Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко

— И это слова вечно подозрительного королевского комиссара? Отчего ты доверяешь какой-то де Тахо? Они там в верховьях моря не видят. Увидела барку, испугалась…

— И точно описала одного из твоих старых знакомых. Носовая надстройка синяя с белыми лилиями, крылатая богиня на носу, погонные порты в дубовых веночках, брюхо в белой смази. И манера стрелять зажмурившись. И погонные пушки — те, что у французов идут за три четверти, а у нас выходят полные. Лучший портрет «Ла Виктуар» тебе нарисует разве Веласкес. А еще… Говоришь, испугалась? Жить хотела. Но, заметь, не удрала, а отшлепала, как напроказившего дитятю, и ушла.

— Это не кастильская похвальба?

— Нет. И вообще… Знаешь — я никогда не расскажу все. Но всегда — достаточно. Так знай — в другой одежде и под другим именем, но она спасла мне жизнь. Незадолго до нашего выхода сюда.

— Это как-то связано с переменами там? — командующий ткнул пальцем вверх, в нависающую над адмиральским балконом надстройку. Но имел в виду явно не каморки корабельных трубачей…

— Какая разница? «Ла Виктуар» есть, и он не одинок. Лично я взялся бы разделать нас и с одним королевским кораблем. Но это я. Французы… осторожней. Даже если сюда послали всего два или три корабля — нам хватит. Или я не прав?

— Прав.

Исаси выпустил из трубки клуб дыма, следит, как тает в прозрачном воздухе колечко… Ситуация чертовски напоминает ту, в которую попал его старший товарищ, генерал-капитан Окендо, в месте, именуемом англичанами Дауне. Тогда фландрских каперов наполовину уговорили, наполовину заставили превратиться в эскорт для транспортов с войсками.

Столкнувшись с флотом Маартена Тромпа, Окендо закончил сражение вничью, что для перегруженных — в транспорты все грузы не вошли — галеонов было вовсе не плохо. Увы, растратил ядра. Пришлось прятаться в нейтральных водах. Закончить ремонт так и не удалось — Тромп наплевал на нейтралитет потихоньку сползающей в гражданскую войну Англии, напал, победил…

К берегам Фландрии прорвалось меньше десяти испанских кораблей, в том числе приватиры Исаси, но дело было сделано. Пока Тромп не перешел от дипломатии к прямому нарушению международного права, и деньги, и солдаты перебрались через Ла-Манш на баркасах и малых пинассах вроде «Ковадонги». Английские моряки частью продали их испанцам, частью сами согласились на опасный фрахт. А что, если и теперь применить старую затею?

Пусть славного Окендо больше нет. Умер от ран и позора, не пережив первого и последнего поражения. Зато есть Педро де Урсуа! Проведший жизнь в Атлантике, оставивший вместе с горящим кораблем прежнее лицо, получив взамен «крабью харю». Так его голландцы с французами и называют. И подозревают, что генерал продал душу дьяволу в обмен на безопасность груженных серебром урков! Для своих людей он — Старик, что провел десятки конвоев через океан, не потеряв ни одного защищаемого судна. Который дал шесть сражений, ни разу не подпустив врага к конвою. Тихие победы, не составившие славы, но создавшие мастерство и закалившие мужество.

Исаси еще раз полюбовался на дымок. Интересно, почему табачный фимиам не вызывает у Педро воспоминаний о пожарах? Или тот помнит только открытое пламя и грохот рвущихся погребов? Но пора и слово-другое обронить.

— Лучше потерять несколько дней, чем груз серебра. А потому я предлагаю выгрузить его на берег. И посторожить. Да, во время такой работенки ты месяц будешь у команд не отец родной, а старый гальюн. Но в Севилье они тебя простят и превознесут. А перед королем я сам словечко замолвлю.

— Интересно, — де Урсуа курит, не позволяя себе затяжек. Просто дышит дымом, — ну да правительственный комиссар у нас ты. Значит, разгрузимся… Право, интересно. Смотри: галеонов у нас всего четыре, но если их разгрузить, это будут хорошие бойцы. Передать на них все пушки с транспортов. И… Как ты относишься к тому, чтобы позаимствовать штуку не только у Окендо, мир его праху, но и у Тромпа?

— Это что, нарушение чужого суверенитета? Я не против, но где ты здесь возьмешь нейтральные воды?

— Нет. Вспомни их построение. Не при Даунсе, а в той, первой стычке. Ты рассказывал, они построились в линию.

— Да. Я их понимаю. Цель была — не пропустить, вот они и встали поперек пути.

— И у них получилось.

Старики не бегают вдоль балкончика, как юноши. Даже если хочется. Даже если подагра, проклятая, отпустила. А хочется! Что ж, можно повернуться к собеседнику и тяжело наклониться в его сторону.

