отрадно и это в то же время есть своего рода право и обязательство. Статья, которую я Вам сдал (о Пирогове) есть, по моему мнению, не только любопытная и современная, но и драгоценная для «исторического» журнала. Это перл пироговской задушевности. И кого, как не его одного, можно поставить в упор против учительных бредней Л. Н. Толстого. — Знаю, что Вы неохотно даете такие статьи в летнее время, и понимаю, почему это делается: но думаю, что на этот случай надо бы немножко отступить от правила. Теперь идут всё прожекты уничтожения женских курсов, и в женских сферах стоит страшное возбуждение. Таким настроением, мне кажется, издание должно воспользоваться — особенно когда оно может дать не фразы, а веское слово авторитетного лица, подкрепленное ссылками на факты из такой замечательной эпохи, как Крымская война. Притом тут взгляды Елены Павловны, которая имела массу почитателей — ныне ренегатов. Женщины чутки, и они отлично разносят вести о всем их касающемся. — Впрочем, я ни на чем не настаиваю, а я только советую. «Усматривайте полезное», — как говорит митрополит Платон.
Купил 57 записей о скандалах 30-40-х годов и заплатил 60 рублей. — Очень любопытно. Стану писать*. Назову: «Шепотники и фантазеры. Апокрифы, вымыслы и шутки безмолвной поры».
(Эпиграф): «Беста им рвения велико на всяку прю, на зависти, и клеветы, и рети, и шептания, и плища, и суесловия, и инии дьячество имяху за шепты» (Акты ист., I и II, 381, 367).
Сделаем это вроде «Мелочей архиерейской жизни» и потянем отрывками на полгода, то есть книг на шесть, листа по 1½. — Материал не строго достоверный, но любопытный по характеристике времени. Вообще я очень набрался историческим материалом и за все заплатил наличными. Купил тоже заметки «о помилованиях»*. Это очень важно к мотивам суда присяжных и само по себе прелюбопытно. Зато не найду рукописи «об архиерейских хиротониях»*. — Ал<ексей> Петр<ович> Коломнин* взял у меня на короткое время литографированные статьи Льва Толстого, да и позабыл их у себя. Боюсь, не пропали бы! Пожалуйста, при свидании спросите его о них, и если они ему не нужны, то возьмите и приберегите их у себя до моего возвращения. Из Аренсбурга, вероятно, Вам напишу. Еду на корабле «Адмирал» 20-го числа, в пятницу. Здоровье кое-как служит пока. Как бы только добраться. Времени для лечения остается очень немного. Надо грязи, а потом купанье. Напуганность во мне огромная — ветерка боюсь. — Поклон мой Катерине Николаевне и Катеньке.
- Паруса осени - Иоланта Ариковна Сержантова - Детская образовательная литература / Природа и животные / Русская классическая проза
- Авва - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Русская классическая проза
- Старые годы в селе Плодомасове - Николай Лесков - Русская классическая проза
- Тонкая зелёная линия - Дмитрий Конаныхин - Историческая проза / Русская классическая проза
- Виланд - Оксана Кириллова - Историческая проза / Русская классическая проза
- Нежданный подарок осени - Валерий Черных - Русская классическая проза
- Фарфоровый птицелов - Виталий Ковалев - Русская классическая проза
- Это я – Никиша - Никита Олегович Морозов - Контркультура / Русская классическая проза / Прочий юмор
- Счастье всем, но не сразу: сверхпопулярная типология личности - Елена Александровна Чечёткина - Психология / Русская классическая проза / Юмористическая проза
- Захудалый род - Николай Лесков - Русская классическая проза