Неудавшееся ограбление - Евгений Владимирович Степанов

него ставить лестницу. Только я наступил на первую ступень, как вся конструкция задрожала.

— «Надеюсь, выдержит», — подумал я, как всегда понадеявшись на извечный авось. И тут он меня подвёл, собака такая.

Я уже был почти на верху, даже хотел хвататься за последнее бревно, как лестница поехала вниз, попутно складываясь подо мной. С криком и отборным матом я полетел вниз. Рухнул на комод, а с него грохнулся на пол, обильно усыпанный остатками лестницы. И в этот момент доски подо мной задрожали, заскрипели и тоже, блин, сломались. Я провалился в чёрную бездну. Ещё один ряд досок был пробит моей спиной, потом что-то ещё попалось по пути моего падения.

И, наконец, я грохнулся на что-то мягкое. С минуту я лежал мордой кверху, смотря на аккуратное квадратное отверстие где-то вверху. Всё тело начало болеть и стонать. Через минуту надо мной замаячили две головы.

— Женёк, ты там живой? — голос Тёмы эхом отражался от сырых стен погреба.

— Ты чё там делаешь? — не поняла Карина.

— Да, вот чердак хотел посмотреть, — я попытался встать.

— Ага, — усмехнулся Тёма. — А теперь ещё и погреб осматриваешь. Вылазь.

Я поднялся и потёр спину. Боль была приличная. Из погреба вела металлическая лестница. Теперь понятно, обо что я ударился. А рядом лежали мешки с чем-то, видать, с картошкой. Да, судя по запаху, это был гнилой картофель. Они-то и смягчили падение. А пол тут был выложен кирпичом. Если бы не мешки, прощай моя шея.

Я поднялся по лестнице. Жёсткая при падении, но прочная при подъёме. Это уже хорошо.

— Вот понесло же тебя, — сказала Карина, когда они с Тёмой вытаскивали меня.

— Да кто же знал, — простонал я.

— А вот теперь и будешь знать.

Весь оставшийся день я провалялся с больной спиной. По словам Тёмы синяков на мне было прилично.

— Как ты только башку не разбил? — смеялся этот паразит.

Теперь удовольствие спать на кровати досталось мне. Я был больным, и всё крутилось вокруг меня. Но, надо сказать, ушибы проходили уж больно быстро. Уже к вечеру я стал подниматься на ноги и ходить по дому, не держась ни за что.

Вечером нас посетила Виолетта. Продукты из магаза и средства гигиены оказались очень даже к стати. Попутно ей сообщили о моём маленьком приключении. Тёма даже вкратце поведал ей о карте синяков на моей спине, в точности сообщив каким местом и по чему я шендарахнулся, пока летел. Это он смог понять по красоте синяков

— Женя, ё-моё, — вздохнула Виолетта. — Вот ты вечно во что-нибудь да вляпаешься. То вам банки грабить надо, то могилы искать. Отправили вас на край географии. Думали, сохранить вас. Нет, ты и тут найдёшь себе приключение.

— Я тут причём? — развёл я руками. — Здесь всё старое и разваливается. Я, вообще, хотел чердак осмотреть.

— А в погребе ты как оказался?

— Всё на одном уровне было. Это уже вопрос к строителям. Их задумка была.

Короче говоря, у опытного медика и аптечка отличается от простолюдинской. У Виолетты вмиг нашлись мази и крема от всего. От ушибов, от растяжений… Разве что от тупости не было. И как заметил Тёма, очень даже жаль, мне бы это было в пору. На это из аптечки очень даже просто пропали таблетки слабительного, которые каким-то странным образом потом оказались в кружке с кофе у Тёмы.

Как же он быстро бегал в толчок… До самой ночи будку не покидал. Ха! Это тебе не в благоустроенной квартире на белом друге высиживать свои мысли. Здесь и друга нет, и доски с подвохом. А не фиг было подкалывать меня. Но как так получилось, я естественно, никому не говорил. А то ненароком этот кабан меня в погреб бросит и заколотит его. Опыт в заколачивании у него теперь есть.

А когда он в очередной раз вернулся из будки, Карина поставила нас перед фактом.

— Значит так, — начала она. — Кровать вместе со спальней теперь занята Женьком. Придётся тебе, Тёма, спать на кухне.

— Чего? — взъерошился Тёма. — С какой это радости?

— С обычной. Я девочка, и мне полагается отдельная комната от мужского коллектива.

— У тебя мужской коллектив есть, а ты ещё и возмущаешься?!

— Давай без срамоты, — оборвала его Карина. — Я сегодня сплю на диване в зале. А ты иди к Женьку в спальню или на кухне ложись, как хочешь.

— Чё?! Я прошлую ночь себе весь скелет отлежал! Не буду я больше на полу спать.

— Ну, — усмехнулась Карина. — Не хочешь на полу спать, ложись на стол.

Она похлопала по столу рукой. Тёма же посмотрел на неё гневным взглядом.

— Так, — ввязался в спор уже я. — Мой скелет почти уже зажил и в мягкой постели не нуждается.

— Вот и отлично, — выдохнул Тёма.

— Ты иди в спальню, — продолжил я. — А мы с Тёмой расположимся в зале.

— Молчите, больной, — отрезала Карина. — Знаю я твой мягкий характер. Всегда на всё соглашаешься. Ты спишь на кровати, а я — на диване, и молчи.

И тут в животе у Тёмы заурчало. Он схватился за живот и согнулся в три погибели.

— Да, что я сегодня ел такое? — он выскочил из дома.

— Вот и договорились! — крикнула ему вдогонку Карина.

Переубедить Карину так и не получилось. Зато Тёма смог отжать с дивана подушки со спинки. Их он попытался расположить на полу. Прямоугольные подушки, как костяшки домино прыгали по полу под пристальным надзором гроссмейстера игры Тёмы. Он никак не мог найти нужного положения. Если сложить их длинными сторонами, то его ноги свисали с них, касаясь пола, если короткими — то ноги влезали, но постель получалась узкой. Только повернулся и ты уже на полу. В конце концов, Тёма плюнул, сложил их длинными сторонам и улёгся в позе эмбриона, подтянув колени к груди.

Наступила ночь. Свет во всём доме был погашен, оставляя после себя запах горелых свечей. Романтика, чтоб её. Карина перестала вошкаться в зале. Тёма тоже притих. Я посмотрел на него с высоты кровати. Он лежал с закрытыми глазами и, как мне показалось, начинал посапывать. Вот и ладушки. Я, стараясь не шуметь, слез с кровати.

— Куда собрался? — раздался его сонный голос.

— Вечерний туалет, — ответил я.

— Нужное дело. Только аккуратней. Там доска, всё-таки сломалась полностью. Смотри, не улети, а то опыт у тебя в таких делах просто замечательный.

Я только махнул рукой. Вернувшись обратно, я обнаружил Артёма всё в той же позе. И опять же посапывает. То ли спит, то ли ещё нет,