Колдун. Из России с любовью. - Вадим Крабов

— Случилась, милая, случилось…

Лиона не знала, как относиться к своей пленительнице. С одной стороны стоило её ненавидеть, а с другой… она все же невольно спасла и её, и сына, и Агнара от мучительного посмертия. К тому же она теперь была единственным существом с кем Лиона могла общаться по-настоящему, иначе давно бы рехнулась. Она безумно скучала по Агнару, по сыновьям, да и по всем людям, по Эгнору, по человечеству в целом. Вынашивала планы возвращения и пока ничего путного в голову не приходило. Пимена не могла, да и, как подозревала графиня, не хотела ей помогать. Ветреная богиня легко смирилась с тем, что она себе не хозяйка. Она наоборот, стала купаться в новых ощущениях, которые украсили её бедную событиями божественную жизнь. Как в неприятных, иногда доходящих до невыносимых, так и в невероятно захватывающих, воистину божественных, с человеческими наркотиками несравнимых. К тому же можно похвастаться. У кого еще во внутреннем астрале живет свободный полноценный человек-маг? Знакомые боги ужасно завидовали. Постепенно сложилась такая игра: Лиона — умудренная опытом, Пимена — неразумная девочка.

— Я почувствовала Агнара. Не как обычно, а получила конкретное известие. Егор пропал.

Пимена поражалась этой способности человека чувствовать любимого. Осторожно навела справки. Явление редкое, но не уникальное. Любовь — страшная сила, она частичка самого Создателя. Хорошо, что люди этого не понимают, да и искренне любить умеют не многие.

— Иномирянин, который Вартараара в замкнутое пространство отправил? Молодец! Странный он какой-то. И что?

— Лизия почувствовала, что с ним плохо. Помоги ему.

— Разумеется! Для тебя все, что угодно, моя госпожа! — Пимена оторвалась от общения с гордым Кассионом. Вернее, она и в данный момент продолжала беседовать с этим опытным богом, владельцем трех миров, просто теперь окончательно переключила эмоции. Расщепление сознания — плевая задачка для богов. С чувствами немного сложнее.

— Знаешь, Лиона, я не смогу ему помочь, — сказала, спустя несколько минут.

— Нашла?!

— Как ни странно, да. Он не посвящен никому. Его вероятности переплелись так причудливо, что я не могу их распутать. И не думаю, что кто-то может.

— Где он, что с ним?

— Он в Нигде. Есть такой пласт в реальности на самой границе с тонкими мирами. Еще не умер, но и не совсем жив.

— Хотя бы поговорить с ним можешь? — с надеждой спросила Лиона.

— Не в моих силах. Не обижайся. Я и в Эгнор не могу попасть. И не из-за прихоти, как ты себе воображаешь, а из-за слабости. А просить родственничков себе дороже, ты же знаешь.

— Так я тебе и поверила про Эгнор!

— Не начинай опять! Сколько можно оправдываться? Закрытый мир — не шутка. Я бы давно от тебя избавилась, если могла!

— Дай мне хотя бы с Агнаром поговорить!

— Не могу!

Забушевала буря. Солнце затянуло свинцовыми тучами, ветер с корнями вырвал цветущие деревья, легкую беседку снесло. Женщины висели друг против друга в хлопающих, трещащих по швам платьях и смотрели друг другу в глаза.

Лиона первой отвела взгляд. Не выдержала читать страдания во взоре богини, а Пимене было очень больно. Через мгновенье снова настала та же внешняя идиллия в целой тенистой беседке под ласковым солнышком. К обстановке добавился легкий столик заставленный вазами с фруктами, с графином легкого белого вина и двумя фужерами.

— Прости меня, Пименочка, я сама не своя, когда вспоминаю родных, — виновато сказала Лиона.

— Что ты, я не обижаюсь. Прекрасно понимаю твои чувства, — легко ответила богиня и потянулась к графину. — Всего чуточку поболело. Тебе налить?

Как она ненавидела свою пленницу в такие моменты! Боль была ужасной. Еще неизвестно кто у кого в плену. Еле сдержалась, чтобы не показать свои чувства.

Кассион что-то успел заподозрить, хоть продолжалось это во внешнем мире всего мгновенье. Спросил притворно-участливо:

— Тебе плохо, сестрица? Помочь?

Пимена по-сути была содержанкой. Это не так унизительно, как в человеческом мире, но свобода, как ни крути и здесь ущемлялась. Её нельзя было изнасиловать, выгнать, лишить корки хлеба, но высокомерное отношение, такое вот открытое притворное участие ощущать было очень противно. Соль в том, что если богу плохо, то это всегда из-за проблем во внутреннем мире. А если ты не можешь его контролировать, то на что ты годен? Хорошо еще, что Кассион не знал о человеке внутри Пимены, а то презрением задавил бы. Это молодые небожители, восторженные юнцы, плененному магу завидовали (Пимена, разумеется, представляла Лиону как "свободную", но все же "пленницу"), а опытные боги, поглотившие тысячи душ в самых разных видах, подобную "свободу", мягко говоря, не приветствовали.

