Заря над Скаргиаром - Ирина Ивахненко

Королю нельзя говорить, что он вас чем-нибудь огорчил.

— Нет, мой король, — ответила Фаэслер, овладев собой. — Но одна мысль омрачает мое счастье…

— Какая же мысль?

Надо было говорить осторожно и не слишком резко. Фаэслер уже и сама себе удивлялась: почему она так злится на этого Аскера? Все в ее руках, и она сделает с ним все, что захочет, — не тем способом, так другим.

— Всем известно, мой король, каким образом крепость Фан-Суор снова стала нашей, — начала она издалека. — Комендантом крепости стал господин Каленсор, заслуженный офицер и доблестный воин. В то же время господин Аскер, который, как мне кажется, значительно больше посодействовал захвату Фан-Суор, никак не вознагражден.

— Вы слишком торопитесь, Фаэслер, — улыбнулся король. — Завтра я собираюсь достойно наградить господина Аскера. Обещаю вам, это будет богатая награда.

— Богатая? О, мой король, судя по тому, что я знаю о господине Аскере, а знаю я, увы, немного, — он равнодушно относится к богатству, а вот слава — это как раз то, что ему нужно.

— Ему будут оказаны почести, достойные героя.

— Этого недостаточно, мой король. Я имею ввиду, что господина Аскера следует назначить комендантом Фан-Суор. Поверьте мне, для него это будет лучшая награда.

«Пусть король зашлет его в эту дыру, — думала Фаэслер, — подальше от себя, поближе к вражеским мечам и стрелам. Да, остров Заклятый — самое подходящее место для этого выскочки!»

— Вы великолепны, моя дорогая Фаэслер! — воскликнул король, целуя ей руки. — Вы действительно умеете оценить каждого по достоинству и наградить его соответственно его запросам. Ваши советы бесценны для меня! Я назначу Аскера комендантом.

Фаэслер усмехнулась. Дело было сделано.

Глава 14

С самого утра Виреон-Зор гудел, как переполненный улей. Слуги сбились с ног, готовя дворец к празднику и поднимая невообразимый шум. Кругом раздавался звон посуды, грохот передвигаемой мебели и сердитые окрики. Невыспавшийся король ругал на чем свет стоит своих лакеев, которые его одевали. Аолан, хоть и был тюфяком по натуре и до самого обеда расхаживал в ночной рубашке, на балы одевался со всем тщанием записного франта. Примеряя то один, то другой наряд, на надевание которых уходило не меньше получаса, он придирчиво осматривал себя в зеркало со всех сторон и, в конце концов недовольно мотнув головой, приказывал принести следующий. Лакеи повиновались с покорной обреченностью, закатывая глаза всякий раз, когда король не мог их видеть.

При появлении Аскера в сопровождении Моори настроение короля несколько улучшилось. Улыбнувшись им навстречу, король сказал капризным тоном:

— Посмотри, Аскер, на это убожество! Совершенно нечего надеть! Все на мне сидит как-то мешком, в плечах обвисает, в животе узко — кошмар! Это не одежда, а тряпье какое-то! Сейчас, знаешь, стали шить в талию, и я заказал себе несколько костюмов, но… Нет, ты только посмотри! Сам-то я уже не могу на это смотреть!

Аскер наклонил голову и, обойдя короля кругом, осмотрел его со всех сторон. Картина и впрямь была безрадостная: портные постарались на славу, но одежда сидела на короле, как на гропале — буистанское седло. Приталенные костюмы с превеликим трудом застегивались на том месте, где у всех нормальных авринов находится талия. У короля таковой не было, и, как он ни втягивал свой могучий живот, пуговицы ежесекундно грозили отлететь. Мода, которую он, Аскер, спровоцировал своим нарядом, была не на пользу короля — лежебоки и обжоры.

— Да, вы правы, мой король, — сказал Аскер, завершив осмотр, — одежда не сидит. Но эту проблему, пожалуй, можно решить… Есть ли поблизости кусок ткани поплотнее и крепкий шнур с железными наконечниками?

Король мигнул лакеям, и они в мгновение ока принесли требуемое.

Аскер, сложив из ткани внушительных размеров прямоугольник, обернул его вокруг королевского корпуса, попрокалывал на месте стыка дырки и стянул края шнурком. Попросив короля втянуть живот, он дернул как следует за концы шнура и надежно завязал их на спине. Края ткани, не сходившиеся перед этим на ширину ладони, теперь сомкнулись, стянув туловище короля посередине.

— Вот и готово, мой король, — сказал Аскер, любуясь своей работой.

— Аскер, что ты со мной сделал?! — завопил король. — Я не могу вздохнуть! И мой завтрак уже у меня во рту!

— Зато какая талия, — усмехнулся Аскер, — просто загляденье. Господа, примерьте на короля этот костюм.

Лакеи подхватили тот костюм, на который им указал Аскер, и одели его на короля.

— Ну вот, мой король, теперь совсем другое дело. Посмотрите, как он сидит, — точно по фигуре.

Король посмотрелся в зеркало. В самом деле, это зрелище было куда лучше предыдущего: он словно помолодел лет на двадцать, подтянулся, похорошел. Но живот! Дышать было невозможно, желудок полез куда-то вверх, а о том, чтобы наклониться, и речи не было.

Король беспомощно посмотрел на Аскера.

— Что мне делать, Аскер? Вид, конечно, получше, но такие неудобства…

— Решать вам, мой король, — развел руками Аскер, — я могу лишь советовать. И мой совет — все же пренебречь неудобствами.

Король обреченно вздохнул.

— Красота требует жертв, — сказал он.

Так в Скаргиаре появились корсеты.

К четырем часам пополудни все приготовления были завершены. Виреон-Зор сиял, начищенный до блеска, поражая убранством залов и комнат. Сотни свечей и ламп озаряли все его сокровища, вытащенные из сундуков ради сегодняшнего праздника. Натертые, как зеркало, полы отражали до мельчайших деталей великолепие дворцовых интерьеров, и всякому, кто ступал по ним, казалось, что он ступает по водной глади. По всему дворцу звучали птичьи трели, отражаясь от резных потолков и отдаваясь эхом в залах. Повернувшее к закату солнце робко заглядывало в окна, дивясь богатству и изысканности эсторейского королевского двора.

Одна за другой подъезжали раззолоченные кареты к крыльцу дворца, и пышные придворные, слепя глаза простого народа блеском драгоценностей и переливами атласа и парчи, поднимались по главной лестнице и исчезали в потоке света, льющемся из дверей.

Аскер вошел в Церемониальную анфиладу за королем, который едва дышал в своем модном одеянии. Потоки света, заливавшие дворец, слепили Аскеру глаза, но он по-геройски нес свою голову высоко поднятой. Его стан был натянут, точно струна, и со стороны казалось, что еще немного — и он зашагает по воздуху. Болезненно щурясь, Аскер свысока разглядывал придворных, которые уже собрались в зале и по обыкновению оживленно беседовали друг с другом. Завидев короля, они почтительно, в пояс кланялись ему, а затем отворачивались, возвращаясь к своим разговорам, словно ничего важнее на свете не было. Таковы были правила: пока король не обратится к придворному, тот не имеет права заговаривать с ним. Король же пока шел вперед, сохраняя молчание, и не поворачивал головы ни направо, ни налево, кляня в душе одежду, сдавившую его тело. Он искал взглядом Фаэслер Сарголо, но ее пока нигде не было видно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});