— А то, что я намерен эту задачу чуть поправить. Не загородить дорогу, а загородить выход. Потому как любой корабль, который мы не уничтожим, а только отгоним, вернется сразу, как только мы загрузимся. Ты, кажется, говорил, что атаковал бы конвой и с одним галеоном?

— Так.

— Значит, нам нужна не просто победа. Нам нужно полное истребление противника!

— Ты с ума сошел.

— Именно. Но, Антонио, не вздумай вякнуть это на военном совете!

Исаси хмыкнул и принялся выколачивать трубку. Старик прав, и это очень неприятно. Последние полста лет полных побед испанский флот не одерживал. Ему и на половинчатые не особо везло. А тут на тебе — нужно полное истребление противника, значит, запланируем и исполним. С другой стороны, если Педро удастся… Это будет значить, что он, Антонио де Исаси, дурак, за долгие годы не разглядевший морской гений в старшем товарище. Что ж, лучше поздно, чем никогда. Опять же, ставки равны.

С одной стороны — золото, потеря которого не позволит затянуть безнадежную войну хотя бы на год. С другой — сохранение золота и рождение признанного гения, способного эту войну выиграть, и выиграть быстро!

— Я, видимо, тоже сошел с ума, — сказал младший флагман и королевский комиссар, — но я, именем короля, подтверждаю решение о необходимости морской битвы на уничтожение вражеского флота для доставки вверенного нам груза.

— Даже так? — «Крабья харя» сощурилась на солнце. — Пошли, капитаны уже собираются. Может, они скажут что-нибудь достаточно умное, чтобы вправить мозги хотя бы тебе?

— И не надейся…

Военный совет открывает старший по званию. Обрисовывает ситуацию и то, что уже решено его властью. Хорошо, что командиршу с канонерки не забыли пригласить. Хоть одна пара уверенных глаз. Остальным — не давать особо задуматься, сразу настроить. Все решено. Бой. Как? Просто. Одно дело, отбиваться конвою без эскорта от боевой эскадры. Безнадежно, проще самим утопиться. Другое — армаде помочь атакованной врагом сухопутной позиции. Тут — хорошие шансы на победу. Для обеспечения которой стоит лишить врага маневра, отрезать от моря. Как? Есть соображения. Но сперва хотелось бы услышать мнение господ капитанов. А какой корабль на эскадре теперь самый маленький? Канонерка. Так что первой говорить Изабелле де Тахо.

Говорить Руфине совсем не хочется. Хочется сидеть тихо, как мышке, но «Ковадонга» в пять раз меньше, чем самый скромный транспорт, а традиции на море — незыблемы. Какой у нее опыт? Охота на зерновозы? Отстрел пиратских пинасс? Перевозка ополчения? Промер глубин? Стоп. А вот это может быть полезно! И стоит предложить плоды своих невеликих трудов.

— Надеюсь, это поможет выбрать верное поле боя…

Пока остальные подпирали лбы, пялясь на аккуратные девические закорючки вдоль линий глубин, пытаясь изобрести маневр, дон Луис де Монсальве, капитан урка «Сан Матео», крутнул ус и подмигнул рисовальщице карт. Уж он-то сразу оценил замысел адмирала. Перегрузка, бой… Да под это половину содержимого трюмов списать можно! Уронили в воду. Рассыпали. На берегу украли местные жители. Или дикие обезьяны. Можно хоть сейчас пару мешков с песо из трюма в капитанскую каюту перетащить. Увы, пользы от того мало: старик «Сан Матео» боя, верней всего, не переживет. Он и так почти разоружен — ради того, чтоб дряхлый корпус позволил ветерану в последний раз пересечь океан. Десять лет для судна, ходящего через океан, — канун разборки. В кадисской бухте люди рачительные. Что сгнило да источено, пойдет на дрова, что покрепче — на постройки и новые корабли.

Стало быть, о том, как наполнить — не кошели, сундуки — и следует теперь размышлять. А никак не о том, зайти с наветра или собраться под ветром. О том же — о звонких песо! — наверняка думают и французы, каждый по-своему. Адмирал может считать государственно, мол, минус четыре миллиона у испанцев, плюс четыре у него, всего восемь. И свою долю в добыче явно отсчитает от этих восьми! Прочие попросту надеются набить карманы до общей дележки. Кое-кто из матросов, верно, и на берег сбежать готов. А почему нет? Французские поселения рядом есть, а шлюхи и виноторговцы не спросят, откуда испанское серебро у клиента… Но эти чувствуют себя охотниками и рассчитывают только на победу.

С другой стороны, дону де Монсальве следует исхитриться да придумать, как не остаться внакладе при любом исходе сражения. И это на гнилом корабле! А раз так, от корабля следует избавиться. Причем со славой и выгодой. Как?