"Погоди, старик, не хотела, но затащу я тебя в постель. Лиону попрошу устроить нам такой фейерверк, что ты потом бегать за мной будешь, умолять повторить. Ни одна прана с этим не сравнится, и ты это поймешь. А Лиона всегда шелковая после таких вспышек, такой сад разведет — закачаешься! — со злостью подумала слабая молодая богиня. — Весь на зависть изойдешь, лужей под ногами расползешься, когда узнаешь…"

Во время божественного слияния, а по-человечески — банального секса, внутренние астральные миры пересекаются и тогда Лиона легко устраивала кайф для обоих. Такое уже случилось однажды и тот бог до сих пор с вожделением ищет Пимену по всем сферам, на слюну исходит.

— С чего ты взял, что мне плохо? — игриво спросила богиня, обворожительно улыбаясь, и взяла "братца" под локоток. — Я слышала у тебя на стенах висят настоящие шедевры, не хочешь показать их юной девушке?

— С удовольствием! Обожаю приобщать звездных девочек* к искусству, — с усмешкой ответил бог, изображая галантный поклон, сам перехватил руку и повел Пимену в возникший рядом шикарный дворец. Двери открыл огромный степенный мажордом из новых рас, тролль.

Одновременно богиня объясняла Лионе:

— Понимаешь, я нашла Егора исключительно благодаря тебе. Ваши метки связаны общим кругом инициации.

— Но он же в своем мире проходил обряд? А я в Эгноре.

— Неважно, круг один и тот же, а потом вы клялись друг другу. — Пимена лукавила. Но не могла же она сказать, что их связь, связь всех "стихийников" уходит в такую даль, что она боялась произнести это вслух. Зачем поминать попусту?

— Единственное, что можно для него сделать, это позвать его душу назад. Сам он не желает возвращаться, надо его подтолкнуть.

— Я могу?

— Не ты и не Лизия. Это должен быть человек из его мира и обязательно любящий.

-------

*Звездная девочка или мальчик — прямой намек на происхождение. Намек на грани приличия, показывающий снисходительное отношение к собеседнику.

Глава 20

— Я в принципе удивлен, что ты жив, — сказал Игорь, отхлебывая из большой стеклянной кружки пенный напиток. Лицо его расплылось в наслаждении: — Хорошее пиво, — не преминул похвалить мое искусство.

Мы только что выбрались из парной и сидели в предбаннике новой бани, точной копии моей Комесской.

Мне нравилось это место. Не сама баня, а вообще все. Но и баня тоже. В первое мое "посещение" в Нигде не было ничего, зато теперь есть все, что пожелаю. И собеседник передо мной — "древний" Игорь. Что еще человеку надо?

Личность "Игоря" влилась в меня в Египте. Обычный уличный торговец, которых там тысячи, всучил мне в руку сувенир — каменную пирамидку, копию гробницы Хеопса. Я подержал, тупо глядя на неожиданное предложения, невольно отмечая несоразмерно легкий вес изделия, думая, что подделка, наверное, пористая и был одернут женой:

— Ты что застыл? Да брось ты этот хлам! Я этих брелков уже тьму накупила! И магнитиков кучу. Идем, а то не отстанет… — говорила, потянув меня за футболку. И обратилась к продавцу. — Нет, мы не берем! Ферштейн? Брось, Игорек!

Я, пребывая в странной прострации, механически отдал пирамидку египтянину и ожегся, наткнувшись я его колючий взгляд. Он ничего не ответил. Не стал, как остальные, приставать, навяливать и нахваливать товар, пытаясь всучить его чуть ли не за любую цену, а молча отошел и растворился в толпе.

По приезду домой у нас с Ольгой начались разлады. Чувства медленно, незаметно, но неизбежно остывали пока закономерно не превратились в лед. Как-то неожиданно для меня превратились, болезненно. И когда жена ушла, я запил. Пока не нашел бумаги репрессированного профессора (до сих пор не пойму — откуда они у бабушки взялись?) и не закрутилась круговерть новой жизни.

В ключевые моменты моей эгнорской жизни я во сне становился древним магом (точнее, оператором Пси-поля) "Игорем" и получал подсказку. Что-то вроде интерактивной справки в компьютерной игрушке, от меня независящей. А в конце эгнорской эпопеи я увидел сон, где я — Игорь передаю копию своей личности, записанной на каменную пирамидку, своему брату, который отбывал в мир с названием Лизия, то есть на Землю. Так, на память. Чтобы иногда общался со мной, не скучал. И было это много тысячелетий назад. На Земле эгнорская экспедиция собиралась помощь аборигенам построить манные накопители, а наиболее выгодная форма для них, как всем известно, — четырехгранная пирамида.